Неживая вода

— Это мы посмотрим… кому конец, — ответил Игнат.

И почти инстинктивно отклонился назад, позволив себе упасть на спину. С победным ревом Касьян навалился сверху, но вырвать ружье не сумел. Собрав остатки сил, Игнат пнул противника сапогами в живот, и тот, подвывая, перелетел через Игната и плюхнулся в лужу.

— Так кому теперь конец? — прохрипел Игнат.

Ничего больше не было вокруг — ни леса, ни изб, ни серых застывших фигур, которые все это время ни пошевелились, ни сделали попытки помочь или помешать, а только наблюдали за происходящим, ворочая пылающими глазами. А был только копошащийся в грязи — не человек. Бешеный зверь. А к зверю нет жалости и нет ему пощады.

Вскочив на ноги, Игнат пнул Касьяна под ребра.

— Это тебе за Званку! — хрипло пролаял парень и ударил снова, на этот раз в живот. — А это — за Марьяну! А это — за ремень со спины!

Мужик рычал, отплевываясь черной грязью. Поднял косматую голову и глянул на Игната с такой ненавистью, что парня затрясло. Перевернув ружье, прикладом ударил Касьяна в скулу, и тот захрипел, упал в грязь лицом и забулькал, захаркал кровью.

Игнат перевел дух. Откинул со лба прилипшие волосы. И словно издалека, услышал мягкий, почти заботливый голос черта:

— Что ж медлишь? Стреляй теперь!

И мир обрел целостность, а краски — цвета. Игнат вздрогнул. Втянул слюну. Зябко вдруг стало под фуфайкой. Касьян приподнял разбитое лицо, глянул на парня заплывшим глазом и, едва ворочая языком в разбитом рту, выдохнул:

— Не губи… Христом богом прошу, пан… не…

— Стреляй! — жестко велел черт.

И тут же катившийся от леса вал достиг деревни.

Ветер ударил так, что сшиб шапку с головы Игната, и парень схватился было рукой — да куда! Понес ее ветер по лужам, вздымая черную рябь, парусом надул фуфайку. Игнат глотнул сырого воздуха, моргнул — и словно отрезвел.

— Не могу, — сипло проговорил он и обтер лицо ладонью.

Ружье в его руках задрожало, опустило закопченное дуло к земле. По спине начал разливаться липкий ручеек пота.

— Хотел мстить… так мсти! — прорычал черт. — За подругу мертвую! За ремень со спины!.. Жалкий этот человечишка… трусливый… Предать готов… чтоб жить сладко. Убить… чтоб шкуру спасти. А самого… как таракана раздавить! Раз плюнуть!

— Нет! — сказал Игнат и демонстративно отшвырнул ружье в сторону. — Не буду я руки кровью марать. Правильно тогда мне Марьяна сказала: Господь их судить будет. По вере воздаст да по заслугам.

— Слюнтяй! — холодно сказал черт и вскинул пистолет. — Нет больше… Господа в этом мире. Я здесь теперь… Господь.

Выстрел прогремел одновременно с ударом грома, и поэтому показался Игнату почти беззвучным. Также беззвучно дернулся Касьян — и уронил пробитую пулей голову в черную жижу. Игнат вскинул дрожащую руку к вороту и рванул его, словно ему вдруг стало нечем дышать. Навалилась тьма, облизала лицо липким языком, и заволокло глаза — слезами ли? Грязью? Чужой кровью?

— Всему вас… люди… учить надо, — сказал черт и сунул пистолет за пояс. — Идем теперь.

Игнат провел дрожащими пальцами по лицу, словно пытаясь отогнать морок. Словно все это было сном, и вот-вот придет пробуждение. Но пробуждения не было. На пальцах осталась липкая влага, и Игнат вытер их о подол.

— Куда? — машинально спросил он.

— Одно дело… свершили, — ответил черт и подошел ближе, положил на плечо Игнату тяжелую ладонь, пригнув к земле, будто простую былинку, хотя сам был не выше и на вид не сильней Игната. — Другое вершить будем.

