Нежная стерва, или Исход великой любви

Утомившись пороть ее, Егор отбросил ремень и сел на пол рядом, подняв за волосы ее голову, и заглянул в наполнившиеся слезами глаза:

– Плачешь, стерва? Твои слезы стоят недорого.

Коваль прекрасно знала, как и чем может сейчас заставить его почувствовать вину перед ней. С трудом встав на колени, она с вызовом посмотрела ему в лицо и предложила:

– Ну, что же ты остановился, дорогой? Давай, доведи все до логического конца. Или не хочешь уже?

Коваль кое-как поднялась и ушла в ванную, закрыв дверь на задвижку и поплакав там всласть. Все это время муж простоял под дверью, пытаясь открыть, но замок не поддавался. Марина вышла в полотенце, задрала вверх подбородок и удалилась в спальню, легла на живот и закрыла глаза. "Если так пойдет и дальше, придется что-то придумывать, иначе мне будет трудновато, даже при моей любви к подобным штучкам – рука-то у Егора тяжелая…"

Он вошел в комнату, лег рядом и прошептал:

– Детка, родная, прости меня, я такая сволочь…

– Будь добр – переночуй в гостевой спальне, – процедила Марина сквозь зубы, – я не хочу видеть тебя сейчас.

– Не гони меня, мне и так паршиво, – попросил Егор, прижимаясь губами к ее волосам, но Коваль дернула головой, стряхивая их:

– Уйди, Егор, я говорю серьезно. Мне не хочется сейчас ни разговаривать, ни терпеть твои прикосновения. Мне очень плохо, не усугубляй.

Малыш встал и вышел, прикрыв за собой дверь. Спина болела, слава богу еще, что ремень не оставляет глубоких рубцов, только красные полосы, но и этого вполне достаточно, чтобы чувствовать себя паршиво. Всю ночь она пыталась уснуть, но никак не удавалось найти положения, при котором не касалась бы спиной простыней. Надо же, именно перед тем, как ей предстоял непростой разговор со Строгачом, у Егора сдали нервы и случился приступ оскорбленного мужского самолюбия!

С раннего утра Малыш принялся зализывать то, что сделал, – принес кофе с корицей прямо в постель, ничего не сказал, когда Марина потянулась за сигаретой, спросил, как она себя чувствует.

– Немножко избитой! – усмехнулась Коваль, садясь так, чтобы не облокачиваться на спинку кровати и отпивая кофе.

– Прошу тебя, детка, прости меня, я так виноват, не знаю, что на меня нашло…

– То же, что и всегда, – тебя взяло зло, что ты не контролируешь меня, не можешь подчинить себе. Ничего нового, Малыш, ничего нового!

– Прости… – Он целовал ее руки, лицо и все бормотал: – Прости, детка…

– О чем теперь говорить, Егор? Ты сделал то, что посчитал нужным, так будь последовательным – не жалей меня и не извиняйся. Твоя Коваль терпела и не такое, – усмехнулась она, затушив сигарету в пепельнице. – Зато теперь я знаю, что давать тебе в руки плеть нельзя и опасно для жизни. Все, закрыли эту тему, нужно вставать, меня ждут мои дела, за которые мне вчера так влетело.

Егор помог ей встать и в душе, когда она повернулась к нему спиной, ахнул:

– Господи, как же я отделал тебя, девочка моя!..

– Расслабься, не такое видала! – отмахнулась Марина. – Там у меня в ящике под зеркалом лежит обезболивающий крем, принеси, а то я даже одеться не смогу.

Осторожно втирая крем в кожу, Егор дул на спину и все заглядывал жене в глаза, и она в конце концов рассвирепела:

– Да хватит уже! Вот уж не думала, что мой грозный Малыш, поддав жене, станет так переживать! Достал, Егор, ей-богу!

Марина вырвалась из его рук и стала одеваться – перед тем как явиться к Строгачу, ей нужно было еще заехать в офис.

