Незабываемая, или Я буду лучше, чем она

У всех, кто летал на Мальдивы, восторженные и восхищённые отзывы. Я знала, что единственный международный аэропорт находится в столице страны – Мале, и он практически расположен на воде. Рядом с аэропортом – порт с катерами и гидропланами, которые доставляют туристов к отдалённым туристическим островам-отелям.

Матвей любил заниматься дайвингом и обещал открыть мне красочный подводный мир с чистейшей водой. Он был там не раз и говорил, что на островах своеобразная морская флора и фауна. А ещё я слышала, что на Мальдивах располагается один из самых крупных рынков по продаже ракушек, кораллов и различных экзотических морских животных. Помимо этого, Мальдивы – одно из самых романтических мест в мире для влюбленных. Только вот с каждой минутой нашего полёта мне всё больше кажется, что нам не суждено посетить это райское и романтическое место.

А дальше стало ещё хуже. От страшной качки создавалось впечатление, что самолёт трещит по швам и скоро развалится на части. Кто-то начал истерично визжать: «Мы падаем!» Тут же раздались крики, чтобы немедленно прекратили панику и сохраняли спокойствие. Белый как мел Матвей держал меня за руку и невнятно бормотал себе под нос, что ничего страшного, это всего лишь воздушные ямы, а самолёты так устроены, что вынесут любую качку.

Самолёт бросало из стороны в сторону, затем вверх, потом вниз, и всем в очередной раз казалось, что мы падаем. Пассажиры были вне себя от ужаса, а я вжалась в кресло и думала о той минуте, когда эта железная консервная банка развалится.

Самолет лихорадило, и нас вместе с ним. Кто-то плакал, кто-то молился. В салоне валялся багаж, выпавший с полок, по проходам катились тележки. Пол дрожал. Некоторые пассажиры оказались заперты в туалете, другие отказывались садиться в кресла, предпочитая сидеть на полу. О пристяжных ремнях не было и речи, но мы с Матвеем не думали расстегиваться. У сидящей на полу рядом с нами женщины началась истерика.

– Мы разобьёмся! – вопила она, хватая пассажиров за одежду. – Сделайте что-нибудь! Я хочу жить! Жить, жить! Мы погибнем!

Она кричала так до тех пор, пока в салоне не появился один из пилотов и строгим голосом приказал ей занять своё место и немедленно пристегнуться. Многим пассажирам было плохо, стюардессы разносили пакеты.

– Матвей, ты меня любишь? – Мне захотелось признания в самый неподходящий момент.

– Люблю, – буркнул Матвей, дав понять, что думать о любви ему сейчас хочется меньше всего на свете.

Когда нам велели вновь обхватить голову руками, пригнув её к коленям, мы не знали, что уже перед самым приземлением экипаж утратил контроль над машиной. Слёзы текли по моим щекам, живот сводило от страха, девушку справа рвало.

Лётчики, как могли, пытались остановить падение и сажали самолёт вслепую. Послышались страшный грохот, нечеловеческие крики и дикий свист. Меня ударило о переднее кресло и оглушило. Было такое чувство, что треснул металл. Паника усилилась. Некоторые кресла сорвало с мест, погас свет, разбились окна, самолёт во что-то врезался. Раздался взрыв, грохот, начался пожар. Послышались вопли ужаса, стоны и крики о помощи тех, кто остался жив.

Увидев окровавленную и, скорее всего, мёртвую девушку в проходе, я закричала от ужаса, у меня из носа хлынула кровь. Я с трудом осознавала, что нахожусь в эпицентре кошмара, и поняла, что, в отличие от других пассажиров, просто чудом осталась жива. Салон был полон дыма. Те, кто остался жив и не потерял сознание, смогли сохранить самообладание и искали выход из самолета.

