Неявный лабиринт

Мы обменялись рукопожатиями и расселись за столом.

– - Ты ему уже сказал?
– - спросил Крихон у Джона, кивая на меня.

– - Думаешь, у меня был выбор?
– - усмехнулся разведчик.
– - Ригхас, я помню о твоих планах и не собираюсь вставать на пути. И именно поэтому прошу, пока у тебя ещё язык шевелится, расскажи, что было с Лайлтисом.

Я не стал спорить и рассказал всё, как было, умолчав только о том, чему самый старый гость Лабиринта меня научил напоследок.

– - В продолжение разговора по дороге сюда замечу, то, что объяснение правдиво звучит не значит, что это обязательно правда. Хотя в данной ситуации врать ему особо незачем.

– - Почему же, он не мог не учитывать возможность того, что ему не удастся выйти из Лабиринта таким образом.

– - заговорил Александр.
– - Скажите лучше, вы правда думали, что Ригхас сможет сделать что-то с таки существом исподтишка?

– - Не вижу в этом ничего невероятного, -- Крихон пожал плечам.
– - Конечно, вероятность провала тоже была вполне существенной. Но я предполагал, если Лайлтис успеет спохватиться, то сможет обезопасить себя, не причиняя Ригхасу вреда. Может быть он и не совсем правильно расставляет приоритеты в жизни, но в такой ситуации наверняка выбрал бы информацию. Как видишь, я не ошибся. Её Превосходительство, вероятно, рассуждала также. Меня удивило, что, прожив не одну тысячу лет, этот чудак умудрялся серьёзно относиться к таким "терминам", как Хранитель и Странник.

– - Так, господа, давайте с этим вопросом позже. Посмотрите, кто к нам идет.
– - Джон указал на лестницу. По ней поднимались Керс и ещё какой-то пожилой мужчина. Когда они приблизились, майор встал и продолжил.
– - Я понимаю, что все уже не маленькие и сами могут перезнакомиться, но этого человека нужно представить. Итак, знакомьтесь, это Василий. Он тот, кто представляет волю соседствующих с нами жителей лесов. Проще говоря, является их верховным правителем. Василий состоит в Ордене правды, то есть это один из тех немногих, кто вообще всегда говорит правду.

Остальные сидящие за столом включая меня, как и предложил Джон, представились сами, ограничиваясь именами.

– - Спасибо, майор Ламбер, но я всё-таки считаю нужным пояснить кое-что ещё, чтобы избежать недопонимания в дальнейшем.
– - заговорил Василий.
– - Насколько мне известно, ясновидящим я не являюсь, и под словом "правда" я понимаю утверждения, которые соответствуют представлению говорящего. Проще говоря, я верю во всё, что говорю, но, как и любой другой человек, могу заблуждаться. С вашего позволения я не буду осложнять речь оборотами вроде "насколько я знаю", но практически всегда буду это подразумевать.

– - Признаться, я теряюсь между подозрениями и восхищением, -- заинтересовался Крихон.
– - Я видел не мало, но такого никогда. Точней сказать я неоднократно слышал подобные заявления, но обычно их произносят восторженные юноши, которые вообще не очень понимают, о чём говорят. Чтобы говорить о делах нам всё равно нужно дождаться Её Превосходительство Сканту, вы не будете против, если я пока задам несколько вопросов.

– - Разумеется, спрашивайте. Клятвы отвечать на любые вопросы я, слава богам, не давал, поэтому, если какой-то конкретный будет задевать некую тайну или просто не понравиться мне, то отказаться я смогу уже по факту.

– - Слава богам? То есть вы жалеете о своём выборе?

– - Нет, последние годы не жалею, а раньше бывало. Тут ведь есть и минусы, и плюсы, но без клятвы моя жизнь была бы однозначно проще.

– - А что собственно это дает? Минусы-то очевидны, а плюсы? Вот говоришь ты правду, верить-то тебе всё равно никто не обязан.

– - Зришь в корень, Крихон. Но у меня есть преимущество перед отдельным человеком, который решил бы никогда не врать. Орден существует не одну сотню лет, и по крайней мере наш народ нам действительно верит на слово. А вот как выживали основатели ордена мне даже представить страшно.

