Невозможно устоять

Я всё ещё видел Хоа, которая не сразу отошла от нас вместе с отцом, заметив меня, но сейчас уже медленно идёт по коридору, оборачиваясь через плечо и глядя печально в мою сторону. Недолго думая, я срываюсь с места, чтобы догнать её, ведь вариант спросить у кого-то из своих отпал сам собой.

— Ли Хоа! — девушка останавливается и, когда я поравнялся с ней, заглядывает мне прямо в глаза, в которых, кажется, блеснули непрошеные слезы, которые я никогда и никому не показываю. — Что сказал твой отец?

— Её анализ крови… У Хуан гемолитическая анемия, — она покачала головой. — Мне жаль, но обычно это не менее опасно, чем рак, при лейкемии бывает на последней стадии —терминальной. Рост опухоли прогрессирует, Чимин, выздоровление почти невозможно. Отец сказал, что он будет стараться изо всех сил вытащить Хуан, но я сразу говорю тебе, что стоит готовиться к худшему. Прости.

***

POV LIN

— Лин? Детка, отзовись, — мама щёлкнула перед моим лицом, и я, отвлекаясь на неё, из-за неожиданности полоснула ножом, которым только что резала овощи, по пальцу.

— Ой… — я зашипела и взяла пострадавший палец в рот, слизывая кровь. — Мам, нельзя было не пугать меня?

— Растяпа! — мама возмущённо покачала головой. — Никто и не пугал тебя, я хотела вернуть тебя из космоса. Ты била ножом о дощечку уже две минуты, хотя капусту уже давно дорезала.

Я выпучила на неё глаза и, тяжело вздохнув, поняла, что она была права, я совсем не могу сосредоточиться сейчас на готовке и праздновании Нового Года, когда Хуан в больнице, а её жизнь держится на волоске.

Мы никогда не уделяли должного внимания этому празднику, так как зачастую у родителей была работа, а у меня не было настроения. Ёлку ставить тоже никто не собирался, но сегодня они обезумели и так оживились идеей собраться в семейном кругу (разумеется, это касается и дяди с Тэ), что я просто не могла отказать им в такой радости из-за своих переживаний. Оставаться в больнице у меня не было сил: ни физических, ни моральных. После такого… странного, так сказать, вечера, меня ждала слишком сложная ночь в компании Чонгука и Чимина, которые чувствовали себя ничем не лучше меня. Плохие мысли не покидали меня, доводя до точки взрыва и исступления, мой сон — тот вещий и пугающий сон, который постоянно приносит неудачи, настырно всплывал в моей памяти и ужасал. Я пыталась выкинуть из сознания всё лишнее, абстрагироваться от окружающего мира, чтобы просто нормально пережить эту ночь и дождаться утра, в котором я смогу найти успокоение и гармонию, где я смогу увидеть проснувшуюся Хуан и поговорю с ней. Однако утро принесло лишь разочарование, боль и разбитые на кусочки сердца — не меня одной, но и Чонгука, родителей Чон, Чимина. Все осознают, что надежды мало, и никто из нас не может даже заговорить об этом. После появления врача и его слов мама Чонгука упала в обморок, и ей разрешили побыть с Хуан в палате после того, как она пришла в себя, а мы, все оставшиеся, просто безмолвно сидели, погрузившись в свои горестные мысли, пока не наступил полдень и не нужно было вспоминать, что помимо этой больницы есть ещё дела, что мир не стоит на месте, и нужно что-то делать дальше.

Мои родители не знают о Хуан, да и зачем? Для них это не так важно, как для меня или Чимина, если брать в счёт не родственников, а портить им праздник таким я не хотела, — пусть хотя бы у них сегодня будет действительно хороший день. А вот Тэхён знает всё, я не рассказала ему обо всём, хватило и нескольких слов — он понял меня. Не нужно было говорить лишнего, он просто понял, не задавал вопросов и не утешал, за что я благодарна. Ведь ночью у меня будет достаточно времени, чтобы выпустить пар и рыдать в подушку, но до этого времени я должна быть прежней собой, чтобы помочь маме, а позже —папе, который пока что с мужской частью дома пытается украсить дом снаружи. Я должна быть приветливой перед дядей, чувствовать себя так, словно я правда счастлива, но внутри всё равно останется пустота, как бы сильно я ни притворялась.

