Нежеланный рейс

Когда мы летели назад, мне даже не удалось с ним перекинуться и парой слов. Он все время был в кабине пилотов (а где же ему еще быть?), а я носилась с тележкой по салону. Ответственным за пилотов на обратному пути назначили другую стюардессу…

Дублин встретил нас темно-синим небом и сильным ветром. Кутаясь в легкий плащ, я спускалась по трапу с остальными членами экипажа, в нос забился привычный и любимый запах аэропорта. Густой запах топлива, механики вперемешку с запахом чемоданов и приключений.

— Холод собачий, — простучала зубами старшая. — Почему нам только эти тренчи тонкие выдают? Закоченеть можно. И автобуса нет, как назло. Совсем озверели.

Мерзнувшей кучкой мы стоим у двигателя, получая тепло от остывающего винта. Жмемся друг к другу, вцепившись в свои одинаковые чемоданы.

Наконец по разлинованному полю к нам едет автобус.

— Наконец-то, — проворчал командир.

Сегодня это был седовласый коренастый мужчина, вечно всем недовольный. К середине полета даже старшая бортпроводница посылала в сторону кабины пилотов проклятия, когда сотый звонок оттуда оповестил о том, что кофе не пахнет кофе.

— Как будто он ни разу не пробовал самолетный кофе! — возмущалась она, успокаивая стюардессу в слезах, которая этот самый кофе делала. — Вот же зануда!

Сев в холодный непрогретый автобус, я прижалась носом к стеклу, разглядывая самолет на взлетной полосе. Он красиво и плавно поднялся ввысь, оставляя за собой белую полосу. Кто знает, может в нем сидит Виктор Александрович? Привычно хмурит брови, но держит все под контролем. У него не может быть иначе. Он лучший из лучших.

Грудь опять сжало тугим обручем. Я тяжело вздохнула.

**

Пожалуйста, поставьте звездочку, если вам нравится. Напишите комментарий. Это сильно мотивирует автора и является главным вдохновением!

Глава 9

Удивительно, но через месяц у нас снова был совместный рейс. Разворотный, к сожалению, в Костанай. Пересечься с ним вне планерки я и не надеялась. Обычно на таких рейсах стюардессы сильно загружены. Подать обед, чай и кофе. Затем убрать грязную посуду и остатки еды, распихать все по тележкам, которые потом заберут сотрудники кейтеринга в Москве.

Не успеешь и глазом моргнуть, как начинаются пассажирские звонки с мест. Кому плед, кому наушники, кому фильм включить. И бесконечные просьбы о кофе.

Ноги гудят от бесконечной беготни, покалывает икры, хочется упасть ничком в кровать и отсыпаться, отсыпаться, отсыпаться…

На планерке он не сводил с меня глаз. Мне даже стало неловко перед коллегами, потому что я начала ловить и их взгляды. Удивленные.

— Как у вас дела, Виктор Александрович? — спросила взволнованно, когда мы все шли к самолету.

Он шел рядом со мной и молчал. Поэтому я решила разорвать эту странную тишину. Даже идти рядом с ним и молчать было комфортно, но мне хотелось услышать его голос.

Мужчина быстро стрельнул глазами в мою сторону.

— Все в порядке. А у вас?

Я не могла понять спрашивает ли он из вежливости или ему, и впрямь, интересно, но ответила в полной мере. Шла и рассказывала про свои полеты, про пассажиров и просто про всякую ерунду. Когда опомнилась, то от досады поморщилась. Вот же язык без костей…

Рискнула взглянуть ему в глаза и с удивлением заметила, что он внимательно слушает.

— П-простите, — от его близости я снова начала заикаться. — Я такая болтливая…

— Я уже понял, — он вдруг улыбнулся мне. — Соня?

— Да? — я вытаращила глаза. Не припомню, чтобы он обращался ко мне по имени.

— После полета давайте выпьем кофе в новой кофейне у аэропорта?

Сердечко заколотилось от его слов. Я еще не успела ничего подумать, но уже торопилась с ответом.

— Д-да. Конечно. С удовольствием, — пробормотала я, отчаянно заливаясь краской.

Какой стыд! Веду себя как восьмиклассница.

Так и шла до самолета со рдеющими щеками. Пару раз споткнулась, один раз уронила чемодан. Тихий ужас. Виктор Александрович лишь косился в мою сторону, но не посмеивался. С серьезным лицом размышлял о чем-то. Эх, залезть бы ему в голову…

Полет вышел ужасный. Нет, пассажиры вежливые и спокойные. Никто даже не возмущался, когда курица резко кончилась, и с виноватой улыбкой пришлось предлагать всему хвосту рыбу.

В кабине было прохладно, мы носились с пледами и горячим кофе по всему салону. Дел накопилось невпроворот.

Посадка была кривая и жесткая. Люди испуганно вскрикивали со своих мест, когда железная машина неслась, жутко дребезжа по взлетной полосе, рваными толчками пытаясь остановиться.

В прошлый раз Виктор Александрович садился плавно и гладко. В чем же дело?

В Костанае утомленные пассажиры выползли из самолета и отправились восвояси, но нам еще предстоял обратный путь домой. Виктор Александрович ругался с кем-то в кабине пилотов по связи. Дверь была распахнута, рядом с ним сидел лысоватый хмурый пилот, который качал головой и внимательно слушал командира.

— Все в порядке? — шепнула старшая бортпроводница Инна, обращаясь ко второму пилоту.

— Пока нечего сказать, — буркнул тот.

— Это рискованно, черт побери! — заорал в микрофон Северов, обращаясь к кому-то из диспетчерской. — Вы осознаете, что говорите?!

С каменным лицом выслушал, что ему сказали. Затем в ярости отшвырнул наушники с микрофоном в сторону, всклочивая волосы.

Мы притихли рядом, боясь влезать, и только второй пилот рискнул спросить.

— Ну?

— На мою пламенную речь сказали, дословно цитирую: «Возвращаться домой. Это приказ».

— Вот уроды, — в сердцах бросил пилот.

— Я не полечу, — покачал головой Северов. — Они там обалдели совсем? Триста пассажиров, полный экипаж!

— Уволят, Витя!

— Мы еще повоюем.

— Что-то с самолетом? — пролепетала Инна, испуганно хватаясь за обшивку сбоку.

Оба разом повернулись к нам, внезапно осознав, что мы тоже здесь и все слушаем. Виктор Александрович сразу нашел мое лицо среди остальных, вперился злым взглядом. Я аж поежилась.

И только потом поняла, что его злость была обращена не ко мне. А за меня…