Нежность

Блейк откинулся на спинку стула и, достав из внутреннего кармана брюк пачку банкнот, положил их на стол.

— Возьми мою долю.

— Нет, я не могу…

— Возьми, — приказал Блейк. — Тебе понадобятся деньги: возможно, придется долго скитаться, не работать. Когда ты собираешься уезжать?

— Утром. Может, мне повезет, и Вест передумает продавать Джесси. Тогда я найду ее на его ранчо в Миссури.

Их глаза встретились. Друзья понимали, что завтра расстанутся и могут уже никогда не увидеть друг друга.

— Если ты собираешься появиться на ранчо Веста, будь очень осторожен.

— Я буду скрываться в полях, поговорю сначала с другими рабами, посмотрю, что скажут они. Вест ничего не узнает о моем прибытии.

Саманта подошла к Джорджу и коснулась его плеча.

— Все это так опасно, Джордж. Мы будем очень переживать за тебя.

Он тяжело вздохнул.

— Я постараюсь написать перед тем, как отправиться в Канаду. Однако, если мне удастся освободить Джесси, будет лучше, если вы какое-то время ничего не услышите обо мне. Возможно, Вест и его люди постараются запугать вас, чтобы выяснить, куда я скрылся с Джесси.

Блейк грустно усмехнулся.

— Неужели ты думаешь, что мы что-нибудь скажем? Джордж отодвинул стул и поднялся, с любовью глядя на друзей.

— Нет, конечно, нет. Я… э… люблю вас обоих. Может быть, когда-нибудь мы будем жить вместе и в мире. Глаза Саманты наполнились слезами.

— Может быть. Я буду молиться, чтобы это произошло как можно скорее.

Она обняла Джорджа, а Блейк — сразу их двоих. Джордж всхлипнул и отстранился, стараясь успокоиться.

— Мне еще нужно собрать вещи.

— Я что-нибудь приготовлю перед рассветом, — сказала ему Саманта. — Приходи, мы вместе позавтракаем перед отъездом.

Джордж кивнул.

— А как насчет лошади? — озабоченно спросил его Блейк. — Если хочешь, можешь взять Миднайт.

Джордж покачал головой.

— Спасибо, но я уже давно собирался отправиться в длительное путешествие и собрал достаточно денег — помимо тех, которые отдал за Джесси — чтобы приобрести лошадь. После вашего отъезда на ферму Веста я купил себе в конюшне Джулиана Кейда неплохого гнедого.

Одной рукой все еще обнимая Саманту, Блейк провел другой по своим волосам.

— Судя по всему, ты давно строишь эти планы. Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Не нужно было никаких слов, чтобы выразить те глубокие дружеские чувства, которые они испытывали друг к другу. Этим жестом было сказано все. Бросив на друзей прощальный взгляд, Джордж резко повернулся и вышел, тихо прикрыв дверь.

Блейк без сил прислонился к стене.

— Черт побери эту жизнь! — простонал он. — Пусть все они идут к дьяволу!

Саманта и Блейк еще упорнее, чем прежде, занимались теперь выпуском аболиционистской газеты. Ужасы рабства коснулись их лично, затронув судьбу Джорджа и Джесси. Поэтому они были полны решимости сделать все зависящее от них, чтобы Канзас стал свободным.

Возможно, придет такое время, когда рабство будет уничтожено повсюду.

«Президент Пирс не признал новую законодательную власть», — прочитала Саманта заголовок сегодняшней газеты. Охваченная чувством какой-то безнадежности, она старательно набирала шрифт. «Прорасистски настроенные граждане Канзаса вновь избрали убежденного расиста Дж. У. Уитфильда представителем от штата в Конгресс. Но мы продолжаем поддерживать Эндрю Ридера, как человека, назначенного Президентом губернатором Канзаса. Правда, после того как прошли первые незаконные выборы, наш безвольный Президент быстро отказался от Ридера, заменив его еще одним расистом: Уилсоном Шенноном. Кажется, наш Президент не собирается учитывать волю граждан штата и не понимает, что Канзас стоит на пороге гражданской войны. Пока Президент не разрешит провести нам в Канзасе новые честные выборы, мы должны держаться все вместе и оставаться до конца верными нашим убеждениям. Нас не запугают люди, приезжающие из других штатов, и бандиты, орудующие на границе».

Саманта еще раз внимательно проверила текст, но не обнаружила в нем типографских ошибок и, откинувшись на спинку стула, задумалась о Джордже. Наступил декабрь. Прошел месяц с тех пор, как уехал Джордж, а о нем ничего не было известно. Саманта понимала, что Блейка постоянно беспокоили мысли о друге: последнее время он стал каким-то тихим и задумчивым. Даже занимаясь любовью, Блейк, казалось, находился теперь далеко от Саманты. Несмотря на их упорные попытки отгородиться от внешнего мира, борьба, которая происходила за стенами их дома, проникала и в спальню, непрошенная, нежеланная, разъедающая все вокруг словно инфекция. Как это угнетало Саманту!

В это время в типографию с мрачным лицом вошел Блейк.

— Весь город просто кипит от негодования. Может случиться ужасное. Возможно, это станет темой целой статьи для газеты.

Из задней комнаты показался преподобный Уолтерс.

— Что произошло, Блейк?

— Мужчины собираются на улицах города. Застрелен Сэм Клей.

— Сэм?! Это же один из самых горячих наших сторонников!

— Теперь он мертв. Сэм поспорил из-за земли с одним расистом недалеко от Вакарузы, и тот человек застрелил его.

Уолтерс тяжело вздохнул, покачав головой.

— Это ужасная потеря.

— Но это еще не самое худшее. Соседи Клейя были свидетелями ссоры и сообщили о случившемся шерифу округа Дуглас. Однако, он ничего не предпринял, сказав, что тот человек защищался, следовательно, закон не нарушен. И это несмотря на то, что есть люди, готовые подтвердить, что Клей был безоружен.

— Всем хорошо известно, что шериф этого округа — расист, и ему платит новое территориальное правительство, — заметила Саманта. — Разумеется, он не станет ничего делать.

Теперь мужчины собираются на улицах, готовые на самые решительные действия. Уже создан комитет по расправе с этим расистом, который призывает людей отправиться к дому убийцы и сжечь его.

— Боже мой! — пробормотал Уолтерс. — Будет только еще хуже!

— Очевидно, вам в этом скоро придется убедиться, — ответил Блейк. — Положение, действительно, все ухудшается. Настанет час, когда будет невозможно продолжать борьбу только мирными методами. В Лоренс придет насилие. Если эти люди на улицах все-таки расправятся с убийцей, расисты захотят отомстить. Всем известно, что Лоренс — оплот аболиционистов. Лучший способ проучить нас — это прийти туда, где мы живем.

— Блейк, ты… ты ведь не поедешь с этими людьми, чтобы сжечь дом убийцы, правда? — с трепетом спросила Саманта. — Любой, кто примет в этом участие, будет назван преступником, участником незаконной расправы!

Блейк подошел к окну, наблюдая за разъяренной толпой на улице.

— Мы уже считаемся предателями. Одно то, что мы выпускаем эту газету, ставит нас вне закона. Проповеди против рабства делают нас предателями. Вам это было известно с самого начала.

— Пожалуйста, Блейк, не вмешивайся в прямое насилие.