Невинная для Варвара

— Заткнись, Цветочек! — рычит Натан, раздражённый моими бесчисленными нравоучениями.

— Хватит меня затыкать! Я о вас…

Договорить не успеваю, мужчина рывком к себе прижимает и впивается в губы диким поцелуем. Возмущённо упираюсь кулаками в плечи и, вскрикнув от натиска, заваливаюсь на спину. Чем пользуется Натан. Нависает, глубже языком толкается. Заряжает своим яростным огнём. Воздух из лёгких выбивает и в дрожь бросает.

— Приехали, — как сквозь толщу воды слышу голос нашего таксиста.

Мужчина поцелуй прерывает, но продолжает прижимать. Смотрит потемневшими глазами. Облизываю саднящие от поцелуя губы, дышу тяжело, сама не замечая, как удерживаю его за шею.

— Твоя взяла, мышонок. Мы оба останемся дома, — заявляет начальство и, оттолкнувшись, выпрямляется.

Глава 13. Натан

Цветочек полевой по квартире кружится. Раздражает гиперактивностью. Теперь понятно, почему на медика пошла. Это прямо-таки её призвание: заботой и опекой окружать. Всю застенчивость, смущение, нерешительность и скромность растеряла. Да и вчера вечером бодро так раздевала, хотя ещё утром глаза не могла опустить и краснела лишь от моего взгляда.

— Компот и суп сварила! Что будете? — кричит из кухни.

— Тебя, — бурчу себе под нос и тянусь за вибрирующим телефоном на тумбочке. — Здорово, Илья.

— Привет, что за срочность? — спрашивает один из немногочисленных друзей.

— Заскочи ко мне, как время будет, есть дело.

— Без бэ. В офис? — уточняет он.

— Нет, домой.

— Проблемы?

— Небольшое недопонимание с будущими родственниками. Не телефонный разговор. Просто приезжай.

— Через час подъеду, — соглашается Илья и отключается.

А ко мне заглядывает мелкая. С тревогой осматривает. Бровь выгибаю, разглядывая её домашнюю одежду. Обычная футболка и штанишки. Ничего в этом сексуального. Но, сука, хочу.

— Как вы? Что-нибудь нужно?

— Нужно, — киваю, и малышка ближе подходит, готовится мигом выполнить любую просьбу. Перехватываю за кисть и тяну на себя. Вскрикивает, коленями об матрас упирается, но падает рядом. — Полежи со мной.

— Натан Артурович, — пыхтит смешно и краснеет, — у меня там чайник на плите. А вам нужно поспать.

— Вот и поспим вместе. Не ёрзай!

— Хорошо, я только выключу плиту, — обреченно вздыхает.

Отпускаю. Прекрасно понимая, что не придёт. Испугается и отсидится на кухне. Но нет, через пару минут Жасмин возвращается. Мнётся у порога. Раскрываю руки, молчаливо приглашая к себе. И улыбаюсь сам себе.

Неуверенно просачивается, позволяет обнять. Тяну сильнее на себя и откидываюсь на спину, укладывая малышку на грудь.

— Натан… — выдыхает, сползая под бок, и пытается отстраниться.

— Миллион лет уже Натан. Помолчи, Цветочек, и не дёргайся.

— Я о швах переживаю, разойдутся ещё.

— Вот поэтому не дергайся. Подумай о моих швах и лежи смирно.

— Хорошо, — покорно соглашается малышка. Сама не замечает, как пальчиками щекочет кожу и поглаживает меня. — А сколько вам на самом деле лет?

— Сколько дашь? — хмыкаю.

— Сорок? — морщит лоб.

— Неужто выгляжу старше Валиева? — возмущённо переворачиваюсь и нависаю.

— А я не знаю, сколько Саиду, — пожимает плечами и улыбается. Ямочки прелестные демонстрирует.

Красивая девочка, чёрт возьми. Основательно залипаю на ней. И с каждым днём труднее себя сдерживать.

— Вы выглядите моложе. Так сколько вам? — отвлекает от развратных мыслей.

— Угадай, — хмыкаю, нависая.

А девчонка задумчиво пальцы выше тянет. На вены на шее давит. Сопит. И вправду пытается угадать.

— Тридцать восемь?

Склоняюсь и сминаю сочные пухлые губы. Я подсел на девчонку. На то, как робко и неумело она отвечает. Сначала напрягается, пытается меня отстранить, но почти сразу же сдаётся. Стискивает тоненькими пальцами пианистки плечи, давит и сама обнимает. Чертовски покорная и отзывчивая. Невинная девочка, никем не тронутая. И мне всю её хочется собой заклеймить. Испортить. В свою тьму утянуть.

— За каждый неверный ответ буду целовать. И не факт, что в губы, — шепчу, оставляя лёгкий укус. Вспыхивает моментом. И без того большие глаза ещё больше округляет.

— Я не..

— Поздно, Цветочек. Не выпущу, — перебиваю, удерживая ёрзающую девчонку. — Угадаешь — сможешь сбежать и спрятаться.

— Тридцать шесть? — осторожно отвечает и напряжённо ждёт.

Медленно склоняюсь, а малышка прикусывает губу и замирает. Даже дышать перестаёт. Едва задеваю губами подбородок, но спускаюсь ниже. Прижимаюсь к артерии, слегка прикусываю кожу на шее и, лизнув место укуса, целую. Малышка дышит с тихим стоном. Дрожит и выгибается, запрокидывая голову выше и сильнее подставляя шею.

— Тридцать? — выпаливает, смотря затуманенным взором.

— Так хорошо шла, — улыбаюсь и закрываю рот очередным поцелуем.

На этот раз никакого сопротивления. Отвечает и позволяет большее. Сама навстречу тянется, за мной пытается повторить, чем сильнее заводит. Возбуждение не просто зудит, горит внутри. С каждой секундой усиливается и толкает меня совратить девчонку. Утянуть за собой и навсегда себе оставить.

— Безумно сладкая, Цветочек, — выдыхаю, ловя её расфокусированный поплывший взгляд. Щеки тут же пунцовеют. Моргает часто-часто и пытается отдышаться. — Продолжим?

Коленом раздвигаю ножки и давлю на лоно. Через тонкие штаны чувствую её жар. Завелась малышка не на шутку. Ёрзает по бедру, усиливает давление и испуганно дёргается.

— Никто и никогда не касался тебя внизу? — спрашиваю, смещая ладони на ягодицы и теснее прижимая к себе.

— Нет, — мотает головой и опускает глаза, старается увернуться.

— Тише, не бойся меня, — не даю сбежать. Ловлю губами её губы, ласково языком меж них провожу, увлекая. Сам кайфую от того, как её ведет из-за меня.

Перехватываю пальчики и накрываю свой член поверх штанов. Даю прочувствовать, как сильно заведен сам.

— Сожми, — шепчу, и Жасмин смыкает пальцы. — Умница, послушный Цветочек. Давай сильнее.

Толкаюсь и, прикрыв глаза, стону. Чёрт, я кончу прямо в штаны от близости девчонки. Протискиваю между нами ладонь и пальцами давлю меж её ног.

— Ах! — вскрикивает и, испуганно дёрнувшись, воздух глотает.

Отодвинуться пытается, выпускает меня. Спускаю собственные штаны, член, стоящий колом, вываливаю. Жасмин смотрит заинтересованно, в медовых глазах похоть вспыхивает. Хочет сама, но боится собственных реакций.