Нежилец

— Когда у тебя отпуск в этом году? — спросил вдруг Морозов.

Зонт, который он принес, был невообразимой расцветки и на фоне серого пейзажа выглядел настоящим взрывом на лакокрасочной фабрике.

— В августе, а что? — ответил Самсонов.

— Да нет, ничего. С Кариной куда-нибудь собираетесь?

Самсонов вздохнул:

— Еще это не обсуждали.

— Как у тебя с ней вообще? Все нормально?

— Вроде да.

Самсонов отвечал рассеянно: он думал об убийстве, и вопросы Морозова казались ему пустыми.

— Она, по-моему, хорошая деваха, ты ее не отпускай, — проговорил опер.

Самсонов удивленно воззрился на него и притормозил:

— С чего вдруг такая забота о моей личной жизни?

Морозов смущенно пожал плечами. Голубые глаза виновато забегали.

— Да так. Не обращай внимания. Просто я рад, что у тебя все хорошо.

— Типа есть кому поддержать? — прищурился Самсонов. Кажется, он начал понимать, к чему клонит опер.

— Да нет! — запротестовал Морозов с преувеличенным энтузиазмом. Зонтик заходил у него в руках ходуном. — При чем тут это?!

— Ладно, не бери в голову. — Следователь указал на ворота, возле которых возвышалась будка охранника. — Нам сюда?

— Ага. Сторожа зовут Роман Петрович Сытников. Мы сразу записали фамилии всех троих, пока не сменились.

— Могли бы и опросить.

Рыжие брови взметнулись сантиметра на два.

— Впопыхах? Это не дело, сам знаешь. Свидетель сразу чувствует, что ты торопишься, и выдает сведения по минимуму: мол, все равно это никому не интересно.

Самсонов кивнул. Морозов, слывший педантом, был, конечно, прав. Опрашивать очевидцев нужно обстоятельно, обращая внимание на детали и оговорки, — мало ли что потом окажется важным.

Они постучали в ворота. Через десять секунд из будки высунулся мужчина в мятом спортивном костюме. На вид ему было лет сорок, а то и больше. Из-под шапки торчали клочьями седые волосы, под глазами набрякли темные мешки.

— Полиция! — рявкнул Морозов. — Открывай!

Сторож спустился вниз и отодвинул засов на калитке.

— Старший лейтенант Самсонов, — представился следователь. — Лейтенант Морозов. Вы уже знаете, что на соседнем заводе обнаружен труп?

— Ага, — кивнул сторож, переводя взгляд с одного полицейского на другого. Голос у него был хриплый, словно простуженный. — Мне сказали. Просили никуда не уходить, хотя мне тут куковать до девяти вечера. Надеюсь, потом-то уйти можно будет? — Он широко зевнул, не удосужившись прикрыть рот рукой.

— Конечно, — сказал Самсонов. — Мы только зададим вам несколько вопросов.

— А-а. Ну, давайте. — Сторож пожал плечами и сунул руки в карманы. Кожа у него на лице была грубая и обветренная, словно он не работал сторожем, а служил на корабле.

— Вы видели, как кто-нибудь въезжает на территорию завода? — спросил Самсонов.

— Не-а. Далеко, да и не смотрю я туда никогда. Зачем? Мне и тута хватает делов. Есть за чем приглядеть. А за то, чтобы я смотрел туды, мне денег не плотють.

— Когда вы заступили на дежурство?

— А?

— Когда на работу вышли, говорю.

Сторож шмыгнул носом. Поежился, недовольно взглянув на серое небо. Ему явно хотелось побыстрее вернуться в будку.

— Вчера.

— Во сколько?

— В восемь.

— Спали?

— Нет. Не положено, — хмуро добавил сторож.

— Что, даже не вздремнули?

— Говорю же, нет.

— Ладно, допустим. Видели подъезжающие к заводу машины?

— Никто туда не ездит, он закрыт.

— Знаю. Так не видели?

Сторож сплюнул сквозь крупные желтые зубы:

— Не-а. Не видал.

— Может, слышали хотя бы звук мотора или еще что-нибудь?

Сторож приподнял бейсболку, потер лоб ладонью и с досадой взглянул на полицейских.

— Ничего такого, — сказал он. — У меня магнитофон работал, я всегда включаю, чтобы не скучно было.

Было ясно, что этот разговор не даст ничего: мужик либо проспал, либо бухал. А может, совмещал одно с другим. В любом случае ему нечего было сказать по поводу того, что происходило по соседству.

— Занятный у вас зонтик, — вдруг насмешливо заметил сторож и шмыгнул носом.

Следующий, кого опрашивал Самсонов, был тощий блондин в зеленом комбинезоне и толстом сером свитере, который не стирался, наверное, лет пять. Звали его Жмыхов Георгий Анатольевич, и было ему сорок четыре года, двенадцать из которых он проработал сторожем склада сыпучих смесей, примыкавшего к заводу с северной стороны. Он заявил, что на работу заступил в десять вечера, вскоре услышал тихое гудение, но откуда оно доносилось, сказать не мог. Около трех сторож заснул, о чем сообщил, ничуть не стесняясь.

— Разве вам можно? — притворно удивился Самсонов, памятуя о предыдущем разговоре.

— А чего нет-то? — не понял сторож.

— Ну, вы же должны следить за всем.

— У нас тут везде сигнализация, — сказал сторож. — Чего себя мучить?

Самсонов понимающе кивнул.

— А машины вы видели? — спросил он. — Хоть какие-нибудь?

— Чтобы к воротам завода подъезжали? — уточнил Жмыхов. — Нет, но если фар не зажигать, то ночью и не разглядишь ничего.

Последний, к кому отправились Самсонов и Морозов, был кругленький узбек в засаленной телогрейке и потертых джинсах. Звали его Мурсанбек, и он с ходу торопливо объяснил, что с регистрацией у него все в порядке, и тут же предъявил, не дожидаясь просьб об этом, целую кипу документов, сверху которой водрузил паспорт. Говорил он с легким акцентом. В России жил уже шесть лет.

— Когда вы заступили на свою смену? — задал вопрос Самсонов, когда Мурсанбек убедился, что по крайней мере прямо сейчас из страны его высылать не собираются.

— В одиннадцать часов, — с готовностью ответил сторож.

— Видели кого-нибудь на территории завода?

— Машина была.

— Какая?

— Марку не знаю, но большая.

— Грузовик?

— Нет, фургончик. Как «Газель».

— Но не «Газель»?

— Может, и она. Отсюда трудно было разглядеть.

— Фары зажигались?

— Нет.

— Как же вы ее увидели?

— Сначала услышал.

Самсонов прикинул расстояние: пост Мурсанбека действительно был ближе к цеху, чем будки других сторожей.

— Так, — проговорил следователь, — и что было дальше?

— Вышел посмотреть. Завод-то закрыт. Вот я и подумал: кто туда приехал, да еще и ночью?

— И что вы увидели? Только подробно.

Мурсанбек взъерошил черные волосы и причмокнул губами, словно пытаясь избавиться от застрявшего между зубами мяса.