Нежность августовской ночи

Часы были подарком Нины. Нина их купила на деньги, полученные за старинные бабушкины сережки. Нина очень хотела порадовать мужа и, поскольку своих денег у нее не было, обменяла на подарок мужу фамильную драгоценность. А Нину, оказывается, обманули. Всучили фальшивку.

Хотя, если вспомнить, Нина приобрела часы в фирменном магазине на Никольской. Глеб хранил в памяти ее рассказ – как Нина продала сережки, как поехала в центр, какой продавец был в магазине, как она выбирала часы…

Выходит, в фирменном магазине ей всучили подделку? Всякое бывает, конечно, но… Вряд ли.

«Этот тип подменил часы! – догадался Глеб, с сомнением разглядывая официанта. – Эх, не надо было ему сразу расписку возвращать… Теперь и не докажешь, что я ему оригинал отдал!»

Глеб повертел в ладони часы и вдруг заметил небольшую царапинку на корпусе. И замок в одном месте был едва заметно погнут…

Это были его часы, Глеба. Официант не подменял их.

И что получается? Нину обманули в фирменном магазине?

Или Нина обманула его, своего мужа?

– Ну так что? – нервничал официант. – В суд теперь на меня подадите, что ли? Думаете, я ваши часы подменил?

– Да мои это часы, мои… – поморщился Глеб. – Все, вопрос закрыт.

Официант заметно повеселел.

– Всяко бывает… – добродушно кивнул он. – Да, вот еще что… Это вам просили передать.

Официант достал из кармана сотовый Глеба.

– Евгения? – пробормотал Глеб.

– Ну, я не знаю, как ее зовут, она не представлялась… Что ж вы, не помните? С вами вчера сидела. Такая симпатичная девушка. Говорила, что сейчас еще деньги какие-то передаст – для вас, но так и не вернулась… Очень была взволнована. Но я не вру, денег она точно не передавала! – опять насупился официант. – Если б я был жуликом, я бы и телефон вам не отдал!

– Успокойтесь, я вам верю, – сказал Глеб. – А она… эта девушка… вы ее знаете? Вы ее часто тут видели?

– Я? Я ее в первый раз видел. Это вы с ней говорили, а не я… Ладно, все, мне некогда… Пока-пока! – Официант убежал в зал.

Глеб вышел на улицу.

Четыре часа дня. Вдоль набережной гуляли парочки, плескалась река в гранитном ложе, солнце слепило глаза… Безмятежный август. Этот день являлся точным отражением вчерашнего.

С единственным отличием – рядом не было Евгении.

Если бы еще раз увидеть ее!

«Она ведь не просто так вчера подошла ко мне… Сказала, что я единственный из всей толпы, единственный человек в Москве, к которому она решилась обратиться. Бедная женщина. Она действительно рвалась к своему ребенку, к своему сыну… Надеюсь, я хоть чем-то смог ей помочь! Интересно, удалось Евгении увидеть сына? И почему так – в одних женщинах он есть, этот материнский инстинкт, а в других его нет… Тайна Нины в том, что она не хочет стать матерью. И не может мне в этом признаться! Бедная Нина…»

Глеб зачем-то обошел все закоулки вокруг того здания, в котором располагалось кафе.

Солнечный остров представлял собой странное зрелище, в нем соединялось несовместимое. Часть домов – роскошные новоделы под офис, блистающие мрамором и стеклом. Другие – ветхие пустующие особняки, вероятно, под снос. Модные галереи и пустыри, засыпанные битым стеклом. Роскошные авто на фоне помоек.

Говорили, что остров собираются преобразовать в единый культурно-развлекательный центр – зону отдыха то есть.

«Красивое место получится, должно быть, – подумал Глеб. – Практически в центре Москвы, недалеко от Кремля. Но земля тут – ой какая дорогая! Не всякий инвестор возьмется…»

Глеб вышел к очередному пустующему особняку.

Забор был повален, перед зданием лежал битый кирпич. Глеб подошел ближе, разглядывая лепнину на фасаде. Львиные морды, кариатиды…

Под ногами хрустнуло стекло. Глеб опустил глаза и среди мусора вдруг заметил кусок светлой ткани – нежной, прозрачной, невесомой. Странно знакомая ткань.

Глеб поднял ее. Его ладонь тоже помнила прикосновение нежной ткани.

Это была косынка Евгении – вчера, на катере, она прятала под нее свои волосы, чтобы не мешали фотографировать. Потом косынку чуть не унесло ветром, Глеб едва успел поймать ее…

Глеб огляделся. У него возникло ощущение, что Евгения где-то рядом. Стоит только повернуть голову – и он увидит ее. Хотя это бред – как она могла оказаться среди этих руин, что она тут забыла? Наверное, косынка все-таки потерялась вчера, а за забор ее отнесло ветром…

Сжимая в ладони нежную ткань, Глеб думал только о Евгении. А о Нине он забыл. Словно женщина, с которой он прожил двадцать лет, умерла.

Глеб достал телефон. Включил его. В списке исходящих звонков стоял чей-то номер, без имени. По этому номеру звонила вчера Евгения.

Глеб нажал кнопку дозвона.

– Алло, добрый день! «Урбанис-холдинг»… С кем вас соединить? – пропел сладкий секретарский голосок.

«Как звали мужа Евгении? Кажется, она вчера произнесла – Толик…»

– Соедините меня с Анатолием, пожалуйста, – вежливо произнес Глеб.

– С каким именно?

– С большим боссом, разумеется.

– С Анатолием Романовичем? – в замешательстве переспросила секретарша.

– Да. Именно с ним. – Глеб пошел ва-банк.

* * *

День опять прошел впустую.

Она ни на шаг не приблизилась к цели.

Чтоб ему пусто было, Толику…

В квартире стояла тишина, пластиковые окна были наглухо закрыты. Если их открыть – в комнату полетит уличная гарь… Внизу, у дома, проходила оживленная трасса с вечными пробками.

Евгения сидела у монитора, сосредоточенно разглядывала вчерашние фотографии. Большая их часть никуда не годилась – то свет падал неправильно, то композиция неидеальна… Такие неудачные снимки Евгения сразу же удаляла. Иногда из ста кадров удавался только один. Над ним можно работать дальше.

Вот набережная – вереница сталинских домов… Почему-то от этих старых, прочных сооружений в стиле ампир веет покоем, надежностью, счастьем. Сразу вспоминаются фильмы с участием Любови Орловой. Безмятежность, чистота, уверенность. Вера в светлое будущее. «Журчат ручьи, кричат грачи, и тает снег, и сердце тает…»