— Воду… — прошептал Игнат и отвел глаза. Не было сил смотреть на мертвое тело Касьяна. И не было сил сбросить ладонь черта — его прикосновение обжигало, будто раскаленная головня.

— Воду, — повторил черт. — Добыл… ты ее?

— Добыл… да что делать — не знаю.

— Я научу, — сказал черт, и на Игната дохнуло запахом тошнотворной сладости. — Это ты… хотел просить у нави? За ремень со спины — месть обидчику. За мертвую воду — науку и силу?

— Это, — отозвался Игнат.

И, сощурившись, поглядел на лежащую перед ним деревню.

Тьма стекала с покатых крыш. Ветер гнул плетеные ограды, ворошил не убранные пучки соломы у сараев, выл в дымоходах — будто распевал погребальную песню. Оплакивал ли испуганных солоньцев, которые как ни пытались выторговать себе другие пять лет покоя — а все же накликали беду? Или, может, пропащую душу самого Игната?

— И сказал Господь… — гулко произнес за спиной черт. — Вот! Я дал тебе огонь! Так бросим его в мир… чтобы он запылал!

9

Говорили старики, что нечистый дух не может войти в дом без приглашения. Поэтому Игнат раскладывал костры подальше от деревни, поэтому и беседу с навью вел за околицей. Да только верно сказал черт: старые законы рушились, а новых — еще не придумали. И хотя не было у нечистого ни ключа, ни приглашения, но была отмычка: ветер гнал на деревню тучи, и гнал по дороге Касьянову кровь. И она текла черным ручьем, словно прокладывала путь через невидимую черту, отделяющую мир живых от мира мертвых. Так, следуя за кровавым ручьем, как за путеводной нитью, в деревню вошла навь.

Никто не решился их встретить: ни хлебом, ни порохом. Только заметил Игнат, как в доме тетки Рады дернулась занавеска, да мелькнуло за темным стеклом испуганное лицо, а потом захлопали деревянные ставни. И это всколыхнуло в душе Игната волну воспоминаний, как он сам мальцом прятался вместе со Званкой в бабкином погребе. Может, и сейчас кто-то торопил своего внука, приговаривая: "В подпол лезь! Лезь, дурак, ну!"

— Знакомый… запах, — сказал черт и повел тяжелой головой влево, вправо, будто принюхиваясь. — Запах страха. Прежде… им с каждого двора несло. А теперь?.. Только в Опольском уезде остался… Тяжело? — он повернулся к провожатым, и серые тени сгорбились, завздыхали. Прошелестели жалобно, вторя завывающему ветру:

— Тяжело… Люди тайгу рубят… Гнезда рушат… Пищи нет… И новых душ… чистых душ… не найти…

— А все же… одну нашел, — ответил черт и глянул на Игната, словно раскаленное тавро ко лбу приложил. Парень поспешно отвел взгляд, а черт с ухмылкой добавил: — Легко вам, людям… польстить. Скажешь… про чистоту да безгрешность… и не усомнитесь… радостно в самое пекло полезете.

— Что ж ты сам не полез? — огрызнулся Игнат. — Ключ-то у тебя был. Ждал дурачка да простачка, чтобы его руками весь жар выгрести?

— Ждал, — откликнулся черт. — Нави в то место… ход заказан. Не смог бы я… эликсир добыть… потому что замок с секретом. Уйти удалось… а вот обратно вернуться…

— Значит, перехитрили вас люди, — злорадно сказал Игнат. — Где наукой, где Божьим словом. Но и вас обмануть можно.

— Можно… да не всякому. Тот, у кого ключ забрал… перекупщик… душа грешная, алчная… тоже обмануть хотел… за то жизнью поплатился.

— Лучше жизнью, чем душой.

— Не скажи! — возразил черт. — Эти, — махнул рукой в сторону деревни, — жизнью дорожат… вели им — новый оброк соберут. Ноги целовать будут.