Невольница любви

Джун пришла в полное замешательство.

— Но ведь Синтия действительно ездила туда!

— На виллу? О да. — Анри беззвучно присвистнул. — Ее заинтересовало сыроварение, и я сказал, что в ближайший свободный уик-энд она может приехать и посмотреть, как делается сыр.

К несчастью, Синтия сочла эти слова официальным приглашением… Остальное, судя по всему, тебе известно.

Джун нахмурилась. Ей не хотелось безоглядно верить Анри, и все же его слова походили на правду.

— И тем не менее, — сказала она, усилием воли принуждая себя вернуться к теме разговора, — ты мог бы предвидеть, что именно придет ей в голову. Ведь вы встречаетесь уже несколько месяцев.

— Ты сказала — шесть, и я не стану спорить. Анри развел руками. — Об одном тебя прошу: не вбей себе в голову, будто Синтия тешит себя иллюзиями относительно нашей связи. Думаю, она отлично понимает, что дело близится к концу.

— К концу?

Голос Джун опасно зазвенел, и Анри вперил в нее холодный взгляд.

— Отчего бы и нет? Такие связи не вечны, и она знала это с самого начала. Я не собираюсь снова жениться.

Сердце Джун болезненно сжалось.

— Но.., но вы были любовниками, — осмелилась напомнить она.

— Мы переспали, только и всего, — бесстрастно поправил Анри. — Это еще ничего не значит.

— Но ведь ты же сам сказал, что Синтия очень хочет замуж, — торопливо напомнила Джун, хотя и сомневалась, что этим окажет услугу подруге.

— Только не за меня, — с убийственной уверенностью отрезал Анри. — А теперь.., допивай свой кофе, и я провожу тебя до дому.

Джун отодвинула свой стул.

— В этом нет необходимости.

— Ради Бога, — Анри устало вздохнул, — только не надо начинать все сначала! — Поднявшись, он обогнул столик и подошел к Джун. — Может быть, обойдемся без ненужных споров, если, конечно, ты не хочешь устроить еще одну сцену?

Без единого слова она первой вышла из кафе и лишь на тротуаре обернулась к спутнику.

— Предупреждаю, — отчеканила Джун холодно, — я не любительница случайных связей.

— Я тоже, — ответил он ровным голосом и указал на свою машину, припаркованную на набережной. Из чистого упрямства Джун замешкалась, и тогда он вполголоса добавил:

— Я тебе не враг. А теперь все-таки позволь мне проводить тебя домой.

И она подчинилась, поскольку это было проще, чем вступать в бесплодные пререкания. Во всяком случае, именно так сказала себе Джун. К тому же ей вовсе не хотелось снова отбиваться от охотников за приключениями либо привлекать внимание прохожих тем, что кабриолет Анри будет ехать за ней до самого дома.

И тем не менее, когда Анри уселся на соседнее сиденье, Джун захлестнула волна бессильного отчаяния. Как она ни твердила себе, что не хочет, не желает быть рядом с ним, сама помимо воли любовалась гибкими и точными движениями сильного мускулистого тела.

Выезжая с парковки, Анри положил правую руку на спинку ее кресла, и Джун стало жарко от его близости. Сердце ее билось неровно и сильно, кровь оглушительно стучала в висках. Никогда прежде ни один мужчина не пробуждал в ней такое чувственное волнение, и лишь сейчас она осознала, что обманывала себя, упорно отрекаясь от радостей плоти.

Джун неловко застыла, боясь шевельнуться и горько сожалея о том, что вообще решила сегодня выйти из дому. Мало того, что ей совсем не хотелось рассказывать Синтии о сегодняшнем приключении, она еще и узнала такое, чего предпочла бы не знать вовсе!

— О чем ты думаешь? — спросил Анри, притормаживая на перекрестке.

Джун стало интересно, что бы он сказал, если бы она честно ответила на этот вопрос.

— Что Синтия, наверное, убьет тебя, когда узнает, что ты отправился за мной в город, — ответила она, изрядно покривив душой. На самом-то деле Синтия прежде всего убьет ее! Джун беспомощно взглянула на своего спутника. Неужели тебе безразлично, что она подумает?

— Матерь Божья! — простонал Анри. — Я-то полагал, что мы уже покончили с этой темой.

Синтия, конечно, может приревновать.., но, поверь, по большому счету я ей безразличен.

Джун проглотила возражение, вертевшееся на языке. Нет, не безразличен! — хотелось ей крикнуть, Она носит твоего ребенка и надеется, что ты женишься на ней! И все же Джун промолчала. Не ее это дело, в конце концов. Она здесь ни при чем. Правда, в глубине души Джун начала опасаться, что в этой запутанной истории ей вряд ли удастся остаться в стороне.

— Ты уже нашла машину? — спросил Анри, когда кабриолет подъехал к вилле.

Застигнутая врасплох Джун непонимающе воззрилась на него.

— Ты ведь собиралась взять напрокат машину, — напомнил он.

Джун почти испугалась, разглядев в его темных глазах неподдельную нежность. Этот взгляд пробуждал в ней ненужные, почти преступные чувства.

— Я не… — Она запнулась, помолчала, пытаясь взять себя в руки. — Ммм.., нет, пока еще нет.

Не успела. Сегодня я весь день просидела дома, неизвестно зачем пояснила она. — Я решила, что после вчерашнего отдых мне не повредит.

— После нашего разговора? — с печальной насмешкой уточнил Анри и вдруг, к вящему смятению Джун, взял ее лицо в свои сильные ладони. — Ох, Джун, Джун, что же мне с тобой делать?

— Для начала отпустить меня, — попыталась она огрызнуться, но голос ее предательски дрогнул.

Джун даже не удивилась, когда Анри наклонился к ней и его губы мягко коснулись ее испуганно приоткрытых губ.

Так нельзя, нельзя, твердила она себе. Анри не должен целовать меня, если там, наверху, спит женщина, которая носит его дитя. Да и что я за подруга, если позволяю себе и ему так забыться? Много лет я не подпускала к себе мужчин и преуспела в этом, отчего же сейчас оказалась слаба?

Задавать вопросы было легко, найти на них ответы оказалось куда труднее. Анри целовал Джун, и в глазах его, широко открытых, разгоралось пламя страсти.

— Сладкая моя, — шептал он хрипло, и его поцелуи, поначалу бережные и легкие, становились все жарче.

У Джун кружилась голова. На один преступный и краткий миг она позволила себе забыться, ответить на чувственный призыв его горячих властных губ. Алчные поцелуи Анри пробудили в ней голод плоти, но самое ужасное — Джун наслаждалась этим. И не просто наслаждалась, а с трудом нашла в себе силы оборвать поцелуй. Чувства, которые, казалось, были давно погребены под пеплом прошлого, вспыхнули в ней сейчас с новой, непреодолимой, силой.