Нф-100: Адам в Аду

– - Да. Я думаю, они ведь наверняка делали это -- в смысле, вытаскивали кристалл, смотрели, как там и что, изучали... Да мы и сами... Это как просто заснуть и проснуться. Но всегда есть страх -- а вдруг я не вернусь? А вдруг вернусь -- не я?

– - Значит, Ро, лучше так, чем уйти совсем?

– - Я не знаю. Я думаю, даже нам -- однажды пережившим смерть, -- трудно представить, что когда-то нас не станет. Наверное, нам даже сложнее это представить. Ведь один-то раз мы уже вернулись.

Ночной гость задумался, подперев ладонями лицо.

– - Ты знаешь, почему был принят закон о запрете на экстракцию личности?

– - спросил он.

– - Знаю. Какой-то большой ученый доказал, что бессмертие противоречит человеческой природе.

– - Да, -- протянул Бунтарь.
– - Левченко. Был такой. Но знаешь, Ро, что я думаю? Левченко, конечно, мужик был головастый, но он ведь сам-то не удосужился сдохнуть, чтобы проверить свою теорию. Так, может, нам не стоит отчаиваться?

Ро принялся безо всякой цели водить карандашом по желтой бумаге.

– - Знаешь что?
– - наконец сказал он.
– - Твои разглагольствования -- такая же игра, как их петиция. Они пять лет пишут прошение в правительство, и будут писать его еще много раз по столько же, если кто-нибудь не положит этому конец. Ты -- разглагольствуешь о настоящей жизни и ругаешь остальных. Их игра поспокойнее и позануднее, но в остальном я не вижу разницы.

Бунтарь задумался, потом улыбнулся.

– - Я выйду отсюда, -- сказал он упрямо.

– - Как?

– - Через дверь. Выломаю ее, или подожду, когда кто-нибудь сюда придет...

Ро схватил Бунтаря за ворот рубашки:

– - Только попробуй сделать хоть что-нибудь Жанне!

– - Да не собираюсь я никому ничего делать!

Ро отпустил его, но долго еще сверлил взглядом.

– - Я просто поговорю с ней!
– - Бунтарь говорил спокойно и убедительно.
– - Как я понял, эта Жанна -- единственный нормальный человек, который сюда заходит?

– - Да, -- сквозь зубы процедил Ро.

– - Как часто она заходит?

– - Как получается. Иногда каждый день, иногда раз в неделю зайдет -- и все.

– - Как она относится к этой задумке?
– - Бунтарь кивнул в сторону каморки Профессора.

– - Надеется, что все получится.

– - Молодая совсем?

– - Двадцать один.

Бунтарь обдумал информацию. Кивнул. Встал.

– - Ладно. Когда придет в следующий раз, позови. Познакомимся.

Жанна пришла утром. Ро услышал металлический стук закрываемой решетки, и бросился навстречу.

– - Привет!
– - он принял из ее рук тяжелую сумку и повел Жанну в свою каморку.

Он любил думать, что Жанна приходит к нему одному. Точнее, ко всем -- из жалости, а к нему одному -- из-за чего-то еще. Ро даже в мечтах не решался назвать это что-то еще любовью. Иногда ему казалось, что при виде Жанны его сердце начинало биться сильнее, но тут же он напоминал себе, что сердца у него нет. Касаясь ее руки и чувствуя ее тепло, он живо представлял себе металлические сочленения вместо суставов, и отдергивал руку. Словно боялся осквернить ее человечность своим прикосновением.

"Я робот."

Когда-то кто-то -- наверное, профессор или Жанна, а может, это застряло в нейрокристалле осколком прошлого, -- объяснил ему, что нейрокристаллизация запечатлевает не только личность, но и состояние души. Ванька умер беспокойным. Иван Михайлович -- пьяным.

Ро умер влюбленным. И теперь прошлая влюбленность эта превратилась в его настоящее, как фильм на экране остается одним кадром, если нажать на "паузу".

В каморке было чисто. Мольберт сложен и поставлен аккуратно у стены, рядом с холстами, пыль вытерта, пол вымыт, старая диванная обшивка почищена. Ро ждал прихода Жанны. К тому же в последнее время совсем не получалось писать.

Нужно же чем-то занять бестолковую вечность, так почему не уборкой?

– - Вот тебе краски, посмотри, все правильно?
– - Жанна копалась в принесенном ею пакете.
– - И рубашка новая. Я знаю, тебе все равно, но эта вся испачкана краской. Так, это для Вани... А это кофе.

Кофе Ро не пил, но ему нравилось угощать Жанну, а она знала об этом.

Ро варил кофе в старой кофемашине. Когда-то ей пользовались, по-видимому, сотрудники института, а потом про нее просто забыли, как и про все остальное. Ро перетащил ее к себе -- для натюрмортов. Он любил включать ее. Она работала долго и громко, и эти ожидание и шум возвращали Ро в те времена, когда он еще был жив и свободен.

Пока кофемашина работала, Ро послушно переоделся в чистое, переложил неизменную пачку сигарет в карман новой рубашки и рассказал Жанне о Бунтаре.

Новость Жанна восприняла эмоционально.

– - Как же так?
– - спросила она возмущенно.
– - Кто мог это сделать?

– - Этого никто не знает.

– - Бедный Стас...

– - Ну, зато наш Бунтарь получил вторую жизнь.

– - Ты прав, наверное. Одна жизнь прервалась, другая возникла... Но это все равно ужасно. Нельзя убивать одного человека ради другого.

– - Его не убили. Его просто... изъяли, -- Ро усмехнулся, вспомнив формулировку Бунтаря.

– - Все равно, -- запротестовала Жанна.
– - Он жил, думал, и тоже, наверное, боялся умирать...

Вдруг она перебежала каморку -- пять шагов -- и коснулась руки Ро. Он обернулся, удивленный и польщенный, и чуть не расплескал кофе.

– - Мы должны что-то сделать, чтобы это не повторилось, -- прошептала она, будто тот, кто убил Стаса, мог подслушать их.
– - Пока вы все -- здесь.

Ро задумчиво кивнул.

Они оба правы -- и она, и Бунтарь. Похоже, и впрямь пора что-то делать.

– - Я встречалась с ним, -- сказала Жанна, сидя на диване и сжимая руками горячую чашку.

– - С кем?
– - не понял Ро.

– - С Кривцовым.

Ро подошел к мольберту, выдавил на палитру новые краски и пробовал цвета.

– - Я разыскала его. Он совершенно не знал про вас, и все, что я рассказала ему, было для него как гром среди ясного неба. Но он, кажется, принял ваше положение близко к сердцу...