Незнакомцы на мосту
Шрифт:
Представителем обвинения был теперь помощник обвинителя Мароней.
Вопрос. Знаете ли вы некоего Эмиля Голдфуса?
Ответ. Да.
Вопрос. Видите ли вы его в зале суда?
Ответ. Да.
Вопрос. Не укажете ли вы, где именно вы его видите?
Свидетель указал на Абеля. Теперь Абель был положительно изобличен как обманщик. Однако обвинение вызвало Сил-вермена не для того, чтобы опознать Голдфуса-Абеля, человека со многими лицами, а чтобы опознать его пишущую машинку, найденную сотрудниками ФБР в его студии на Фултон-стрит.
— Это, по всей вероятности, та машинка, которую я брал на время у мистера Голдфуса.
После того как Мароней представил эту пишущую машинку (портативную машинку «Ремингтон», серийный номер 1128064) в качестве вещественного доказательства, Силвермен ему больше не был нужен. Мы устроили краткий перекрестный допрос, а затем полностью завладели свидетелем.
Вопрос. За время вашего знакомства с обвиняемым заходили ли вы к нему по каким-либо поводам?
Ответ. Да.
Вопрос. Часто вы с ним разговаривали?
Ответ. Да.
Вопрос. И вы были друзьями с обвиняемым? Вы и ваша жена были в дружеских отношениях с обвиняемым в течение всего этого периода, не правда ли?
Ответ. Да.
Вопрос. А какова была репутация обвиняемого среди жителей вашего района в отношении его честности и прямоты?
Было внесено возражение, и судья выступил на авансцену.
Судья Байерс. О, я думаю, что разрешу этот вопрос. Обсуждали ли вы когда-либо его репутацию с другими людьми?
Силвермен. Да, совершенно определенно.
Судья Байерс. В отношении его правдивости?
Силвермен. Да. Она была безупречна.
Вопрос {повторяя). Безупречна?
Ответ. Да.
Вопрос. Не слышали ли вы когда-либо что-нибудь плохое о подсудимом?
Ответ. Нет.
Судья Байерс. И эти разговоры относились к человеку по имени Голдфус?
Силвермен. Да.
Затем появился Гарри Макмюллен, бывший в течение двенадцати лет управляющим студиями в доме № 252 по Фул-тон-стрит. Перейдя через улицу, ведущую к суду, он стал свидетелем. Он указал на Абеля как на съемщика студии № 505, а также кладовой в № 509, в конце холла.
Вопрос. Знаете ли вы, занимался ли он каким-либо делом?
Ответ. Нет, я никогда никого там не видел.
Вопрос. Вы никогда никого там не видели? Что вы имеете в виду?
Ответ. Он только рисовал.
В задачу Макмюллена как свидетеля обвинения входило рассказать присяжным, как в середине 1955 года Абель уехал в отпуск и отсутствовал пять или шесть месяцев. Затем, в апреле 1957 года, он внес наличными плату за май и июнь, объяснив, что у него воспаление пазух и что он собирается уехать из города в отпуск.
— С тех пор я его больше не видел, — сказал управляющий в завершение прямого допроса.
Пришел наш черед вести перекрестный допрос.
Вопрос. Обсуждали ли вы репутацию подсудимого с кем-либо из этих людей (находящихся в зале)?
Ответ. Вы имеете в виду в последнее время?
Вопрос. В любое время.
Ответ. Нет, насколько я знаю. Я имею в виду, что он был квартиросъемщиком, аккуратным квартиросъемщиком.
Вопрос. Он был хорошим жильцом?
Ответ. Да.
Быстро сменяя друг друга, дали показания и затем ушли четыре свидетеля. Каждый из них рассказал о той роли, которую они сыграли в обнаружении и опознании четыре года назад таинственной пятицентовой монеты, которая развалилась на части, вследствие чего внутри нее было обнаружено
зашифрованное советское послание.Все началось с того, что тринадцатилетний газетчик Джеймс Бозарт нашел эту монету однажды летом 1953 года, разнося газеты.
Мелкие деньги выпали у него из рук и рассыпались по ступенькам лестницы. Когда он поднимал их, одна пятицентовая монета распалась на две части. Внутри одной половинки оказался кусочек микропленки.
Монета и пленка были переданы в местный полицейский участок, откуда позвонили в ФБР. Нью-йоркская полиция переслала все это в вашингтонскую лабораторию, где микропленка пролежала нерасшифрованной четыре года — до тех пор, пока Хэйханен не раскрыл свой личный шифр. Лишь после этого послание было расшифровано и переведено. Теперь оно было прочитано суду:
«Поздравляем вас с благополучным прибытием. Подтверждаем получение вашего письма по адресу «V», повторяем «V» и прочтение письма номер 1.
Для организации «прикрытия» мы отдали распоряжение о переводе вам трех тысяч в местной (валюте). Проконсультируйтесь с нами, прежде чем вкладывать деньги в какое-нибудь дело. Сообщите о характере этого дела.
По вашей просьбе мы передадим способ приготовления мягкой пленки и отдельно новости — вместе с письмом (вашей) матери.
Слишком рано посылать вам Гаммы…
(ФБР так и не выяснило, что означало последнее. Переводчик написал на полях: «Значение неясно, буквально означает музыкальные упражнения».)
Короткие послания зашифровывайте, а длинные делайте со вставками. Данные о вас, о месте работы, адрес и так далее не должны передаваться в одном зашифрованном послании. Передавайте вставки отдельно.
Посылки были вручены лично вашей жене. У вас в семье все в порядке. Желаем вам успеха. Поздравления от товарищей. Номер 1, 3 декабря».
Это послание — «Номер 1» — было, несомненно, первым, направленным Хэйханену. Пятицентовая монета была, вероятно, обронена или истрачена часто пьяным рассеянным сотрудником.
В равной степени увлекательной и иронической (так же, как и дело с попавшей не по адресу шпионской монетой) была история, с которой теперь познакомило суд обвинение. И снова начало ей положили измена Хэйханена и раскрытие им ФБР тайника в Проспект-парке в виде отверстия в цементных ступенях, которое было заделано во время ремонта. Очевидно, эти работы были обычным делом для добросовестно относящегося к своим обязанностям персонала парка. ФБР вскрыло цементную ступеньку и обнаружило там пустотелый болт со спрятанным в нем посланием. Свидетель, агент ФБР Уэбб, вызванный давать показания, огласил это послание.
«Никто не пришел на встречу ни восьмого, ни девятого у 203.2030, как, судя по переданному мне сообщению, было установлено. Почему? Внутри или снаружи он должен быть? Правильно ли время? Место, кажется, правильное. Пожалуйста, проверьте».
Уэбб далее показал, что это послание было напечатано на пишущей машинке Абеля, найденной в студии на Фултон-стрит, и объяснил, чем именно эта записка походила на другие образцы, отпечатанные на той же машинке. В целях демонстрации он использовал письмо Эмиля Голдфуса владельцу дома и две брошюры, переданные Абелем Хэйханену: «Применение вакуума для изготовления матриц» и «Цветная фотография, цветоделенные негативы».