– - Прошу прощения, если это прозвучит цинично, -- встрял я.
– - Но, наверное, это открывает определенные возможности в плане карьеры?

– - Предположение более чем закономерное. Но будь это так, орден едва ли сохранил бы верность идеалам, скорей всего он быстро превратился бы в набор пустых лицемерных обрядов. К счастью, основатели предвидели эту опасность, поэтому кроме основной клятвы, мы всегда стараемся не допустить появления каких-либо привилегий для членов ордена.

– - Кто ж к вам идёт?
– - продолжил расспрашивать я.
– -Моего воображения хватает только чтобы представить, как сказал Крихон, восторженного юнца.

– - Отчасти так и есть. Приходят к нам в основном не за вещественными преимуществами, такие, конечно, тоже бывают, но они, как правило, надолго не задерживаются. Обычно в орден вступают именно для того, чтобы что-то доказать самому себе. Вот только с юношеским максимализмом у нас делать нечего, стать послушником ордена можно не раньше, чем в тридцать лет.

– - Надо думать, просто желания вступить недостаточно?
– - уточнил Крихон.

– - Чтобы стать послушником, грубо говоря, достаточно. Но ведь это только начало. Послушник также не должен врать, но никаких клятв он не приносит, а орден в свою очередь за него не ручается. Испытательный срок длится не менее пяти лет, если послушник в какой-то момент не может обойтись без лжи, он может признаться в этом и начать сначала, если же это открывается не из добровольного признания, послушника изгоняют. Наконец послушник может в любой момент осознать, что это не для него, к его выбору отнесутся с уважением и пониманием, большинство уходят именно этим путём.

– - А после испытательного срока кто-нибудь срывался?

– - Бывает, но редко. Если член ордена был вынужден солгать, у него есть неделя, чтобы завершить свой жизненный путь, если он этого не делает, ответственность ложится на орден.

– - Сурово. Но оно того стоит?

– - На мой взгляд, да. Но не стоит переоценивать правду. Не стоит забывать, что ложь -- это инструмент, очень опасный инструмент, и всё-таки результат его использования зависит от того, чьими устами он приводится в действие. Нам даже за примером далеко ходить не придется. С нами за столом сидит майор Джон Ламбер, я имел счастье неплохо его узнать в последнее время. Нужно быть законченным идиотом, чтобы принимать на веру всё, что говорит человек его профессии. В то же время, я знаю, что могу доверять ему. Могу доверить свою жизнь, и возможно даже судьбу своего народа.

Лицо Джона стало чересчур неподвижным, похоже, слова Василия его несколько смутили.

– - Твоё здоровье, Джон!
– - выкрикнул я и, не дожидаясь поддержки, опрокинул очередную рюмку. К этому моменту добрая половина графина с какой-то настойкой, которым меня заботливо снабдили, уже была перелита внутрь меня, отчего я постепенно плыл. Всё-таки, поймав на себе удивлённые взгляды, я запоздало сообразил, что веду себя не совсем подобающим образом, и тоже смутился.

– - Это тоже достойный человек, просто сегодня у него был тяжёлый день, -- поддержал меня Джон.
– - Доверять судьбу вашего народа, надеюсь, не придется ни мне, ни кому-либо ещё постороннему. Мы же уже решили, что призывать ваши силы для участия в крупных боях не стоит. По большому счёту, мы будем сотрудничать только в рамках защиты ваших территорий от распоясавшихся шаек бандитов.

– - Уже этим мы слишком громко заявили о себе, -- правдивый лидер лесных жителей грустно покачал головой.
– - Это не ваша вина. Мир един, он жив и изменчив, и ждать нас никто не обязан.

– - Я всё ещё не понимаю, в чём собственно проблема. Никто вам за эти банды ничего не предъявит. Война закончится, всё вернётся на круги своя.

– - Хотелось бы мне ошибаться, но вряд ли получится, как раньше. Ты, конечно, всегда был неплохо осведомлён, но давай спросим, например, Керса. Как он представлял себе наш народ, пока не стал его частью. Керс?