Незабудка

Прочёл и облегчённо вздохнул: «Слава богу, все живы. Остальное поправимо».

Крепко держа горемыку за плечи, повел в дом.

Плакала она долго. Дед сидел рядом, гладил по голове, как маленькую. Успокаивать не стал, пусть выплачется. Таня обессилев, умолкла. Укрыв её одеялом, он ушел. В восьмом часу вечера страдалица проснулась. Взгляд сонный, несчастный. Глаза, нос опухли, губы сделались толстыми и некрасивыми. От ужина отказалась наотрез. Иван Данилович присел рядом:

– Ты сейчас думаешь: всё, жизнь кончилась. Нет. Только начинается. Ты стала взрослой. Учись принимать удары судьбы и распознавать, что важно, а что нет. Послушай меня немного. В шестнадцать лет я поступил в военное училище, в двадцать – закончил. Был самоуверенный и глупый лейтенант. Через год попал в госпиталь с первым ранением. И там встретил свою будущую жену. Она работала медсестрой. Настя девушка своенравная с характером, но для меня красивее её никого не было. Свадьбу сыграли в военном госпитале. После ранения мне дали отпуск. Приехали в родное село Настеньки – Степановку. Пока долечивался, четыре месяца счастья пролетели, как одна минута. Потом очередное задание Родины в чужой стране. Жена осталась, ждала ребенка – твою маму. Не поверишь, кругом смерть, а меня тоска мучит, хоть волком вой. Будто на части разрезали. Половина тут, половина с ней осталась. Глаза закрою, стоит Настенька, улыбается. У меня вместо сердца дыра образовалась.

Ребята говорят: «Соберись, иначе сам пулю поймаешь и нас подведёшь».

Посоветовали приударить за любой девушкой. Уверяли, станет легче – проверено. Выбор там был небольшой. Пригласил медсестру скоротать вечер. Согласилась. Ночь тёплая. Луна огромная. Девушка льнет, слова ласковые говорит. Знаю, что врёт. И я вру, но лечиться – так лечиться. После полуночи пришёл в часть. Ребята смеются, ну что, отпустило? Понял я тогда, что они имели в виду. Такая злость на себя взяла. Навсегда осталось чувство, что унизил и обокрал душу.

Любовь – это не только сплошная радость, но и мука, если в разлуке. Боль эту надо в себе выносить, перестрадать без помощи со стороны. Это только кажется помощью, а на самом деле губительный яд. Почему ты думаешь, не все выдерживают расставание? Разлюбили? Не всегда. Разлука – тяжёлый, душевный труд. Многим просто не под силу. А дубликаты любви не нужны. До конца верны не столько те, кто сильнее любит, а те, кто умеет ждать. А бывает ошибка, глупый случай, не затронувший сердца. Нужно уметь прощать. Дать шанс всё исправить. Я не знаю, какой он человек, парнишка, из-за которого так переживаешь. Вдруг там просто чепуха, ошибка. Твоя подружка, что-то не так поняла.

– Вряд ли Женя будет лгать и придумывать, – запротестовала Таня.

– А кто говорит, что она выдумала. Могла не разобраться. Смотри сердцем, верь ему. Понять, где ложь, а где правда, можно посмотрев в глаза, только тогда принимай решение.

Никто и никогда не говорил с ней так откровенно и честно. Она не заметила, как всё рассказала деду: о договоре с Сашкой, о чувствах к нему. Он внимательно слушал.

– Не торопи события. Если ты нужна ему, всё разрешится само собой.

– Скажи, вы молодыми были другими? Только и слышно, что нынешняя молодежь плохая. Позорим отцов и дедов, – буркнула внучка.

– Чепуха, люди не меняются. Всегда были герои и трусы, добрые и злые, жадные и щедрые. Меняются только времена и эпохи.

– Дед, а почему у вас с бабушкой только один ребенок? Вы больше не хотели детей? – Таня ойкнула, вопрос вырвался нечаянно. – Извини, можешь не отвечать.

– Не волнуйся, это не секрет. Я слишком долго воевал: Ангола, Вьетнам, потом Афган. Мы больше находились в разлуке. Настя очень боялась остаться матерью-одиночкой. И мне, и ей дорога каждая минута, которую мы провели вместе. После ранения, когда меня комиссовали, было уже поздно заводить детей. Я очень виноват перед ней. Мои ранения – её шрамы на сердце. Слишком много она пережила. Твоя бабушка умела ждать. Я очень любил её, но принёс столько боли и одиночества. Иногда думаю: ни один воинский долг, тем более в чужой стране, не стоит слёз жен и матерей.