— Лин! Горе, а не ребёнок, что мне с тобой делать? — мама сокрушительно вздохнула и кинула от досады маленькое полотенце, которое она обычно носит на плече, на стол рядом со мной. — Твой палец истекает кровью, а ты снова меня не слушаешь!

Я в испуге посмотрела на палец, только сейчас замечая боль в том месте и понимая, что рана серьёзнее, чем я подумала.

— У тебя что-то случилось? Ты сегодня ведёшь себя страннее обычного, — мама взяла мой палец и, потянув меня к раковине, подставила его под воду, заставляя меня немного зашипеть от боли.

— Всё нормально, я просто толком не спала, ты же знаешь, — я ловко вывернулась из ситуации и натянуто улыбнулась. — Я пойду обработаю его, ладно?

Я отпрянула от мамы и отложила нож, который почему-то всё это время держала в руке. Возле входа на меня наткнулся Тэхён, и я стукнулась ногой о дверь, в попытке отскочить с его дороги.

— Господи, помоги ей! — мама взялась одной рукой за голову, а другой перекрестила меня на расстоянии. — Тэхён, дорогой, проводи её до аптечки и обработай рану, не то она себя покалечит ещё больше по дороге.

— Конечно, а что за рана? — я отрешенно посмотрела на парня и подняла палец вверх, показывая ранку, из которой снова сочилась кровь и стекала ниже к руке.

— Как тебя угораздило? Идём, покажешь, где аптечка, — он обеспокоено дернул головой и взял меня за другую руку, утаскивая из комнаты, но, что-то вспомнив, крикнул маме: — Мистер Гарри просил передать, что хочет кофе и булочек.

— Пусть сам за ними и идёт, раз уж хочет, — мама отмахнулась и вернулась к делам, а Тэ посмеялся над её реакцией и с концами утащил меня из комнаты.

— Где аптечка-то?

— Там же, в ванной, где ты тогда лежал избитый, — ровно произнесла я без тени эмоций —пока я с ним, можно не притворяться, что всё хорошо.

Тэхён молча повёл меня по коридору к ванной и так же безмолвно отпустил мою руку по прибытию, направляясь к шкафчику и доставая необходимую коробку.

— Надеюсь, это не была попытка суицида, а просто случайность? — промывая палец пока только водой, поинтересовался он.

— Если бы и суицид, тебе-то что? — я не собиралась задеть его, да я даже не злилась, задала этот вопрос скорее в обыденном тоне, потому что мне действительно было интересно, что он ответит.

— Я бы очень расстроился, ты же знаешь, — он хмыкнул и провёл ваткой, прижигая каким-то раствором рану; от неожиданности я даже охнула. — Потерпи, зато потом быстрее заживёт, мы этой жижей всё детство разбитые коленки мазали — заживало быстрее, чем на собаках.

Я слегка улыбнулась, вспоминая, как мы вечно падали и вляпывались во что-то, а потом приходили все грязные и в ранах к моей или его маме, чтобы они нам обработали локти и колени.

— Лин, — парень заклеил порез пластырем и, насупив нос и отведя взгляд, спросил у меня: — Насчёт этой ночи, прости, я знаю, что тебе сейчас не до этого, но мне необходимо решить всё раз и навсегда, пойми. И тот поцелуй в медпункте, после соревнований. Я сказал тебе, что он ничего не значит, потому что решил, что тебе это не нужно, а я и вовсе противен тебе. Я подумал, что, если скажу тебе, будто бы поцеловал тебя просто так — сам в это поверю, но этого не произошло. Он значил для меня тогда, значит и сейчас, будет что-то значить через год или два, просто знай это, даже если тебе всё равно.

— Мне не всё равно, — я перебила его, тихо проговаривая каждое слово, — тот поцелуй был значим для меня тоже, ведь внутри что-то ёкнуло, и то, что было вчера — я не жалею. Если ко мне сейчас подойдут и скажут, что я могу вернуться в прошлое и изменить свои действия, — я откажусь, потому что я хотела этого, а алкоголь был лишь предлогом, чтобы оправдать непрошеные чувства.

В комнате повисло молчание, и в тишине было слышно неровное дыхание Тэхёна, в то время как я не знала, что должна сказать ещё.