Нф-100: Адам в Аду

Много ли разницы между трупом и типовой моделью? В одном человек уже умер, а в другом -- еще не возродился. Ро смотрел на Стаса и представлял, как выглядело его собственное тело после смерти. Наверное, более непохожим на типового японского адама быть невозможно -- высокий, нескладный молодой человек с бледными глазами и копной светлых волос. Невыдающийся, блеклый, неприметный в толпе. Пожалуй, он только после смерти понял, насколько индивидуальной и яркой была его внешность.

Гудение прекратилось внезапно. Ро не сразу сообразил, что на него смотрят черные зрачки. Смотрят напряженно, с тревогой и одновременно вызовом. Совсем не по-стасовски.

– - Ты кто?
– - раздался типовой голос. Адам -- почему-то Ро не мог по привычке назвать его Стасом -- пытался встать с кровати.

– - Меня зовут Родион, -- тихо ответил Ро.

– - Мы знакомы?

– - Да, просто ты об этом не помнишь. Как ты себя чувствуешь?

– - Терпимо. Дай руку!

– - Подожди. Дай своему мозгу адаптироваться!

– - Да ну тебя. Сам встану!

И он действительно поднялся. Встал нетвердо на ноги, придерживаясь рукой за столик. Пошатнулся -- должно быть, голова кружилась, мозг еще не до конца прочувствовал тело. Ро поддержал его и усадил обратно.

– - Что случилось?

– - Видишь ли, ты... Как бы тебе сказать? Понимаешь, ты -- умер.

Губы адама расплылись в усмешке.

– - А ты шутник! Скажи еще, что ты апостол Петр с ключами от Рая!

– - Не скажу, пожалуй. Здесь скорее Чистилище. Впрочем, кому как.

Адам задумался.

– - Да, -- наконец сказал он, скорее самому себе, чем Ро.
– - Я так и думал.

Он поднял глаза на Ро.

– - Я умер, говоришь? Когда, интересно? Не знаешь?

Ро покачал головой.

Адам встал, прошелся по комнате. Покрутил руками, присел пару раз.

– - Непривычно. Я был намного выше. И несколько шире, определенно. Почему у меня не гнется левая рука?

– - Дефект конструкции. У Стаса тоже не гнулась.

– - У Стаса?

– - Да. Вчера ты был Стасом.

– - Вот оно, значит, как?
– - Адам задумался.
– - Понятно. Я разберусь в этом, Родион.

Ро усмехнулся.

– - Посмотрим, надолго ли тебя хватит. Впрочем, приятно, что хоть кто-то собирается действовать.

Прыткий незнакомец ему скорее не нравился. Вообще все происходящее не нравилось. Стаса -- неприметного, тихого клерка, утонувшего где-то в богом забытом пруду, привычного, как старый свитер -- больше не было. Вместо него был этот чужак, от которого неизвестно, чего ожидать.

К недоверию примешивалось неожиданное чувство одиночества. Стас, верный друг Стас, с которым вот уже семь лет Ро делил бессмертие, исчез. Пропал. Предал. Ро сам осознавал всю бессмысленность этой детской обиды, но не мог ничего с собой поделать.

К тому же почва ушла у него из-под ног при одной мысли о том, что следующим может оказаться он сам. Он заснет однажды, а потом в его теле появится кто-то другой...

– - Пойдем, Родион, покажешь мне, что здесь и как, -- новенький решительно направился к двери и распахнул ее.

Оказавшись в узком коридоре, глянул сперва в одну сторону, затем в другую, обнаружил решетку. Прошел до нее, стиснул толстые прутья. Зашипел с досады.

– - Рука, чтоб ее! Заперто? Отсюда вообще можно выйти?

– - Нет.

– - А там что?
– - он указал в темноту за решеткой.

– - Ничего. Пустые комнаты, коридоры... Здесь никого нет.

– - Никого?

– - Кроме нас.

Развернувшись, они зашагали прочь от решетки. Узкий коридор с дверями по сторонам упирался в стенку и больше всего был похож на купейный вагон. Давным давно списанный и тихо ржавеющий вдали от всех железных дорог на свете.

Когда Ро жил еще в своем первом теле, и телу этому было лет десять, он видел такой вагон -- неподалеку от небольшой сельской церквушки. Зачем он туда ездил, он уже не помнил, в памяти остались лишь недоумение -- как вагон оказался так далеко от железной дороги?
– - и ощущение безнадежности и затхлости, от которого хотелось бежать.

Позже, предпочтя кисточки и краски отцовским надеждам, Ро пытался найти это место -- романтика безнадежности дарила тогда мрачное удовлетворение. И потерпел поражение. Он долго колесил по бездорожью, искал, спрашивал, и, наконец, нашел нужное село. Но вагона уже не было. Церквушку отреставрировали, и вокруг нее, напротив нарядных могил, стояли столь же яркие автомобили.

Раздосадованный, Ро покинул это место, и больше не вспоминал его.

Пока не оказался здесь.

Остальных они нашли у Профессора. Тот сидел за столом, водя пальцем по исписанному листу.

– - ... просим ускорения решения вопроса... кто написал "просим"? Ваня, ты? Я бы заменил на "требуем". Я думаю, Родион со мной согласится, он настроен более жестко... "требуем ускорения решения вопроса..." Иван Михайлович, вы согласны?

Иван Михайлович смотрел в затянутый паутиной угол. Глаза его стеклянно пялились вдаль, и видно было, что его меньше всего волнует отточенная формулировка.

– - Вот из-за таких, как ты, нас и не признают людьми, -- пробурчал Профессор вполголоса.

Ванька нервно оглянулся, встретился взглядом с Ро и потянул Профессора за рукав.

– - А, Родион Родионович, проходите, проходите... Станислав, как самочувствие?

Ванька впился тревожным взглядом в лицо новенького.

"Почувствовал, -- подумал Ро.
– - Молодец."

– - Господа, я вынужден вам сообщить, что Стас, увы, покинул нас, -- сказал он.
– - Подробностей я не знаю. Будем надеяться, что Стасу сейчас лучше, чем нам с вами.

Петр Евгеньевич перевел взгляд на лицо вчерашнего Стаса.

– - Как прикажете величать?
– - осведомился он.

– - Вергилием, -- усмехнулся тот.
– - По крайней мере, я собираюсь вытащить вас из вашего чистилища.

– - Да вы, юноша, бунтарь!
– - одобрительно заметил Профессор.
– - Дай бог, это вам удастся...

А бунтарь уже стоял у стола, изучая аккуратно написанный документ под нервным взглядом Ваньки.

– - Это что?

– - Прошение. В правительство. Институт давно закрыли, закон приняли, а мы все тут...

– - Когда закрыли?
– - быстро переспросил новенький.