Невидимый ?ж
Шрифт:
– Это уже не счастье, а взятка какая-то. Настоящее счастье – в семье.
– Мы не готовы ко второму ребeнку! Дом, вещи… И как мы скажем Шону?
– Мы справимся, пчeлка. Шон у нас умный мальчик, он поймeт. Детская большая, если немного передвинуть мебель, туда поместится вторая кровать. Да и скидки у нас неплохие в…
– Виктор, это не то же, что купить игрушку. Ребeнок – серьeзная ответственность, понимаешь?
«И нести эту ответственность, очевидно, придeтся мне», – мысленно добавила Майя.
– Понимаю, Майя. Поэтому и хотел сначала поговорить с тобой. Просто…
Брошенный игрушечный цыплeнок пискнул,
– Просто всe это нужно как следует обдумать.
***
Пятилетний Шон, возможно, понимал чуть больше, чем думали родители. Иногда они пытались объяснять такие очевидные вещи. Ещe и делали это так, будто считали его совсем глупым.
Мама с папой уже много минут сидели в его комнате и пытались объяснить что-то. Пока они только доказали, что взрослые – странные.
Он и так знал, что его любят. Знал из-за игрушек, походов на ярмарки, маминых обнимашек и пирогов с мороженым. Знал, потому что его никогда не заставляли плакать. И о том, что так было не с каждым ребeнком – тоже. Как-то в городе с ярмаркой он видел мальчика, которого с силой тащили за руку мимо магазинчиков. Ему, наверное, было очень больно, раз он плакал, но взрослые почему-то ничего не делали. Он тоже отвeл взгляд вместе со всеми, но иногда вспоминал большие глаза того, другого мальчишки.
Шон знал, что бывало не так, как с его мамой и папой, но совсем не понимал взрослых. Они вроде как пытались сложно объяснить самые простые вещи, простые делали сложными и пытались объяснить уже их. Шон смотрел на них большими круглыми глазами и разрисовывал картинку с человеком-пауком – уже далеко за пределами контура.
– Мам, пап… – Шон наклонил голову. – Что такое?
Они переглянулись. Папа закашлял и спрятал лицо за рукавом рубашки. Мама покачала головой и что-то тихонько сказала. Шон так и не услышал.
– Шон, скажи нам, как бы ты отнeсся к, хм…
– Да, мамочка? К чему?
– К ситуации, если у тебя появится братик.
Недокрашенный Человек-паук сразу забылся. Шон бросил карандаш и тот откатился к середине стола. Вскочив со стула, он схватил маму за руку.
– Мам!!! У тебя в животике уже есть малыш?!
Мама каждый день выводила его на площадку в парке – поиграть с другими детьми, пока она чуть в стороне занималась с Коко. Многие из них заговаривали на очень серьeзные темы: почему так легко рушились пирожные из песка, почему небо голубое, а птицы летали. Но самым интересным был тот, откуда они взялись. Родители каждому говорили что-то своe. Про цветы, капусту, аиста… Шон искренне верил, что знал гораздо больше всех остальных! Понятно же, что дети выбираются из маминого животика! Вон он какой большой сначала, а потом раз – и малыш! Так было с тeтей по соседству. Правда, Шон не понимал, как дети в животике оказывались… Может всe-таки аист?..
– Нет, милый. Иногда это происходит по-другому. Папа… В смысле, мы думаем принять в нашу семью одного мальчика…
– Да. Я ведь говорил, что некоторые семьи отличаются от нашей… Правда?
– Ага! А меня вы тоже любить будете? Даже с этим мальчиком?
– Дружище, ну мы же твои родители. Как иначе?
– Тогьда давайте! Он будет жить здесь, да?
Часть 1. Дом
Семья. В этом слове так много
и так мало одновременно. До сих пор помню день, когда Лия Андерсон из службы защиты детей пришла в центр временного размещения и сказала, что теперь всe хорошо, у меня будет семья. Это случилось больше двадцати лет назад, и постепенно фрагменты памяти начинали выцветать, теряться, как краска на старом фото и битые пиксели. Но некоторые моменты способны оставить в душе слишком глубокий след. Меня зовут Джейден Пайнс, и это записи о моей семье.***
1995. Август
Ехать в машине пришлось слишком долго, и мне стало скучно, но развлечь себя здесь просто нечем. Бросив меня на большой площади в незнакомом городе, Эмилия оставила не очень много вещей: всe то, что могло влезть в маленький рюкзак. Чуть-чуть одежды, пару сэндвичей с джемом и бутылку воды. Детей иногда называли глупыми, не способными распределять ресурсы, но шутка в том, что это и есть самая большая глупость. «Хочешь жить, умей выворачиваться», – важное правило для всех возрастов, так что почти в шесть лет я не имел представления, что такое ресурсы и их распределение, но умел это делать. Пары сэндвичей могло хватить почти на неделю, ведь обычно Эмилия приходила раз в три дня, приносила новые книжки и немного говорила со мной. В остальное время нужно было сидеть тихо и не привлекать внимание чудовищ. Квартира ведь была единственным безопасным местом. Когда я спросил её, не опасно ли оставаться на площади, она отмахнулась. Сказала, что в этом городе никаких монстров нет и вообще она скоро вернётся. Не вернулась.
Мистер полицейский затянул ремни на детском кресле слишко сильно, они немного давили на кожу, игрушек с собой не было. Оставалось развлекаться, рисуя невидимые узоры на окне в машине.
Путь начался утром и закончился днeм. Стояла жара, какая бывает только в середине августа, и у меня кружилась голова. Мистер полицейский вышел из машины, открыл заднюю дверь и расстегнул ремешки на детском кресле. Он даже протянул руку, чтобы помочь, но на всякий случай я отказался и сам выпрыгнул из машины. Он вроде бы хороший, но вдруг это и есть тот, от кого мне нужно было прятаться? Даже если монстров не было тогда, они могли поселиться здесь сейчас. В конце концов, я даже не знал, кого именно нужно бояться.
Этот город… Как будто новый мир для меня, почти всe время жившего в запертой комнате. Здесь пахло джемом и чем-то ещe, от этого запаха чесался нос, по каменным улочкам ходили люди – настоящие, а не с картинок – и почти все пытались заговорить с мистером полицейским. И животных вокруг полно: кошечки, собачки, птички… Все яркие и громкие. От видений и впечатлений ещё сильнее кружилась голова. Хотелось спрятаться, вжать голову в плечи и потихоньку снова забиться в комнату. Но мистер полицейский держал меня за руку сильной и тeплой ладонью. Без его ведома и шага не сделать.
– Пойдeм внутрь, Джей, – он указал на двухэтажный узкий дом красно-рыжего цвета. – Познакомлю тебя с остальными.
– С остальными? – повторил я.
Кто там? Кто эти остальные? Они страшные? Зачем им я? Мне больше совсем не хотелось идти в дом, я попытался упираться, но мистер полицейский не замечал: он поднимался к дому по лестнице, и мне пришлось спешить за ним, чтобы не упасть.
Конец ознакомительного фрагмента.