Невиновных нет

ПЕРФИЛЬЕВ: Меренков - это муж моей сестры.

ЖЕЛТОВСКИЙ: Я спросил себя: во-первых, почему, во-вторых, откуда такие огромные деньги? Ваша дружба с Кнорре, хозяином схожей фирмы, его партнерство не вызывало бы сомнений, если бы не одно существенное обстоятельство.

ПЕРФИЛЬЕВ: Какое?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Секретная лаборатория на фирме Кнорре в Париже. Это удалось выяснить моему коллеге и приятелю Полю Берару.

ПЕРФИЛЬЕВ: Дальше.

ЖЕЛТОВСКИЙ: И тут мне в голову пришла некая мысль. А почему она пришла, сейчас поймете. Итак, вы накануне ухода в отставку, накануне возвращения домой, в российский бардак с его непредсказуемостью. Что вас ждет на гражданке? Какое будущее, какие светят перспективы? Пенсион без пансиона. Вы умны, образованны, опытны. Но вы, инженер, никому не нужны. Не можете вы не подумать, как обеспечить себя. То, что вы завербовали каким-то образом Кнорре, я почти не сомневался. А теперь улавливайте ход моих рассуждений. Я - госслужащий, езжу в командировки и по России, и в зарубежье за государственный счет. Но не всю добытую информацию отдаю своим работодателям, кое-что наиболее интересное, сенсационное анонимно продаю западным агентствам. Я не боюсь этого признания, поскольку всегда смогу сказать: блефовал... Так вот, я и подумал, а чем господин Перфильев хуже меня? Может то, ради чего он охотился, то, что вытянул из Кнорре, он не собирался отдавать родному государству, а толкнет третьей стране за кругленькую сумму, часть которой вложит в какое-нибудь дело в России. Логично.

ПЕРФИЛЬЕВ: Способный вы человек.

ЖЕЛТОВСКИЙ: Помните, я заночевал у вас после пьянки? Утром, когда вас уже не было, раздался телефонный звонок. Я подумал, что это консьержка, она должна была меня разбудить. Я взял трубку, спросил: "Кто нужен?" И мужской голос по-русски попросил к телефону месье Алибаева Закира Фаридовича. Со сна и с похмелья я не сразу врубился, только буркнул: "Нету тут таких!" Выдув две чашки крепкого кофе, подумал; "Надо же! В огромном Париже кто-то звонит на квартиру к русскому Перфильеву и по-русски спрашивает какого-то татарина или башкира Закира Алибаева! Чудеса!... И лишь много позже я усек, что чудес тут не было.

ПЕРФИЛЬЕВ: Каким образом?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Мой приятель Поль Берар все время шерстил в банках для нашего материала "Российские миллионы в чужом кармане". Я вам об этом уже говорил. Так вот, Поль вычесал в банке "Жюстен кредито-банк" чиновную вошь, которая и сообщила нам, что некий россиянин Закир Ф.Алибаев имеет у них счет на огромную сумму.

ПЕРФИЛЬЕВ: Каким образом вашему Полю удалось так прижать банковского чиновника?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Мы выбирали наименее престижные банки. Наши нувориши предпочитают скромные банки. Затем мы начали собирать досье на их чиновников: кто что любит. Один - деньги, другой - женщин, третий поддать, четвертый - балуется наркотиками. Работа, как понимаете, кропотливая. Так за полтора года мы выковыряли всего двух мудаков. Один из них и был из "Жюстен кредито-банк".

ПЕРФИЛЬЕВ: А потом - шантаж?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Что-то вроде (засмеялся Желтовский).

ПЕРФИЛЬЕВ: И на чем же сгорел этот из "Жюстен кредито-банка?" Гомосексуалист? Развращал мальчиков?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Подумаешь, тоже мне порок в наши дни! Нет, он скрыл, что лет пятнадцать назад в Лиможе пытался присвоить приличную сумму, когда работал в страховой компании. От суда отвертелся потому, что ему помог глава этой компании. Дочь этого главы, старая дева, уродка втрескалась в молодого жулика, она была старше его на восемь лет. Ее отец и сказал: "Женишься - дело замнем". Он женился, и они тут же перебрались в Париж. Все это Полю она поведала, муженек допек ее тем, что сперва трахнул их восемнадцатилетнюю служанку-португалку; но уродка наняла частного детектива и тот ей собрал досье на муженька: один раз его засекли с несовершеннолетней из обувного магазина "Андре", второй раз - сразу с двумя проститутками в секс-шопе где-то в районе рю Амстердам. И пошло-поехало! Но обо всем этом директорат "Жюстен кредито-банка" не знал. А мы знали. И Поль выложил ему, что именно интересует нас в обмен на молчание прессы. И он дал башкиро-татарина Закира Алибаева.

