Невиновных нет

– Я слушаю, - прокашлявшись, сказал Артур.

– У вас что, штормит?
– спросил знакомый голос.

– Да.

– Все равно хочется отдохнуть в ваших краях.

– Найти вам комнату в пансионате?

– Постарайтесь.

Это был разговор - пароль.

– Мне сообщили, что посылка в Москву не прибыла, - сказал голос.
– Вы слышите?

– Я знаю, - со страхом сказал Артур.
– Слышу.

– Если хорошо слышите, значит хорошо поймете. Знакомый ждет не дождется. Завтра же утром выезжайте, отвезете посылку сами. Он уже вернулся. Меня подводить не стоит, - и трубку положили.

"Будь ты проклят", - подумал Артур, медленно опуская трубку и с ужасом думая, что завтра придется отправляться в Москву и сделать то, чего не сделали Лащев и Виксне, заодно и с ними рассчитаться. Еще пять лет назад он сам выполнял "заказы", потом стал "диспетчером".

Его знобило от боли в голеностопе и от мысли о поездке: если он не исполнит этот "заказ", его самого ликвидируют либо в Москве, либо тут, в Риге. Большой Хозяин никому ничего не прощает, таких, как Артур, у него еще несколько "диспетчеров" и по бывшему Союзу, да и за рубежом, отыщет хоть в Америке, хоть в Германии, а в Польше запросто, как в Юрмале, и тогда - "сквозняк" в черепе. А пули не возвращаются из полета, они извинений не принимают...

Было холодно, ветер крутил опавшие рыжие листья, и они, как маленькие лисята, гонялись друг за другом. В такую погоду Артур Аузинь старался не выходить из дому, носил теплый, почти до колен домашней вязки толстый свитер. Но сейчас, после телефонного разговора, и в свитере стало зябко. Аузинь снял трубку, набрал номер:

– Айна, привет. Мне очень нужно завтра уехать ранним в Москву... Да... И обратный через день. В "СВ"... Ты в той же кассе завтра?.. Договорились.

Положив трубку, он слизнул с ладони таблетки, запил двумя глотками молока и стал собирать в дорогу сумку...

В этот день Зуйков к двум часам ждал Батрова. А в девять пятнадцать неожиданно позвонил Желтовский. Зуйков обрадовался.

– Вы когда вернулись, Дмитрий Юрьевич?
– спросил он.

– Только-только. И, как видите, держу свое обещание - звоню.

– Очень кстати. Вы мне нужны.

– Могу приехать хоть сейчас.

– Жду. Но захватите с собой все: фотоматериалы, видео, аудио.

– Постараюсь...

Через час Желтовский был уже у Зуйкова.

– Вы маленько отощали, - сказал Зуйков.

– Дома наберу.

– Как там?

– Ничего веселого.

– Кое-что видел, читал... Ну что, приступим?

– Не терпится?
– засмеялся Желтовский.
– Вы хоть немного приблизились к ответу, что произошло с Фитой: застрелили или застрелился.

– Второе. На девяносто девять процентов.

– А мотивы?

– Ищу... Вы взяли с собой все?

– Почти, - Желтовский извлек из сумки две видеокассеты и черный конверт от фотобумаги с фотографиями.
– Где будем смотреть?

– Пойдемте, - Зуйков встал...

Они вошли в комнату, где стоял монитор и видеомагнитофон.

– По ходу дела я буду комментировать, - сказал Желтовский, вставляя кассету.
– Сперва похороны, - он взял пульт. Поехали?

– Да!
– сказал Зуйков и обернулся к двум сотрудникам, сидевшим в креслах сзади: - Смотрите внимательно.

Желтовский нажал кнопку "play". Пошли кадры похорон Фиты.

– Внимание!
– предупредил Желтовский.
– Вот трое: слева глава фирмы "Улыбка" Батров, рядом рыжеволосый старик, справа глава фирмы "Лесной шатер", - Желтовский остановил движение пленки. Снято было очень крупно, лица почти во весь экран.

"Он-то знал, что снимать, - подумал Зуйков.
– А мы снимали общие планы."

– ...Глава фирмы "Лесной шатер"...
– продолжил Желтовский.

– ...Гирхан Арсанукаев!
– воскликнул Зуйков.

– Совершенно верно... Двинемся дальше, - пустил он магнитофон. Проплыли общие планы, лица родственников, оркестр. Затем Желтовский отмотал пленку в обратном направлении.
– Внимание! Фокус!
– камера снова поймала Батрова и Арсанукаева. Рыжеволосого рядом уже не было.
– Исчез. А ведь прошло всего полторы минуты, - сказал Желтовский.
– Что же это он не дождался конца похорон?

– Если пришел, наверное хорошо знал Фиту. Но почему не дождался, чтоб швырнуть горсть земли в могилу?
– как бы себя спросил Зуйков.
– Поспешил исчезнуть, а?

– Может не очень хотел светиться, а, товарищ полковник?
– сказал сидевший сзади сотрудник.

– А что, резонное предположение, - отозвался Зуйков.

Тем временем Желтовский вставил другую кассету. Сперва на экране возник общий план авиасалона в Бурже, толпа людей, вдали самолеты и вертолеты.

– Внимание!
– предупредил Желтовский.
– Вот наши знакомцы.
– В кадре появились те же трое, затем к ним примкнул четвертый: смуглое лицо, усы, борода, воротник белой сорочки стойкой.
– Это авиа-шоу в Бурже. И новое действующее лицо.

– Кто он?
– спросил Зуйков, глядя на остановленный кадр.

– Это высокий чин.

– Неужто вы и фамилию знаете?
– засмеялся Зуйков.

– Грош была бы мне цена, - сказал Желтовский, - если бы я отдал вам на откуп устанавливать, кто он.

– Так кто же он?

– Господин Хеджези, из Министерства обороны Ирана, обитает в Москве в своем посольстве, часто совершает подобные зарубежные вояжи.

– Учитесь работать, - обернувшись к сотрудникам, сказал Зуйков. Теперь он понял, почему у Фиты в блокноте был телефон посольства Ирана.

– С кассетами - все. Займемся фото. Он высыпал из черного конверта фотоснимки на журнальный столик.
– Батров и Арсанукаев жили в одной гостинице. Фита где-то в другой. А рыжеволосый обитал в третьем месте. На мой вопрос в Бурже: знает ли Фита эту троицу, он солгал мне, сказал: "Понятия не имею". Вот, - и Желтовский взял со стола фотоснимок.
– Я щелкнул их всех в холле гостиницы, когда они весело беседовали у сувенирного киоска. Не похоже было, что они только что познакомились. Потом разошлись: Арсанукаев и Батров вместе, Фита отдельно, а рыжий подождал, поймал такси и уехал.

– Вы не помните, в каком месяце и какого числа вы делали эти снимки?

– Конечно помню, - Желтовский назвал, а Зуйков отметил про себя, что дата эта совпадает со временем поездки Фиты во Францию, о которой сообщил Зуйкову сын Фиты.

Среди фотографий Зуйков обнаружил такой же снимок, какой ему склеили в лаборатории из обрывков найденных им в корзине для мусора на даче Фиты.

– Рыжеволосого установить не могу, - сказал Желтовский.
– Но по мелочам, которые засек во время их общения, складывается ощущение, что командует парадом он.