– Ты собираешься куда-то? – Егор стоял в дверях гардеробной и смотрел на нее.

– Да, в офис, – второй адрес нужно было опустить, что Коваль и сделала: не надо ему знать, иначе опять возникнет скандал. "Господи, маразм просто – как будто десятиклассница, врущая маме про библиотеку, чтобы быстренько сбегать на свидание к любимому мальчику! И это я-то! Вот повеселились бы мои пацаны, если бы узнали, как их Коваль изворачивается перед мужем, чтобы съездить на сходку к Строгачу! Блин…"

Взяв было в руки короткую юбку, Марина внезапно, повинуясь какому-то внутреннему голосу, отложила ее и достала с полки узкие джинсы:

– Зачем дразнить гусей? Да и свитерок надо бы побалахонистее, чтобы не демонстрировал так уж откровенно все изгибы, а то, не ровен час, у Сереги опять яйца сведет, – пробормотала она.

Коваль крикнула Макса, велела ему сказать Юрке, чтобы подгонял машину, а сама на ходу выпила чашку кофе, пошла было к двери, но Егор задержал:

– Ты настолько обижена, что даже не поцелуешь меня?

– Извини, задумалась, – она поцеловала его в щеку, но он не это имел в виду, прижал к себе и коснулся ее губ своими. – Ты угробил мой макияж.

– Ты у меня и так красотка, без макияжа. Я так люблю тебя, девочка моя… ты так и не сказала, простила ли меня.

– Как я могу не простить тебя, Малыш? – вздохнула Марина, обнимая его за шею и повисая на ней. – Знаешь, возможно, ты прав был вчера – я опять забылась, рамсы попутала, за что и была наказана. Я не сержусь на тебя, Егор, правда не сержусь. Ты поздно вернешься?

– А ты?

– Понятия не имею. Но постараюсь пораньше – хочу провести с тобой вечер, – многообещающе промурлыкала Коваль и потерлась носом о его щеку.

– Я понял, – улыбнулся муж. – Есть конкретные пожелания или доверишься мне?

– Конечно, тебе, дорогой, можешь делать все, что захочешь.

– О, волшебная фраза!

Она еще раз поцеловала его и побежала на улицу, где уже ждали пацаны.

Розану она тоже не стала говорить, что едет к Строгачу, побоялась, что он увяжется следом, а мало ли, что Сереге надо, может, разговор конфиденциальный! Они подъехали к воротам особняка за пять минут до назначенного времени, и там Коваль ждал сюрприз – ей запретили брать с собой кого-то, кроме Макса, хотя обычно вся охрана беспрепятственно проезжала во владения Сереги. Что-то новенькое! Вдвоем с Максом они шли по дорожке к дому, и Марина видела, как он волнуется, переживает, предчувствуя встречу с Веткой.

– Макс, расслабься! – тихо велела она. – Спалишься сам и меня спалишь!

– Не волнуйтесь, Марина Викторовна, я себя в руках держу, – откликнулся он.

Возле самого крыльца встретил Хохол, курил, облокотившись на перила. При виде Коваль его глаза вспыхнули, но сегодня он не перешел черту, как делал это обычно:

– День добрый, Марина Викторовна!

– Здравствуй, Хохол.

– Идемте, я провожу. Макс, тут останься, Строгач так велел.

– Что за фокусы? – ощетинился вдруг телохранитель. – Что тут у вас происходит? Я не должен отпускать ее от себя даже на метр.

– Макс, – тихо произнес Хохол, – не пыли, а? Ты ведь понимаешь, что все равно все будет так, как сказал Строгач.

– Максим, не надо, в самом деле, – попросила Марина, – со мной все будет в порядке, не переживай, – и погладила его по щеке, отчего ее мальчик залился краской и опустил глаза. – Идем, Хохол.

Пропустив Марину перед собой, в темной прихожей Хохол порывисто обнял ее сзади за плечи и притянул к себе:

– Не кричи, ладно? Я только на секунду, просто вспомнить, как ты пахнешь…