Они ещё долго беседовали. Таня заочно знакомилась с бабушкой. Она по десять раз смотрела фотокарточки в альбоме и на стенах в рамках. Теперь Таня знала бабушку Настю в разные периоды жизни. Словно в ускоренной съёмке, запечатлённая в снимках, разворачивалась перед ней жизнь родных. Вот молодая мать кормит грудью младенца. Таня умилилась пухлым щёчкам крошечной Анечки. Вот бабушка Настя в красивом крепдешиновом платье ведёт за руку такую же нарядную девочку лет пяти.

– Моя мама была очень смешным ребёнком, – хмыкнула Таня, разглядывая фото. – Вы её немного перекормили, тут она прямо увалень.

Иван Данилович засмеялся:

– Насте всегда казалось: Анечка плохо кушает. Вот она и пичкала её всегда.

На следующем снимке нескладная девочка подросток стояла возле плетня и недовольным взглядом смотрела в объектив фотоаппарата. Таня долго рассматривала его и сделала вывод:

– Усиленное питание не помогло. Тут мама, худая как жердь. А ещё меня критиковала.

Дед ехидно заметил:

– А ты ей в следующий раз, когда будет ругать за плохой аппетит, скажи: «Я видела, как ты выглядела в четырнадцать лет. Чистая доходяга».

***

Беседы стали потребностью для обоих, говорили они обо всём. У деда был особый дар, говорить на равных, не делая скидку на возраст. Иван Данилович давал ответы на вопросы внучки открыто и честно. Учил её ценить жизнь в любых проявлениях. Как-то она спросила:

– Дедуль, почему любовь проходит?

Он не стал отнекиваться или отвечать односложно. Минут пять молча смотрел на огонь в печи, а потом, посерьёзнев, сказал:

– Ты полюбила и думаешь: такой взрыв чувств будет всегда. Душа не на месте, покоя нет. В крови, будто жидкое пламя, хочется плакать и смеяться одновременно. Это может продолжаться год, два, ну три, потом чувства станут спокойнее. Войдут в русло, как река, бурлившая в половодье, входит в берега. Это вовсе не значит, что любовь прошла. Просто чувства стали качественнее, глубже. Ни один человек не может долго жить на пределе, взрыве чувств: сошёл бы с ума. Природа придумала предохранительный клапан. За вулканом ощущений следует их спокойное течение. Люди часто не понимают этого и начинают, как наркоманы, искать, чем подстегнуть угасающий фейерверк эмоций. Правда, если не было любви, а только влюбленность, новизна проходит и оказывается: у людей нет ничего общего. Их связывают только дети. Вот тогда настоящая беда. Даже не знаю, что хуже. Когда люди расстаются или когда живут вместе, заражая детей своей не любовью. Настоящее чувство роднит. Прежде чужие друг другу люди становятся одним целым. Болит у одного, больно другому. А радость не делится – она удваивается. Чем старше любовь, тем осознаннее чувства и сильнее привязанность. Родство происходит уже на глубинном уровне: становится невозможным жить друг без друга.

Таня сидела в своём любимом кресле у окна. Они с дедом в кухне проводили больше времени, чем в любой другой комнате. Здесь было уютнее всего, в печи горели толстые поленья, их живой огонь завораживал. Она даже уроки делала за обеденным столом. Иван Данилович обычно или сидел рядом, придумывая рисунок для новой чеканки, или курил возле поддувала, оседлав мягкую скамеечку.

– Получается, что любовь из одного состояния, переходит в другое. Так просто. Зачем же тогда ищут новую любовь? Ошибаются, предают? Почему мало счастливых семей? – Таня грустно смотрела в окно на падающий снег.

– Думаю потому, что большинство хочет счастья, прежде всего для себя любимого. Такое счастье эгоистично и иллюзорно. Да и не может человек быть постоянно счастлив, если только он не идиот, – засмеялся дед.

«Оказывается, у него заразительный смех», – подумала она удивлённо.

– Но как определить любовь это или влечение?

Иван Данилович поднял густые брови, погладил бороду в задумчивости.

– Сразу видно будущего химика. Вот бы ещё препарат такой разработать. Да! Милая моя девочка, это всегда будет загадкой. Одно скажу: не стоит торопить события. Нужно чуть подождать. Влюблённость растает, как снег на весеннем солнышке, долго не продержится. Я, например, был счастлив от того, что Настя понимала меня. Была самой нужной, родной, ласковой женщиной на свете.

«А дед запомнил», – подумала внучка. В одной из бесед она мимоходом упомянула, что любит химию и будет поступать в институт, не определилась только в какой. Таня слезла с кресла, налила в чайник воды и поставила на печь. Сноровисто достала из шкафчика вазочку с конфетами и печеньем, блюдечко с мёдом, чашки.

– У родителей были друзья. Даже будучи маленькой, я понимала: какая это замечательная пара. Когда они расходились, чуть не поубивали друг друга. Куда подевалась их любовь? – Таня остановилась посреди комнаты, глядя на деда с любопытством. – Попробуй, объясни.