В момент крушения сидящего неподалеку от меня пожилого мужчину выбросило в проход на металлический пол. Он сильно ударился головой, корчился в невероятных муках, просил о помощи и непрерывно твердил, что у него сломаны рёбра. Рядом билась в припадке больная эпилепсией пассажирка, лежал ребёнок с переломами, лишённый способности двигаться.

– Я не хочу умирать… Не хочу… – слышались сзади чьи-то стоны.

А затем начались хаос и жуткая давка. Оставшиеся в живых нашли аварийный выход, образовалась очередь. Все толкались, глотали дым и пытались выбраться наружу.

У горящего самолёта нас ждали пожарные машины, «Скорая помощь» и спасатели, которые пытались сделать всё возможное, чтобы вытащить людей живыми из чёрных клубов дыма. Окровавленные и обожжённые люди выпрыгивали из горящего самолёта на конструкцию наподобие надувного батута. Спасатели принимали их и сразу провожали к машинам «Скорой помощи».

Из-за дыма вообще ничего не было видно. Заметив, что Матвей потерял сознание от страшного удара по голове, я попыталась освободиться от ремня, но замок, как назло, заело. Тогда я расстегнула ремень Матвея и стала трясти его за плечи.

– Матвей, миленький, приди в себя. Нужно выбираться! Иначе сгорим! Матвей! Матвей, очнись. Умоляю тебя, очнись, – уговаривала я.

Матвей словно услышал мои слова и открыл глаза.

– Аня, что происходит?

– Мы упали.

– Мы живы?

– Если мы с тобой разговариваем, значит, живы, – говорила я, задыхаясь от дыма. – Мы с тобой в рубашках родились, если, конечно, сможем отсюда выбраться и не сгорим.

– У тебя лицо окровавлено. Из носа кровь течёт.

– Нос сломан. – Я сплевывала кровь и чувствовала, что у меня не только сломан нос, но и рот похож на зияющую рану. – Матвей, нужно выбираться, а то будет поздно. Такая давка.

Матвей встал, закашлялся от дыма и, нагнувшись ко мне, схватил меня за руку.

– Пошли, а то сгорим к чёртовой матери.

– Я не могу. У меня ремень заело.

– Что делать?! – запаниковал Матвей и вновь закашлялся от едкого дыма. – У тебя есть что-нибудь острое ремень разрезать?

– Нет. Кто сейчас разрешает проносить острое в самолет? Матвей, ну сделай же что-нибудь. Помоги мне освободиться.

В этот момент недалеко от нас полыхнул столб огня. Проход к аварийному выходу был завален погибшими людьми и багажными сумками. Оставшиеся в живых пассажиры пробирались, перелезая через кресла, опрокидывая их так, чтобы они образовывали почти плоские площадки. Из-за сильнейшего задымления люди совершенно ничего не видели и пробирались к аварийному выходу на ощупь.

Где-то вдалеке у аварийного выхода раздавались команды стюардессы:

– Торопитесь!

Сквозь дым я уже не видела Матвея, но интуитивно схватила его за руку.

– Матвей, помоги. Вытащи меня из кресла!

– Аня, я жить хочу! – Увидев, что огненная стена уже совсем близко, он резко отдёрнул свою руку. – Извини! – Матвей бросился искать выход.

– Матвей! – кричала я, задыхаясь от дыма, мешая крики с громкими рыданиями. – Матвей, не бросай меня! Не бросай меня умирать!

– Анька, извини! – послышался вдалеке хриплый голос моего любимого мужчины.

– Матвей, не бросай меня!

– Ань, я жить хочу!

Из аварийного выхода люди прыгали ногами вперёд в чёрный круг. Им протягивали руки спасатели. Кого-то эвакуировали при помощи пожарной лестницы. Пожарные тушили самолёт. Из гидранта выплёскивались хлопья белой пены, пытаясь покрыть горящий самолёт слоем «снега». Недалеко от меня взывала о помощи женщина… Я не видела ее, задыхалась от дыма и с ужасом глядела на подступавшую огненную стену.