Незавершенная месть. Среди безумия
Шрифт:
– Предупрежу, не волнуйтесь. Надо поговорить с поверенными.
– Обязательно. А сейчас мне пора, Джеймс. Не сомневаюсь, что мы скоро увидимся.
Мейси позволила себе расслабиться в автомобиле на несколько минут, откинувшись на спинку сиденья. Живот крутило, снизу к груди поднималась горячая волна. Мейси почти задыхалась. Уж не заболела ли она? По крылу носа скатилась капля пота, Мейси нашарила платок, вытерла лоб и щеки. «Я вся горю». Открыла дверцу, чтобы впустить свежий воздух. Поняла, что недомогание вызвано душевным состоянием.
Потом ее отпустило, жар отступил под натиском
Урожай оставалось собрать всего с двух хмельников. Многие сборщики уже паковали вещи, собирались домой, в Лондон, ждали конца бабьего лета, а за ним и настоящих холодов. Билли издалека заметил свою начальницу, помахал рукой и поспешил навстречу, по пути прихватив с земли куртку. Они обменялись теплыми приветствиями.
– Вчера ездил поездом в Мейдстоун, встречался с этой Битти Драммонд. Вы были правы, мисс, с ней надо держать ухо востро.
– Сенсации требовала, да?
– Еще бы. Только я-то был подготовлен. Битти говорит, вы обещали, что она первая обо всем узнает.
Мейси кивнула:
– Ну а сама-то она что нашла?
Билли извлек из кармана конверт и вручил Мейси.
– Она принесла фотографии, которых нащелкали в деревне перед самой войной. Только не думайте: я не раскололся, не сказал, что мы ищем. Или кого.
– Молодец, Билли.
Мейси открыла конверт и стала быстро перебирать фотографии, пока не наткнулась на искомый снимок.
– Вот что нам нужно.
– Будто свежим хлебом запахло. Наверняка эту фотографию сделали на День империи [10] . Гляньте, сколько флажков на пекарне. А мистер Мартин держит каравай в виде Британских островов. Вот мастер так мастер. Я говорю, нарезать сырое тесто формой – много ума не надо. А попробуй-ка испеки так, чтобы форма сохранилась!
10
Национальный праздник, отмечался 24 мая, в день рождения королевы Виктории.
Мейси прищурилась на фотографию. Запустила руку в сумочку, достала увеличительное стекло, приблизила к снимку.
– Отослать фотографии обратно Битти Драммонд?
– Да, Билли, если вам нетрудно.
– Значит, вы нашли что искали, мисс?
– Нашла. Просто я хотела кое-что перепроверить, прежде чем двигаться дальше.
– Мои услуги понадобятся?
Мейси улыбнулась:
– Вы сделали достаточно. У вас ведь отпуск, не так ли? – Она помолчала. – Кстати, когда увидитесь с Джорджем, можете ему передать, что с мальчиков сняты все обвинения. Их не вызовут в Кент, пусть не беспокоится.
– Как вы и думали, да?
– В какой-то степени. Помочь вам с хмелем? У меня есть время, а потом надо будет повидать Вебба.
Мейси с радостью присоединилась к сборщикам хмеля, вдохнула пряный запах, вновь ощутила липкий сок на пальцах. Она отводила увешанные шишечками плети, смотрела в небо, такое синее, будто чья-то рука отдернула
занавес, чтобы явить заодно и пухлые белые облачка. На заднем плане каркали грачи и чирикали ласточки. Мейси знала: эта идиллия – не что иное, как затишье перед бурей; облачка, фигурально выражаясь, скоро станут темными тучами.Появился учетчик, стал подводить итоги трудового дня. Сборщики потянулись прочь с хмельника. Лондонцы – к времянкам, местные – в деревню, цыгане – к холму. Просторные юбки цыганок развевались на ветру, колыхались в такт движениям бедер. Дорога вмиг расцвела множеством ярких пятен.
– Одна, две, три…
Учетчик считал сырье, собранное семьей Бил. Мейси с улыбкой наблюдала, как все, от пожилой матери Билли до его сыновей, одними губами повторяют за учетчиком, который, засучив рукава и сдвинув кепку на затылок, склоняется над мешком с мерной корзиной и снова выпрямляется.
– Славная работа, чистая. Молодцы, – подытожил учетчик, вытащил карандаш из-за уха, сделал соответствующую запись.
Мейси помахала Билам и пошла с хмельника. Путь ее лежал к холму, в табор, а точнее, на поляну, где собирались цыгане. Навстречу Мейси, как всегда, вышла собака. Мейси положила ладонь ей на холку, и так они двинулись к кибиткам.
Поздоровавшись с Бьюлой, Мейси спросила:
– Вебб уже вернулся с хмельника?
Старая цыганка держала в ладонях глиняную чашку с прозрачным отваром зеленого цвета. Прежде чем ответить, она сделала глоток.
– За дровами пошел. Джюклы снова зайца словила.
Бьюла потерла себе грудь в районе солнечного сплетения.
– Вам нездоровится, тетушка?
Старуха вздрогнула:
– Нутро пищу не принимает. Так и стоит все колом, даже хлеб.
Мейси присела рядом с Бьюлой.
– У вас еще что-то болит, не так ли?
– Не вздумай меня пользовать. Я сама о себе позабочусь.
– Что это вы пьете?
– Снадобье. Помогает пищу внутрь проталкивать. Ладно, девонька, хватит про меня говорить. С Бьюлой ничего худого не случится.
В этот миг появился Вебб. Он вышел из лесу с противоположной стороны от кострища, по окружности обложенного камнями.
– Вебб! Поди сюда, сынок. Румны хочет с тобой потолковать, – позвала Бьюла.
Вебб бросил на землю охапку хвороста, отер руки о штаны. На ходу снял шляпу, провел пятерней по густым каштановым кудрям, которые отросли почти до плеч.
– Что вам нужно, мисс?
Мейси поднялась с бревна. Продолжая думать о здоровье Бьюлы, произнесла:
– Я бы хотела задать вам несколько вопросов, если не возражаете.
Вебб переступил с ноги на ногу, скрестил руки на груди и вздернул подбородок – жесты человека, занимающего оборонительную позицию.
– Смотря какие вопросы.
Мейси поняла: нужно тщательно подбирать слова, чтобы не воспламенить в этом парне тлеющую ненависть.
– В Лондоне живет мой добрый друг – скрипичный мастер. Его фамилия Андерсен, и он…
– Не знаю никакого Андерсена.
Вебб отступил на шаг.
– Конечно. Только, видите ли, я стала рассказывать мистеру Андерсену о вашей восхитительной скрипке. И вот, когда я ее описала, мистер Андерсен и говорит: должно быть, это очень ценный инструмент…