ПЕРФИЛЬЕВ: Но какое это имеет отношение ко мне?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Минуточку, Павел Александрович! Сейчас объясню. Вкладчик "Жюстен кредито-банка" - некий россиянин Закир Алибаев. Его спрашивают на квартире, где проживает россиянин Перфильев. И тут я, настроенный на одну рабочую гипотезу, подумал: а не может ли быть Перфильев и Закир Алибаев одним и тем же человеком. Как это проверить? Я вспомнил: однажды нас троих: меня, вас и Кнорре на ступеньках базилики Сакре-Кер трижды "Полароидом" щелкнул бродячий негр-фотограф и преподнес каждому по фотографии. Помните?

ПЕРФИЛЬЕВ: Помню.

ЖЕЛТОВСКИЙ: Так вот я свою фотографию отправил Полю, он показал ее этому банковскому хмырю, и тот из нас троих опознал вас, сказал: "Это месье Закир Ф.Алибаев".
– "Вы когда-нибудь звонили ему домой?" - спросил Поль.
– "Звонил два раза", - он назвал месяц и число. Вторая дата и совпала с тем случаем, когда трубку снял я. Логично?

ПЕРФИЛЬЕВ: Вполне.

ЖЕЛТОВСКИЙ: И тут трах-бах - Кнорре арестован по подозрению в продаже русским каких-то секретов. Имея в виду всю последовательность моих рассуждений, которые вы считаете логичными, кого бы вы, Павел Александрович заподозрили на моем месте?

ПЕРФИЛЬЕВ: Все это красиво выстроено. Одно беда - недоказуемо. В лучшем случае опозорите меня, прихлопните "Стиль-керамику". А ведь мы не торгуем "Сникерсами", а производим хорошую, конкурентоспособную сантехнику, плитку. Какую же извлечете выгоду из своей сенсации?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Философски поставлен вопрос. Я не философ. Я телерепортер, журналист. И этим все сказано.

ПЕРФИЛЬЕВ: Сколько вы на этом заработаете?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Я отступных не беру, Павел Александрович. И вот еще что: попытка Кнорре покончить с собой может быть истолкована следствием как то, что он подтвердил выдвинутое против него обвинение..."

В этом месте в записи наступила пауза. Затем опять раздался голос Перфильева:

"ПЕРФИЛЬЕВ: Мою историю вы будете публиковать отдельно или она войдет всего лишь эпизодом в большой материал? И где собираетесь публиковать?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Этого с Полем мы еще не решили. Все зависит от того, сколько и чего накопаем. А кому продать - найдем, с этим проблемы не будет... Павел Александрович, еще один вопрос, хотя ваш ответ в сущности ничего не изменит: что вы выманили у Кнорре, технологию чего, и кому ее продали?

ПЕРФИЛЬЕВ: Что мне передал Кнорре, я вам скажу, кому я продал никогда. Во-первых надо соблюдать порядочность, если она в таких делах вообще существует, во-вторых, кто знает, может с этими людьми мне еще придется садиться за стол коммерческих переговоров. Я скажу вам, что получил от Кнорре, но при одном условии: всю историю вы можете публиковать, тут мне вас не уговорить, однако никаких имен и фамилий, ограничьтесь икс, игрек, фирму мою назовите просто "некая фирма", тех же, кому я продал технологию, обозначьте словами "третья сторона".

ЖЕЛТОВСКИЙ: (после паузы) Хорошо, меня это устраивает. Как-нибудь мы с Бераром выкрутимся. Итак?

ПЕРФИЛЬЕВ: Где гарантия, что вы сдержите слово?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Какая гарантия вас устроит?

ПЕРФИЛЬЕВ: А какая существует?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Никакой, кроме моего честного слова.

ПЕРФИЛЬЕВ: Немного. Но другого выхода нет.

ЖЕЛТОВСКИЙ: Тогда считайте, что вы ее получили.

ПЕРФИЛЬЕВ: Кнорре мне передал секретную технологию облицовочных керамических материалов для космических аппаратов типа нашего "Бурана". Материалы эти обладают высочайшей термостойкостью и сегодня не имеют аналогов в мире. Конечно, не только лаборатория Кнорре работала в этом направлении, но у него дело продвинулось лучше, чем у других.

ЖЕЛТОВСКИЙ: Именно это вы продали "третьей стране"?

ПЕРФИЛЬЕВ: Да. И на эти деньги Кнорре погасил свои кредиты и проценты, и мы создали "Стиль-керамику".

ЖЕЛТОВСКИЙ: Военная технология пошла на ширпотреб. Своего рода конверсия. (Тут Желтовский рассмеялся своей шутке).

ПЕРФИЛЬЕВ: Удачная шутка. Но мне, как понимаете, смеяться над ней не хочется... Полагаю, мы договорились окончательно?

ЖЕЛТОВСКИЙ: Да!

ПЕРФИЛЬЕВ: Тогда до свидания..."