Нежный защитник

Имоджин лежала с закрытыми глазами, чтобы полнее погрузиться в разбуженный им водоворот страсти, но потом подняла веки и увидела, что он следит за ней с нежностью и тревогой.

— Милая, не спеши. Это всего лишь второй раз!

Имоджин сосредоточилась на своих ощущениях и легонько пошевелила бедрами.

— Я не спешу, мне и так хорошо, — прошептала она. — Просто немного странно. — Она снова пошевелилась и увидела, как у него перехватило дыхание. Проснувшиеся в ее теле ощущения были восхитительными и захватывающими, но еще восхитительнее было следить за его лицом. Она попробовала сделать бедрами круговое движение.

— Проклятие! — вырвалось у него, но это не было протестом. Напротив, он стал двигаться вместе с ней.

— О Боже! — воскликнула Имоджин. — Кажется, я сейчас… и ты будешь во мне!

— Хорошо.

— Фицроджер… — простонала она, не в силах больше сдерживаться. — Я…

— Все хорошо, Рыжик! — утешил он. — Все хорошо. — Его руки и губы не прекращали своей волшебной игры, но то, что находилось внутри ее, сводило ее с ума от восторга.

Имоджин слышала, как отчаянно скрипит под ними кровать, как будто они боролись, и как его сильное тело умело движется с ней в одном ритме, вознося все выше и выше на крыльях блаженства.

— Фицроджер, — пропыхтела она, — я буду кричать!

— Кричи, моя милая амазонка. Кричи так, чтобы слышал весь замок!

И Имоджин закричала, почувствовав наконец приближение экстаза:

— Тай!

А потом она лежала без сил, вялая и мокрая от пота. Ее сердце бешено билось в груди.

— Я как стеклянный кубок, разбитый на мелкие кусочки, — прошептала она.

Он обнял ее, хотя его руки тоже заметно дрожали.

— Ты абсолютно цела и невредима, душа моя, и я тоже, как это ни странно.

Она прикрыла глаза, стараясь восстановить в памяти самые восхитительные секунды их соития, и снова посмотрела на своего мужа:

— По-моему, я вопила довольно громко. Почему ты меня не остановил?

— Я хотел, чтобы все слышали, как ты кричишь. Если кому-то придет в голову, что я тебя пытаю, тем лучше.

Она бросила на него сердитый взгляд, но передумала ссориться и с блаженным вздохом устроилась поудобнее.

— Я так по тебе скучала! Разве они не знают, что это наказание гораздо хуже любых побоев?

— Ты решила, что это было наказанием? — Он потянул ее за волосы, заставляя посмотреть на себя. — Я наказывал сам себя. Даже когда я готов был убить тебя на месте, я хотел бы, чтобы ты была рядом со мной.

— Тогда зачем была эта разлука?

Его руки осторожно скользили по ее спине, пока не прикоснулись к следу от удара кнутом.

— Я понимал, что, как только ты окажешься здесь, нам придется что-то решать. А значит, дело могло дойти до поединка. Я не мог рисковать до тех пор, пока не оправлюсь от ран.

— Я даже подумывала о бегстве, чтобы уберечь тебя от этого, — призналась она. — И от оскорбления его королевского величества.

— Ты опять забыла, что это не твое дело — защищать меня? — Он сердито покачал головой, но тут же улыбнулся. — Я так и подумал. А потому заранее позаботился о том, чтобы у тебя на руках не было денег и ничего такого, что ты могла бы обратить в деньги.

— Ох, а я подумала…

— Что ты подумала?

— Мой утренний дар… — смущенно пояснила она.

Он встал с кровати, открыл свой сундук и достал оттуда ее пояс.

— Ты подумала, что за этим кроется что-то страшное? Нет. — Он застегнул пояс у нее на талии. — Ты моя, и останешься моей навсегда, Имоджин. Можешь в этом не сомневаться.

И слова, и поступки могли считаться образцом учтивости, и все же… и все же чего-то не хватало, особенно когда она заметила, как старательно он избегает смотреть ей в глаза.

Желая все исправить, Имоджин тоже соскочила с кровати и поспешила к своему сундуку. При каждом ее движении ярко сверкали полированная слоновая кость и аметисты на драгоценном поясе. Она открыла шкатулку и вынула замшевый мешочек.

— Это мой подарок тебе, — проговорила она, почему-то смутившись. — Я не успела отдать его тебе после свадьбы.

Он вытряхнул на ладонь золотую цепь с изумрудами.

— Клянусь распятием!.. — Он был явно обрадован, но от этого в его глазах только сгустились какие-то странные тени. Ей стало не по себе. Что случилось?

Он надел цепь на шею, и полированные самоцветы легли на мускулистую, загорелую грудь.

Наконец он снова посмотрел на Имоджин, но его взгляд был серьезным и строгим.

— Тай, что с тобой? — Она села на кровать, скрестив ноги.

— Ты зовешь меня по имени, — ответил он, и его глаза сверкнули от удовольствия.

— Ну да. — Имоджин не могла понять, что тут такого. — Тебе это не нравится?

Он потрогал самый большой изумруд и поднял на нее взгляд.

— Я отменил твое обещание, данное тем людям, что несли сокровища. Они получили щедрое вознаграждение, но не все, что уместилось тогда у них в руках. Это было бы безумной расточительностью, да и они только обрадовались избавлению от непосильной ответственности.

— Очень хорошо, — ответила Имоджин. — Но ради твоего спасения я отдала бы все, что имею, не задумываясь. Надеюсь, ты это понял?

— Да, понял и удивлен.

— Ну, что еще тебя беспокоит?

— Ты читаешь меня, как открытую книгу, верно? — Он виновато улыбнулся. — Я отдал Генриху половину сокровищ Кэррисфорда.

— Ох! — вырвалось у Имоджин. Конечно, ее это не обрадовало, но она сама подивилась тому, как легко восприняла эту потерю. — Ну, я полагаю, что после наших приключений о сокровищах и так узнала вся округа. — Она посмотрела на него испытующим взглядом. — У тебя еще остались какие-нибудь страшные тайны? — со страхом спросила она.