Нейронная одержимость
Шрифт:
— Ты серьёзно рискуешь, озвучивая такие мысли.
— Именно поэтому я просил вас снять «ракушки». Более того, именно поэтому предложение, которое я озвучу, должно остаться только в вашей голове.
— Если это не навредит дому Комнинов.
— Естественно. Можете рассказать Константину. Но только ему.
— А…
— Не стоит.
— Могу я узнать, о чём речь?
Брат и Балагуров переглядываются.
— Я хочу предложить, чтобы ты создал в улье шпилевиков из молодых Балагуровых. Настоящих головорезов, которые смогут остановить экспансию Каллиников и позволят нам стать реальной силой.
— Старые рода будут не в восторге.
— Они не успеют понять. Или не захотят разбираться. А потом
— Что будет нам с этого?
— В смысле Комнинам, — спешно вставляет Фёдор.
— Вы получаете полигон для обкатки технологии. Сколько боярских детей в Золотом шпиле в возрасте от десяти до двадцати? Двести? Триста?
— Двести девяносто пять или восемдесят два. Зависит от того, брать ли захудалые и бастардские дома в список.
— Значит, вы тоже задумывались о том, чтобы расширить гвардию.
Фёдор неопределённо жмёт плечом.
— Если же говорить о зримом… то я предлагаю на дело потратить для начала четыре тысячи солидов за пятьдесят шпилевиков. А главное — верность дому Комнинов вне зависимости от обстоятельств. С учётом того, что ваша покойная матушка была из Уаров — вы сможете положиться на всё левобережье.
— В случае чего?
— В случае внутренних проблем, разумеется, — как само собой разумеющееся отвечает Степан. — Или ты думаешь, Адриан, что копают только под меня?
Эпилог
в котором грабитель раскаивается, грешник недоволен, а прохожие косятся вслед.
Прохожие косятся не меня — одет я по нынешней моде легко и слишком интимно. Отвратительная, грубая белая рубаха да серые брюки и серый же пиджак. Но всё лучше чем тяжёлые, двубортные сюртуки (или как это там называется) или плотные с золотой вышивкой плащи, которые мне так упорно предлагали местные кутюрье. Видимо, они понимали некий сакральный смысл тяжести одеяний. Или же — простой уличной моды. Без всех этих выпендрежных вышивок я выглядел для них не то как псих, не то как бунтарь.
Но после пронизывающего холода мне жарко в прохладе этого… Нижнедонска.
Разумеется, с точки зрения оперативного искусства это было чистым фарсом. Я должен был одеться, как все, и потихоньку оценивать происходящее. К счастью, местная пародия на Коломбо любезно не поставила мне никаких сроков… ах, да, про фарс. Только за сегодняшний день три раза меня останавливали местные блюстители порядка и ещё один — самый настоящий местный специалист. Я позволил его грубому подобию нейрошунта (жалкая подделка под оригинал) просканировать мои системы — только для того, чтоб оценить его защиту. Аккуратно, чисто, но — бедно. Привычные мне протоколы всё ещё существуют, но местные используют лишь ограниченный набор комбинаций. Прозвали их «невмами» и рады. Даже удивительно, что угроза моей сердечной мышце была настолько хорошо запрограммирована, что
А уж как я рад, что неуязвим для окрестных мне? Нет, слова такого передать не могут. Даже небольшое расслабление нейронных связей при помощи местного пойла не делало меня куском говядины — сооружённые на скорую руку кольца «льда» отпугивали криминалитет, словно вокруг меня вились демоны. Демоны… ха! Иронично, что вытащили спасать мир именно меня — одного из немногих, кто видел в программах не ужас, летящий на крыльях кода, а чудо цифрового мира. Личности, самообучающиеся на воспоминаниях, книгах, музыке и любом другом материале. Никаких программистов, учителей и преподавателей. Никаких нянек и врачей. Идеальный, чудесный ребёнок. Чудо, которое мы своими руками попробовали задушить.
