НГ (Не Говори)

Глупо было надеяться, что стариков сослали в первую, ведь они уже были ни на что не годны, но жена все же не сдавалась.

Попыткам Беулы положила конец короткая справка от помощника, присланная в октябре сорок третьего, в которой значились выжившие после восстания второго августа. Среди них имен отца с матерью не было…

Лицо старика выглядело удрученным. Судя по динамике изменений в повествовании Моша, его судья был с ним достаточно лоялен…

– Давайте поблагодарим Моша за то, что он поделился с нами своей историей.

– Спасибо, Мош.

Старец явно устал, как, впрочем, и все мы, выворачиваться наизнанку перед собравшимися, но, как бы каждый ни хотел приукрасить свой рассказ, исказить или сокрыть факты, ему это не удавалось. Будто под действием сыворотки правды мы открывали рот и выкладывали все начистоту, не обращая внимания на то, кто нас окружает, откуда они пришли и во что верили ранее. Вряд ли хоть один достоверно знал, как мы понимаем друг друга, хотя, наверное, все задавались этим вопросом и имели какие-то предположения на этот счет.

– Ну что ж, Кассандра, теперь твоя очередь.

Вниманием в детстве я избалована не была, поэтому стала наверстывать упущенное, поняв, что, как говориться, из гадкого утенка превратилась в прекрасного лебедя. Первый мужчина у меня был довольно поздно по сравнению с большинством моих подруг, в двадцать лет, но отстав немного от них по времени, я вскоре взяла количеством. Кто-то из них стремился выучиться, получить образование, найти работу или завести семью. Я же лишь мечтала жить в свое удовольствие, наслаждаясь вниманием мужчин. Родители обеспечивали мое существование, но взамен требовали подчинения и послушания. Спустя пару лет, которые я чувствовала себя преступницей, водя в комнату поклонников под покровом ночи, я заявила, что взрослая и не собираюсь больше терпеть их диктатуры. Меня выгнали из дому, сказав, что раз так считаю, то буду в состоянии вести самостоятельную жизнь и зарабатывать на хлеб.

Меня приютила подруга. Но лишь на время. Она собиралась замуж, поэтому вскоре с ней должен был поселиться жених, исключавший возможность моего последующего пребывания в ее доме. Я искала альтернативу, бродя по Ля Арене в раздумьях, когда познакомилась с Овидайо. Наверное, именно так представляют местных мачо иностранки, стремящиеся понежить свои телеса на вулканическом песке. Уж кто-то, а я, поверьте, успела повидать много мужчин на своем веку, но такого я не встречала ни до ни после…

Овидайо сказал, что приехал из Лас Америкас в поисках девушек для своего шоу. Это показалось мне знаком судьбы, и, не вдаваясь в подробности, я согласилась на предложение танцевать у Ови. Спустя пару дней мы уже были на месте с еще несколькими танцовщицами.

Нас поселили в большой квартире всех вместе, выдав каждой по комнате. С нами поработали стилисты, и мы стали разучивать партии для выступления в Манки Бич. Овидайо сказал, что должен официально нас оформить, собрав паспорта и остальные документы у всех девушек. Спустя пару дней, он сообщил, что клуб отказался от наших услуг, и, если мы хотим на что-то существовать, какое-то время должны будем оказывать услуги интимного характера.

Как выяснилось по ходу общения, все нанятые девушки были одиноки, не имели родственников или прекратили с ними всякие связи.

Знакомясь с каждой из нас, Ови влезал в доверие, выпытывая интересующую его информацию, затем, если девушка подходила, предлагал ей пойти к нему на работу.

И мы стали обслуживать богатых мужчин. К счастью, заразный сброд к нам не захаживал. Наше заведение было элитным. Ови иногда посещал квартиру, обещая, что скоро мы сможем собрать денег на собственный клуб, перестанем заниматься проституцией и будем сиять в свете софитов, и забирал все заработанное. Выходить на улицу мы возможности не имели, за нами присматривали четыре амбала, осуществлявшие нашу связь с внешним миром.

Некоторые девчонки в порывах откровений плакали и говорили, что хотят сбежать из этого проклятого места, где в случае неповиновения подвергались избиениям нашими надзирателями и терпели извращенные фантазии клиентов, покорно исполняя их прихоти. Я же лишь лелеяла надежду, что мы и впрямь заработаем на клуб и будем там танцевать. Но главной мечтой был Овидайо…

Проведя пару лет такого существования, мы потеряли одну из девушек. Она покончила с собой, повесившись в гостиной. Ее обнаружила Ракуэль, но не успела прочитать предсмертную записку, отнятую амбалами, прибежавшими на крик испуганной девушки.

Вскоре усопшую сменила новая девочка, лет восемнадцати.

Овидайо с каждым месяцем появлялся все реже и реже. За время существования притона, он не прикоснулся ни к одной из нас. А именно этого я и жаждала душой и телом. Купаясь в объятиях сотен незнакомых мужчин, я думала лишь о нем.

Не смотря на то, что всех нас пичкали противозачаточными, одна умудрилась забеременеть, став своеобразной экзотикой для клиентов, принося еще больше дохода. Никто так и не понял, куда дели ребенка после того, как она разродилась прямо в ванной под присмотром наемной врачихи, следившей за нашим здоровьем.

Годы, проведенные взаперти, уже должны были обеспечить приличную сумму, но вестей об открытии клуба так и не было. Как-то Ови забрел в наш притон, и я решилась спросить о дальнейших планах. Он говорил, что возникли некоторые сложности. Он говорил и говорил, тогда я решила, что либо сейчас либо никогда. И соблазнила его. Это был единственный в моей жизни раз, когда я занималась любовью…

После этого он не появлялся уже целый месяц, как в квартиру ворвались полицейские, арестовав всех, кто в ней находился. После выяснения обстоятельств девушек отпустили, а амбалы остались дожидаться суда.

Я не могла давать показаний против Овидайо, которого удалось обнаружить по наводкам наших надзирателей, и утверждала под присягой, что находилась в притоне добровольно. Остальные девушки опровергали мои заявления, и его осудили на два года. Я решила дождаться Ови из тюрьмы. У меня не было никаких средств к существованию, и мне негде было жить. Поступали предложения пойти прачкой или уборщицей, но подобное было не по мне. Тогда я занялась единственным делом, которое умела и любила, но в намного менее стерильных условиях, чем прежде. Вскоре у меня обнаружился СПИД.

Кто-то начинает считать собравшихся фактически друзьями, сроднившись с ними за пребывание в бесконечности бок о бок. Иные испытывают менее добрые чувства, устав от постоянного однообразия, разбавляемого лишь изредка.

– Давайте поблагодарим Кассандру за то, что она поделилась с нами своей историей.

– Спасибо, Кассандра.

Высвеченные во мраке лица вновь оглядывают друг друга, думая кто из оставшихся начнет рассказ.

– Джемма, теперь ты.

Самым счастливым временем в моей жизни было детство. Мы жили в большом доме у наших собственников, относившихся к нам почти как к родным. Мама следила за хозяйством, бабушка трудилась кухаркой, отец с дедом заведовали ремонтом и вкалывали на поле, попутно следя за остальными рабочими, а мы с сестрой всегда были на подхвате.