Невинность в жертву

Умоляющие нотки в моем тоне разгладили морщины на грозном лице педантичного собственника. Рустам слегка улыбнулся.

— Ой! — а я резко дернулась.

— Что?! — Рустам перехватил меня за руку, пугаясь. И снова его лицо стало холодным и серьезным. — Тебе плохо?

— Нет, наоборот… мне очень, очень хорошо, — накрываю животик ладошкой. — Он начал пинаться. Малыш… представляешь! Только что я почувствовала первое шевеление.

— Серьёзно?

— Дай руку.

Беру руку Рустама и кладу на свой живот ладошкой вниз.

— Сосредоточься… Он шевелится, когда я кусаю мороженное. Сейчас покажу.

Откусываю ещё один кусочек, наслаждаюсь как сливочный шоколад тает на языке. Не проходит и пары секунд, как чувствую сильный толчок.

— Ого! Правда, пинается, — громко смеется Айдаров, восхищаясь.

Боже, я почти рыдаю от счастья.

Это так трогательно!

Рустам улыбается. Широко и искренне, так тепло. Давно не видела его таким светлым и добрым. Таким другим… Сейчас мы сидим на лавочке вместе, будто между нами нет никаких обязательств и договоренностей, будто мы счастливая супружеская пара.

Порой, мне кажется, что так оно и есть. Ведь за несколько месяцев Рустам ни разу не вспомнил о нашем уговоре и его угрюмом плане. Неужели грозный миллиардер поменяет мнение?

— Хороший мальчик… — Рустам наклоняется ближе к животику и начинает на полном серьезе общаться с малышом полушепотом, не переставая гладить живот. — Ты подаришь мне замечательного сына, Мия! Я в этом уверен.

Краснею до ужаса!

Сейчас расплачусь.

До чего же трогательный момент.

Великий Рустам Айдаров стоит передо мной на коленях, гладит, целует мой живот, в котором растет его наследник, при этом осыпает всю меня искренними, такими душевными комплиментами. Как будто настроен решительно бросить к мои ногам целый мир.

Встав с корточек, внезапно, Рустам набрасывается на моё мороженое и как с голодного края откусывает смачный кусок.

— Э-э-эй! Это же для ребенка! — обиженно дую губки.

— Что?

— Не жадничай, — подозрительно мило рассмеялся он. — Ты запачкалась.

Рустам вдруг притягивает меня к себе, накрывает мои губы своими и нежно целует… Я улетаю в рай. Растворяюсь в нем всецело, как в какой-то невесомости. Как будто у меня за спиной выросли крылья и я стала ангелом.

В этом миг я почти прошептала ему в губы… Горячо и душевно.

“Люблю тебя… Пожалуйста, давай навсегда останемся вместе…”.

Но побоялась открыть своих чувств. Побоялась открыться ему и снова быть отвергнутой. Побоялась вновь почувствовать ту страшную, мучительную боль, которую испытала несколько месяцев назад.

— Сладкая, нереально… — довольно шепчет Рустам, поглаживая мои пылающие щеки костяшками пальцев. — Запачкайся еще.

— Чего? — удивленно хлопаю ресницами.

— Ну же, давай! Просто размажь по своему личику мороженое, а я буду слизывать его с тебя…

— Перестань, ты как ребенок! — живот от смеха разболелся.

Вот дает.

Детство что ли заиграло?

В чем причина такого задорного поведения?

Вообще не узнаю этого грозного доминанта!

Ах-ха!

Я наверно сплю.

Или… я просто так сильно на него влияю, что рядом со мной Рустам меняется в лучшую сторону.

Миллиардер сам берет мою руку с рожком и, хохотнув, мажет им мой нос.

— Эй! Рус…

Но я не успеваю договорить — паршивец снова меня целует. Да еще и кусает кончик носа.

— Ай!

— Прости, не удержался! Просто у тебя сладенький носик! Сожрать охота. Он меня провоцирует…

Рустам меня всю измучил, искусал, исцеловал. Ни одного живого места не осталось. Слава богу уже это мороженое закончилось! Думала, эти веселые пытки будут длиться до самых родов.

Мужчина поднялся на ноги, напоследок крепко меня обнял, шепнув на ухо:

— Мне пора. Вечером буду. Будь хорошей девочкой и береги нашего сына…

Коротко целует в лоб. Отпускает. Уходит.

Мама дорогая…

Я стою никакая.

В ступоре.

“Нашего сына… “

Он оговорился?

Ведь такого не может быть.

Очно оговорился…

Трогаю припухшие губы пальцем, а потом счастливо улыбаюсь.

Сейчас я готова расцеловать любого, кто встретится на моем пути.

Однако, мой взгляд случайно падает на распахнутое настежь окно на втором этаже особняка. Я вижу, как там резко дергается шторка и непонятная тень быстро исчезает за ней.

Не обратив на это серьезного внимания, пожав плечами, я решаю вернуться в дом и немного вздремнуть, из-за того, что на улице становится жарковато. Сейчас, летом, лучше выходить в сад на прогулку по вечерам.

Глава 26.

— Куда собираешься? — неожиданно я слышу голос сестры. Отрываюсь от зеркала, откладывая в сторону расческу. Вижу Элю, которая вдруг ни с того, ни с чего входит в мою комнату.

— А что?

— Прихорашиваешься…

— Да никуда, просто в саду хочу погулять, на лошадей полюбоваться. Я ведь сейчас живописью занялась, хочу что-нибудь нарисовать в саду. Говорят творчество во время беременности очень полезная вещь для настроения будущей мамы и здоровья растущего ребеночка, — на автомате выдаю я, потом понимаю, что напрасно. Эле наверно очень больно, что она пока не может иметь детей.

Эля поджала губы.

— Как ты? — со всей серьезностью заглядываю в её грустные глаза.

Взяв необходимые принадлежности для творчества, я направилась к выходу из комнаты, поравнявшись с сестрой:

— Нормально.

— Новости есть?

— Никаких, всё как и прежде.

— Почему никто не может до сих пор назвать точного диагноза? — хочется её поддержать, но чувствую себя слишком навязчивой.

— Я не знаю… Я же не врач! Я не могу признаться в том… Что когда у меня всё это началось, по сути, меня лечил терапевт эры мезолита!

Эля стала такой резкой. Очень… Заводится с пол-оборота на ровном месте. И никакие психологи ей не могут помочь.

Может её нужно отправить в санаторий? Или на курорт!

О, точно!

Надо упросить Рустама, чтобы он нас отпустил немного отдохнуть. Я бы хотела слетать на Мальдивы, безумно хочется свежих фруктов и кокосов! Особенно… М-м! Деликатес! Но перелет будет слишком длительным, так что Греция вполне подойдет, чтобы не так утомительно и рискованно было добираться.

Нам нужно отвлечься и наладить друг с другом контакт. Мне не очень хорошо, когда я понимаю, что мы, такие родные сестры с особой связью, отдаляемся друг от друга с каждым днем и становимся чужими.