Нежное чудовище, или Я поставлю твою волю на колени (Сумасбродка, или Пикник для лишнего мужа)

– Нет.

– Жди, – усмехнулся Глеб и повесил трубку. От обиды я чуть не разревелась. Ну и подлец!

Он, видите ли, приедет только потому, что его подружка уехала в Испанию! Как у него хватает наглости говорить мне такое?! Хотя чего от него ожидать, если он приходит со своей будущей женой именно в тот бар, где я работаю!

Вернувшись за столик, я посмотрела на Михаила и сказала:

– Завтра он будет у меня в час дня.

– Вот видишь, а ты говорила, что он не захочет к тебе приехать. Таким женщинам, как ты, невозможно отказать.

– Таким женщинам, как я, не отказывают только в мелочах. Нам отказывают по-крупному, не оставляя надежд на достойное будущее.

Я написала Михаилу свой адрес и протянула листок. Он положил листок в карман брюк и бросил взгляд на часы.

– Мне пора. Нужно предупредить членов секты и приготовиться к обряду. Все-таки хорошо, что ты к нам приехала. Ты не передумала?

– Я хочу убить этого гада, – процедила я сквозь зубы.

– И еще получить тридцать тысяч зеленых, – улыбнулся Михаил.

– Будем надеяться.

Попрощавшись с Михаилом, я зашла в гримерную и сказала Катьке:

– Катя, ты завтра с двенадцати часов погуляй где-нибудь.

– Почему?

– Ко мне к часу мужчина должен прийти.

– Ты же говорила, что в нашу квартиру нельзя водить мужчин!

– Этот исключение. Часам к четырем можешь смело возвращаться.

– Хорошо, я съезжу к родственникам.

– Спасибо.

– Не за что. – Катька пожала плечами и стала готовиться к выходу на сцену.

Я задумалась. Скоро у меня будет тридцать тысяч долларов. Я рассчитаюсь с родственниками и смогу жить спокойно. Только бы все получилось! А вдруг Глеб придет не один, а с водителем? Тогда все может сорваться… Надо что-то придумать!

Я бросилась к телефону и быстро набрала номер Глеба.

– Глеб, ты приедешь один или с водителем?

– Какая разница?

– Ты ведь приедешь голодный. Я хочу приготовить для тебя что-нибудь вкусненькое. Ты же любишь курицу, запеченную в духовке? Я могу организовать. У меня классно получается, пальчики оближешь! Водителя тоже можно накормить.

– Не забивай себе голову ерундой и прекрати названивать мне. Ты собралась танцевать или демонстрировать свои кулинарные способности?

– Танцевать.

– Это у тебя получается намного лучше. Я приеду на джипе. Мой водитель проходит техосмотр и, скорее всего, до завтра не освободится.

– Получается, что ты сам будешь за рулем…

– Получается, так. А ты что, хотела покататься на лимузине? Все, дорогуша, лафа закончилась, на лимузине тебе больше не кататься. Забудь о нем.

В трубке послышались гудки. Я облегченно вздохнула. Ну что ж, лафа-то, может, и закончилась. Только она закончилась не только для меня, но и для тебя.

С трудом дождавшись конца работы, я поехала домой и, поспав пару часов, стала готовиться к встрече с Глебом. Катерина отправилась к родственникам, сказав, что будет у них до вечера. Неожиданно раздался звонок в дверь. Часы показывали одиннадцать. Для Глеба еще слишком рано. Может, он освободился пораньше? А что, если это «боксер»?!

На подгибающихся от страха ногах я подошла к двери и посмотрела в глазок. На лестничной площадке, переминаясь с ноги на ногу, стоял Михаил. Вытерев проступивший на лбу пот, я открыла дверь.

– Привет. Как настроение? – улыбнулся сатанист и зашел в квартиру.

– Нормально.

– А что ты такая перепуганная?

– Не знаю. Ты позвонил как-то неожиданно. Я тебя не ждала. У меня есть еще одна кандидатура в жертвы, но этого ненормального днем с огнем не найдешь.

– Я принес тебе таблетки. – Михаил протянул мне крохотный пакетик. – Потолки их и незаметно подсыпь в шампанское. Если он откажется от спиртного, можешь подсыпать в кофе, чай, суп – короче, в любую жидкость. Мы будем сидеть в машине у твоего дома. Соседи тебя знают хорошо?

– Я тут никого не знаю, хотя и живу три года. Я снимаю эту квартиру.

– Давай. Секта возлагает на тебя огромные надежды. Я виделся со старейшинами. Они согласны дать тебе денег.

– Правда?

– Конечно! Только ты должна вступить в секту. Сама понимаешь, кому охота отдавать деньги на сторону. После сегодняшнего обряда ты будешь считаться посвященной, и мы сможем решить денежный вопрос.

Проводив Михаила, я быстро достала таблетки из пакетика и растолкла их в порошок. Спрятав порошок в шкаф, оделась и привела лицо в божеский вид. Без десяти час к моему дому подъехал джип, и из него вышел Глеб. Выглядел он, как всегда, великолепно. Я быстро открыла дверь и изобразила на лице счастливую улыбку. Глеб, не разуваясь, прошел в комнату и сел на диван.

– Где обещанная курица?

– Ты же сказал, чтобы я не забивала себе голову ерундой.

– Тоже верно. Раньше ты всегда готовила что-нибудь вкусненькое к моему приходу. Правда, я был-то у тебя всего пару раз. У вас же договор не водить мужчин в дом.

– Раньше все было совсем по-другому, – вздохнула я и грустно посмотрела на Глеба. – Раньше ты никогда не разговаривал со мной грубо.

Глеб расстегнул ширинку и поманил меня рукой:

– Давай, ты же этого хотела. Ведь ты меня сюда за этим пригласила?

– Господи, ну зачем так грубо, Глеб? Давай выпьем кофе, а потом я станцую для тебя.

Глеб встал и прошел на кухню. Я включила чайник и поставила на стол две маленькие чашечки. В одну из них был насыпан порошок, который совсем недавно принес Михаил. Глеб окинул меня взглядом с головы до ног и, усмехнувшись, произнес:

– Ты меня случайно не привораживаешь?

– Нет, не волнуйся. Я вообще никогда не верила в подобные глупости.

– Что-то меня в последнее время стало к тебе тянуть. Не знаешь, с чего бы это?

– Понятия не имею. Может, ты меня любишь?

– Вряд ли. Скорее всего, я просто привык к твоему телу.

Я пожала плечами и посмотрела в окно. Рядом с джипом, принадлежащим Глебу, стояли «Газель» и черная «Волга». У меня учащенно забилось сердце. Выходит, они уже здесь… Глеб что-то говорил, но я совершенно не слышала его слов. Мертвый Макс, «боксер» из ночного поезда, Тамарка с обожженным лицом, убитая Каролина, Верка со своим муженьком, кучка людей, называющих себя сатанистами… Голова отказывалась переваривать все это. С предательством Глеба я потеряла способность трезво мыслить. Во мне что-то надломилось, и пропало желание жить дальше.