Нежеланный отбор для ректора

– Виола, это опасный тип, – предупреждаю я её. – Тебе нужно продержаться всего неделю, и мы уедем на императорский отбор.

Она смотрит на меня немигающим взглядом, застыв внутри. Я не понимаю, чего сейчас ожидать от неё.

Виола, плача, обнимает меня за талию. Такой реакции я от неё не ожидал. Девочка гораздо тоньше и нежнее, чем хочет казаться.

Я ласкаю её волосы, шепча какие-то глупые слова, которые служат лишь фоном, чтобы нам настроиться друг на друга. Вся боль, страх и отчаяние последних часов обрушиваются на меня, как лавина.

– Ты ж моя храбрая девочка, – шепчу я ей, – никого не бойся, ты под моей защитой. Никто не посмеет обидеть тебя. Ты мне веришь?

Она поднимает на меня свои невыносимо притягательные полные слёз глаза и кивает. Мне хочется догнать и убить Лунга столько раз, сколько слёз она пролила из-за него.

Я обхватываю её лицо ладонями и осушаю слёзы поцелуями. Выпивая её боль, принимая её отчаяние на себя, отпуская её страх.

– Запомни, ты моя, – рыча, прорывается мой дракон, – и я убью каждого, кто посмеет прикоснуться к тебе.

– Не надо, – шепчет она коралловыми пухлыми губками, созданными для поцелуев.

Я не даю ей договорить, впиваясь в её рот голодным поцелуем. Мой дракон требует немедленно утащить девочку в укромное место и сделать своей, как будто метки ему мало.

Присутствие истинной рядом делает моего дракона более требовательным, с каждым разом мне всё труднее и труднее подавлять его. Особенно в таких ситуациях, как сейчас, когда наши желания совпадают.

Виола обвивает мою шею руками и у меня совсем сносит крышу. Я подхватываю её и усаживаю себе на бёдра. Её глаза удивлённо расширяются, когда она ощущает всю силу своей власти над моим телом.

– А если нас кто-то увидит? – обеспокоенно спрашивает она, прерывая поцелуй, а я еле сдерживаю разочарованный стон.

Какая разница, увидят или нет, когда есть дела поважнее. Увидят – значит, поостерегутся гадить ей.

– Плевать, разве нет? – спрашиваю я её, и она согласно кивает. – Через неделю тебя здесь не будет. Вернёшься уже моей официальной невестой.

– Так ведь преподавателям и адептам запрещено находиться в отношениях, – дотошно пытает она меня.

Моя голова сейчас забита откровенными фантазиями с участием Виолы, а не проблемами отношений внутри академии. Неразрешимых ситуаций не бывает.

Я решу и эту, только сначала нужно решить проблему повышенного влечения к девушке.

Глава 9

Ректор так откровенно смотрит, что даже у меня с отсутствием опыта отношений понятно, о чём он сейчас думает.

Я опускаю глаза и рассматриваю плитку, которой устлан весь двор академии.

– Ты действительно нашла там что-то интересное или просто избегаешь моего взгляда? – спрашивает он, и его бархатный голос обволакивает меня, расслабляя и заставляя забыть весь этот кошмар с Кайденом.

– Вы меня смущаете, – признаюсь я, – от вашего взгляда бешено колотится сердце.

Он довольно улыбается, словно я делаю ему невесть какой комплимент, но кто их, драконов, знает, что у них на уме.

– Пойдём, я провожу тебя в общежитие, – берёт меня под руку ректор.

Я деликатно высвобождаю руку, чтобы его не обидеть.

– Не нужно, господин ректор, – прошу его я, – нас могут увидеть и пойдут слухи.

– Может, это и к лучшему, что слухи пойдут, как думаешь?

Я качаю головой. Только этого мне не хватало прямо в начале учёбы.

– И называй меня Эдгар, – вкрадчиво шепчет он мне на ухо.

Я испуганно мотаю головой. Назвать ректора по имени я точно не решусь.

– Тебе не кажется странным, что ты целовалась с мужчиной и называешь его господином? – за улыбкой он скрывает раздражение.

Я чувствую его недовольство, что всё идёт не так, как планировалось. К нему добавляется злость на Кайдена, дальше стоит стена и прочитать, что Эдгар думает обо мне, не получается.

– Пойдём, представлю тебя кастелянше и коменданту, – говорит он как само собой разумеющее, что ректор приведёт первокурсницу в общежитие.

Он всё же решил поставить на мне своё клеймо таким специфическим образом. Скорее всего, на ректора правила не действуют, да и император будет рад-радёшенек, если он остепенится.

– Я попрошу их присматривать за тобой в общежитии, на учёбе это будут делать преподаватели и персонал академии, – втаскивая в дверь общаги, инструктирует он меня по дороге. – Если вдруг Лунг или кто-то из его шайки начнёт приставать к тебе, просто кричи, тебе помогут.

Я молча киваю. Ничего себе какую бурную деятельность по моей защите он разворачивает, приятно. Теперь Кайден меня не достанет.

– Никаких вечеринок по поводу нового учебного года, никаких клубов и…

– Слушаюсь, папочка, – иронизирую я, – дома буду в девять вечера. Спать лягу одна.

Ректор сурово сдвигает брови, а глаза горят, и совсем не от страсти.

– Ещё раз меня так назовёшь…

Он обрывает фразу на самом интересном, на угрозе, и не потому, что фантазия иссякла, мы всего лишь проходим в конец коридора. Табличка на свежеокрашенной двери гласит «Огуст Филдинг. Комендант». Эдгар без стука отворяет дверь.

– Здравствуй, Огуст, – говорит он, – выдели первокурснице комнату, но такую, чтобы девочку никто не мог обидеть.

Комендант так и застывает с бутербродом в одной руке и кружкой в другой. По всей видимости, он только откусил кусочек от этого вкуснющего ароматного хлеба с вареньем. Сказать в ответ ничего не может, кусок не лезет в горло после такого заявления ректора.

– В общежитии, – угрожающе произносит Эдгар и, подумав, добавляет, – и возле него, ты головой отвечаешь за адептку Саркони. Тебе ясно?

Бедный Огуст лишь кивает, а у меня желудок издаёт неприличный звук, словно кишка кишке песню поёт. Я давно не ела и подкрепиться бы не помешало.

Ректор вытаскивает меня за руку из кабинета коменданта и тянет в противоположный конец коридора. Останавливаемся возле некрашеной, зато покрытой лаком двери. «Дана Ковальчик. Кастелянша», читаю я витиеватую надпись на табличке.

Эдгар стучит и, не дожидаясь приглашения, входит.

– Приветствую, тебя Дана, – ректор даже отвесил ей лёгкий поклон, – найди всё самое лучшее для этой адептки. Выдай больше, чем положено, девчонка появилась в академии всего лишь в этом мундире.