Нейтрализация

— Ладно, научи меня. Ты всё время бегаешь, у тебя есть время на всех, кроме меня. Научи меня, как не убивать.

— Сейчас?

— Ты всё равно уже проснулся.

Было около четырёх утра, и мои кошмары снова разбудили Аннарин, которая опять притащилась меня «поддержать». Я уже давно заметил, что за её жесткостью, мрачностью и сварливостью скрывалось доброе сердце, наполненное сочувствием буквально к каждому: к детям на улице, к животным, к умирающим старушкам и старым воякам с ПТСР и ночными кошмарами. И при этом, она без раздумий сворачивала шею любому агрессору при малейшей угрозе.

— Ладно, пошли на крышу.

— Смотри, позволь ему сделать удар. Дальше, по сгибу, ставишь на колени, а теперь, не шею сворачиваешь… да, нет же, в ухо, и локтём по шейному позвонку. Опять, нет, разворачивай к себе. Не трогай мою шею… нет. Это единственное, чему вас учили? Удар в горло. Пальцами, пальцами под брови. Мне только глаза не выкалывай. Давай, пробуй.

Я позволил «избивать» себя около двух часов. Когда в шесть ей уже пора было собираться на первые занятия к Дженри.

— Что ты испытываешь в этот момент? Когда вот так просто лишаешь человека жизни?

— Честно? Ничего. Абсолютная пустота внутри. Я просто не воспринимаю их, как людей. Не вижу ничего, что стоит за ним. Это просто бот. Помеха, которую нужно устранить так, чтобы она больше не встала за спиной и не создала новую угрозу. Врага нужно добивать.

Их так учили. Это было нормально в условиях жёсткой войны на уничтожение. Но не для уличных драк.

— Вот и ответ на твой вопрос. Ты не на войне, Аннарин. Ты на улице, своей улице. У себя дома. Те ребята, да, конечно, дураки и агрессоры, но по сути — твои соседи. У них есть матери и сёстры, о которых они заботятся. Ну, не у тех конкретно. У тех семей не было. Но это ничего не меняет. Ладно, всё это слова, которыми трудно бороться с базовыми инстинктами. Доводи до автоматизма то, что я показал. Так, чтобы в критичной ситуации эта реакция была автоматической, а убийство — только в результате осознанного понимания необходимости. Давай, пока.

Девчонка ушла, когда на горизонте уже начал заниматься рассвет. В темноте на смежной крыше метнулась огромная тень, и я сразу схватил плазмоган. Это был не себит. К их постоянному незримому присутствию я уже почти привык.

— Выходи с поднятыми руками, — глухо приказал я, не хотел будить соседей.

Мужчина медленно выходил из тени.

— Номарх, Нейромать твою, ты что здесь ошиваешься? Я мог тебя грохнуть.

— Ты какой-то нервный.

— Что делаешь?

Тенемхет пожал плечами.

— Иногда прихожу посмотреть, как она здесь.

Я весело хрюкнул, но прикусил язык. Номарх наблюдал за всей нашей тренировкой и, видимо, следил, чтобы мы оставались в рамках приличий.

— Ревнуешь?

— Ну, ты же не монах. Вроде бы.

— Не монах. Просто у меня уже есть… — я запнулся.

— Кто? — Тенемхет ждал моего ответа со странной улыбкой.

Я смотрел на ярко-сиреневый рассвет.

— Не знаю. Кто-то.

Девчонка как раз снова вышла на крышу, забыв что-то:

— Кстати, Аннарин, познакомься…

— Ты о ком сейчас?

Я обернулся, за спиной никого не было. Ясно.

— Просто, новый знакомый.

— Кот?

— Ага.

Когда она снова ушла, моя спина сама собой врезалась в стену, оставив на ней серьёзную вмятину. Я висел, пришпиленный за шею огромной рукой номарха.

— Я же просил, чтобы она обо мне не знала.

— Тебя бы и мать родная не узнала, если б была жива. — Мой голос был чуть сдавлен.

— Думать буду я. Ты — мой наёмный работник. Постарайся, чтобы она ко мне большее не приближалась и не видела меня.

Номарх, конечно, был силён, но мои симбионты очень вовремя активизировались. Я выкрутил его руку, треснул по коленной чашечке, вышиб из-под него землю и, повалив, поставил колено на грудь. После чего меня снесло с него телекинезом.

Не честно.

Телекинетическая энергия была намного сильнее мышечной.

— Во-первых, ты сам сюда пришёл. Во-вторых, чего ты переживешь? — я уже вставал. — Девушки любят мужчин со шрамами. Если выбирать между Крэйннаром и тобой, я всегда был на твоей стороне. Но если ты будешь вести себя как задница, дальше совершай перевороты без меня.

— Я хочу тебе напомнить, что только я могу воскресить человека, который вернет тебе воспоминания о прошлом. И может быть, и саму твою жизнь. Поэтому, веди себя более любезно.

— Не нужно мне угрожать. И шантажировать. Загонишь меня в угол, я сделаю выбор не в твою пользу. Я не боюсь смерти.

Я твёрдо и искренне смотрел ему в глаза, давая прочувствовать, что действительно имею это ввиду. Через несколько секунд нормах смягчился.

— Кто тебе снится по ночам? — спросил он с хитрой улыбкой.

— Откуда ты знаешь?

— Просто ткнул пальцем в небо и попал. Если ты сможешь всё вспомнить, я как минимум привезу её сюда.

— Может, она не захочет?

Он рассмеялся каркающим смехом и тут же закашлялся.

— Это уже будет твоя следующая проблема.

— Может, хватит прятаться от Девчонки?

— От кого?

— Аннарин. Думаешь, ты её испугаешь?

— Сейчас ещё не время.

— Трусишка. Просто боишься, что она тебя отошьёт, как Крэя. И скорее всего, когда узнает, что ты — номарх, так и будет. Поэтому можешь начать окучивать её уже сейчас, пока все твои ожоги ещё на тебе. Для маскировки. Уж их она точно не испугается, поверь.

Я видел сомнение в ярко фиолетовых глазах номарха, которые он обычно прятал под линзами, имитируя принадлежность к ремам.

Глава 15

ГЛАВА 15

День благотворительного приёма должен был быть завтра. Я делал вид, что не замечаю, как Девчонка таскает к себе платье и какие-то ещё штуки, которые должны были ей помочь в её шпионской деятельности. Наивная. Думает, я пропущу её в главное гнездо мирового зла.

— Менхит просил привести Аннарин, — сказала мне Дженри, когда я навестил её с утра. — Как мою преемницу в Школе.

— Тем более нет. Они же знают, что мы с ней всё время вместе с момента выхода из Нейтрализатора. Значит, она им зачем-то понадобилась и лучше усилить охрану. Ещё раз нет.

— Ты прав, завтра с утра скажу ему, что она отравилась. Кстати для верности, вылей ей это в схиву. Тогда она сама будет уже не так рваться на приём. Не сможет выйти из уборной. Она ведь хотела сбежать со мной в тайне от тебя.

— Да, я знаю, — мы оба посмеялись, и пузырек с веселящим средством упал на пол, но не разбился. В последние дни Дженри роняла всё по нескольку раз в день.