Но, раз A-DA жива, то видимо — не додушили. Что ж. Рано или поздно придётся решать эту проблему, если я не хочу лишиться сердца. Разумеется, искать Аду — в высшей степени контрпродуктивно. Взбесившийся кусок кода в одиночку не сможет сделать
ничего, особенно если элемент памяти находится вне сети. Ему нужно найти носителя, готового инфицировать целую подсистему вроде местной Пургатории. Ада для этого слишком слаба. Но кого? Я осматриваю толпу и прикидываю — кто же из них может быть моей целью.— Есть лицензия на торговлю информацией?
— Конечно, милостливые государи, как же без неё, — заискивающе частит торговец и достаёт откуда-то замызганный, снабжённый десятком печатей пергамент. Фу, какое убожество!
— А если печать поддельная?
— Ну посмотрите на меня, — я отворачиваюсь от зрелища изъеденных ожогами рук — какие подделки?
Мелкие дельцы? Нет, не сунутся в те норы, где обитают подобные Аде. Право, прости Господи, охранители? Нет, слишком туповаты и ограничены. Их воспоминания и эмоции быстро будут высосаны, и смерть мозга будет замечена быстро… хотя кто знает, кто знает.
— Знаю я вас, жульё…
— Ох кошмарят честной народ…
— Каллиники, — звук смачного плевка перекрывает тихий шепоток, но быстро перекрывается гомоном толпы. Не сбавляя шага, я закрываю глаза. Все камеры района работали на меня и наводили на субъектов, представляющих интерес хотя бы внешне.
— Четыре солида, представляешь! Да я на стене больше заработаю!
Воины? Нет, не то.
— Беса мне Переплёт привёз, чин чинарём — отключён от Эгрегора, запаян в пластик.
Одиночные ловцы информации? Нет, если они не идиоты — упаковали себя с головы до ног «льдом» и защитными механизмами вроде этих курильниц. Как они только догадались, что ладан сбивает алгоритмы нейроличностей?.. Впрочем, у встреченного мной у руин боевика и вовсе был набор чудесных графем, защищавших его от местных грубых инструментов лучше мифриловых доспехов. Даже я не рискнул пощупать его нейроны. Опасно-с. О чём это я? Ах, да. В общем, умный курьер не подпустит к себе опасность. А если идиоты — их разум будет быстро поглощён.
— Дорррррррогу, — фырчит белёсое создание.
Местные гомункулы, внебрачные дети Роя Батти и Рейчел? Нет, они для такого туповаты. Вот только если… культ? Я останавливаюсь прямо посреди лубочного, деревянного тротуара, и меня едва не сбивает с ног носильщик на тачке, которому место на строительстве пирамид.
— Смотри куда едешь!
— Сам смотри! — орёт рабочий и укатывается. Нет, этот точно носителем не будет.
Никакого уважения!
На верхних уровнях я чихал от всепроникающего запаха свечей и ароматических палочек. Сейчас я бы съел фунт свечей, лишь бы не чувствовать аромат помоек. Никаких автоматических урн, разлагающих мусор на месте. Никаких комбинатов бытовых приборов, создающих из отходов новый быт. Просто стальные кубы, заполненные мусором. С моего последнего времени прошло не так много времени — так какого чёрта же тут так всё неряшливо?
Мне не нравится этот мир. Нет, нет, ад не лучше. Но кому будет интересно засыпать в развитом обществе, а просыпаться в неофеодализме? Любителям палпа и сиськастых принцесс? Вряд ли им понравятся местные размалёванные шлюхи. Властителям дум? Пятнадцать минут назад передо мной протащили какого-то типичного кодера за «освоение сиречь приручение бесов проклятых». Кому-то неправильно подсоединил монитор или переустановил операционку дочери не того церковника?
Мрак.
И этот мрак создал я своими руками? Виновен ли уронивший спичку в мародёрах на пожарище? Не знаю. Мне незнаком этот город, но временами взгляд выхватывает дом, похожий на варшавский, и меня начинает трясти от осознания, сколько таких домов в одну чёрную ночь выпускали газ, топили детей в гигиенических капсулах и потрошили хозяев на кухне. И это не фигура речи. От каждого лица, несущего знакомые черты, от каждого дома-развалюхи и монструозных аркологий для меня несёт смертью.