Ни слова правды

– Тебе бы поганцу дать сдохнуть, ты куда полез сопляк! – заорал побагровевший Ланс.

Кенни ничего не ответил, клюнул носом и завалился набок. Водяники запели:

Не ломалось, не лилось, возвратилось и срослось,Слушай, красная слеза, ты не пачкай нам глаза,Что наружу снова внутрь, зарастай и все забудь,Что потеряно вернись, снова прежним обернись,Оторвалось-возвратилось, и забылось, и забылось…

Как только они начали голосить свои вирши, кровь стала собираться облаком на месте отсутствующей голени и с каждым обертоном, прорисовывался прежний абрис поврежденной конечности: мелькнула белая кость, синяя путаница кровеносных сосудов, красный атлас мышц и наконец розовая кожа.

Кенни лежал на полу целехонький, с обеими ногами, и мирно посапывал. Водяной народец собрался вокруг него. Сомон Плескун ощупал отросшую ногу, потом еще раз, нахмурился, усмехнулся и сказал:

– Нога в порядке, тока у Кенни теперь две правые ноги.

Ланс схватил Кенни за новую ногу, потом за старую и подтвердил:

– Точно, обе правые, чо-то мы впопыхах начудили, с пьяных глаз.

Тут водяники заговорили все вместе, перебивая друг друга, толкались и ругались на чем свет стоит. Причем искусство ругани было у них развито не меньше, чем виртуозность пивоварения и грамотность выпивона. Некоторые обертоны я бы взял на карандаш, если бы он у меня был: всем известные жопоногие [78] перемежались с экзотическими ротосранцами, воплепердами и мутоструями.

78

Кличка команды сборной по футболу, страну указывать не буду, она общеизвестна.

Когда компания рыжеголовых, казалось уже, угомонилась, между Сомоном Плескуном и Нором Ивой завязалась нешуточная потасовка. Водники, встав в классические боксерские стойки, заплясали друг против друга, раздались громкие шлепки. «Зеленые кафтаны» не пытались разнять драчунов, а с интересом следили за поединком, разражаясь время от времени ободряющими воплями.

Сомон был выше и мощнее, старался повергнуть оппонента одним сильным ударом, Нор же обладал недюжинной энергией и осыпал противника градом жестких тумаков, не забывая про психологическое давление. Нор ругал и обвинял Сомона. Давил на жалость к Кенни, кричал, что именно он начал петь: «Оторвалось-возвратилось…», а надо было: «Оторвалось-возвратись, и все будет зашибись», тогда бы левая нога восстановилась, а вот теперь молодому придется снова ногу отрывать и т. д и т. п. Но Сомон, похоже, не особенно слушал, выждал момент и нанес свой удар, который готовил, опп, голова Нора дернулась, а сам Нор рухнул, заливая собственную грудь и многострадальный пол кровью из разбитого носа. Я решил, что все кончено, ан нет, Нор вскочил, пошептал, из его носа перестало капать, и поединок продолжился. Для Нора травма не прошла бесследно, он перестал лезть напролом и заткнулся, а Сомон, напротив, стал агрессивнее, начал подходить ближе, нависать над противником, нанося удары слева и справа. И тут я осознал, что не вижу самих ударов, а наблюдаю только результат. Я вгляделся внимательнее, ускорился, но так и не увидел движения рук, даже мазков не наблюдал. Вот Сомон чуть наклонился вперед и явно ударил правой, Нор поднырнул под как бы бьющую руку соперника и как бы ударил Сомона левой в печень. По крайней мере положение плеч и ног боксеров, а также звуки и реакция тела указывали именно на это, но сами руки так и остались в первоначальном положении. Стоящий рядом Ланс усмехнулся и сказал:

– Да, Василий, такой он у нас, водяной-то бокс! Смотри, не смотри, не увидишь. Потом, если общество дозволит, разъясню.

А Сомон с Нором разошлись не на шутку, лупили своими невидимыми руками, только гром стоял, как будто в большой барабан невидимый тролль всеми четырьмя руками стучит. Вот уже у Сомона из рассеченной брови слева сочится красная жидкость, и он становится все медленнее, а Нор как будто энергетика хлебнул, дубасит его по корпусу так, что Сомон даже охнул пару раз после особенно удачных попаданий. Но рано было радоваться в углу Нора, если бы такой у него был, Сомон вновь его поверг, теперь уже, похоже, ударом в челюсть, судя по тому, что Нор рухнул бездыханный и некоторое время не подавал признаков жизни. И снова я ошибся, ожидая финального гонга. Неугомонный водяник очнулся и, пошатываясь, встал. Бой продолжился, парни здорово устали, двигались медленно, но проявляли недюжинную волю к победе, ни один не желал уступать другому. Сомон резко вскрикнул от нового невидимого удара и припал на правое колено, прижимая локоть к боку. Пробил-таки Нор сомоновскую печень, вода камень точит. Воспользовавшись удобным положением, Нор обрушил просто ливень ударов на голову противника, и Сомон повалился носом вперед, закрыв голову руками. Нор отошел в ожидании. Когда Сомон поднялся, на него было страшно смотреть, левая сторона жутко распухла, глаз полностью заплыл, и казалось, что у него выросла на лбу еще одна щека и за этой щекой была целая пригоршня конфет. Хоть сейчас на рекламный плакат фильмов про чупакабру [79] . В моем мире секунданты Сомона уже выбросили бы полотенце. Но здесь шоу продолжалось.

79

Чупакабра (исп. chupacabras от chupar – «сосать» и cabra – «коза», дословно – «сосущий коз», «козий вампир») – неизвестное науке существо, персонаж городской легенды. Согласно легенде, чупакабра убивает животных (преимущественно коз) и высасывает у них кровь.

Сомон уже не передвигался, стал на прямых ногах и, сверкая здоровым глазом, ждал, когда Нор подойдет поближе. Нор, ощущая, что победа уже у него в кармане, бросился добивать противника и… рухнул на пол. Чудовищной силы встречный удар разорвал кожу у него на лбу так, что оторвавшийся лоскут задрался на волосы, обнажая вены. Но Сомон не смог отпраздновать победу, поскольку тут же повалился прямо на оппонента, потеряв сознание. Все это происходило под овацию наблюдателей. Водяники были в восторге, трясли друг друга за плечи, лупили ладонями по спинам, обнимались, славили бойцов. Я от них не отставал, ощущая подъем и громко декламируя стихи Маяковского: «Гвозди бы делать из этих людей, не было б в мире крепче гвоздей».

Ланс и Фраф Водопад провели над Сомоном и Нором руками, и их укрыли непрозрачные зеленые коконы, которые уплыли в глубь червя и скрылись из виду. Кенни тоже не было, похоже, его упаковали раньше.

Водяники уселись вокруг стола, жестами пригласили меня, выпили молча по кружке пива, потом еще по одной, замотали рыжими головами.

– Да уж! – только и смог пробормотать Ланс и уже бодрее, обращаясь к поредевшей компании: – Дня три в коконе проваляются братишки наши, похоже, у Сомона разрыв печени, а у Нора то, что у него заместо башки, просто в кашу. Дааааа… Вы видели, да не все. Болтун, пузырь тащи, на дедушку посмотрим.

Болтун от стойки толкнул в нашу сторону водяной шар. В нем пронеслись картины нашего с Кенни приключения. На особо волнующих местах водяники обменивались комментариями, из которых я заключил, что всем им приходилось ус дедушке вязать.

– Мы видели то, что делал Тримайло и Кенни, теперь покажем, что было скрыто для нашего гостя, – сказал Ланс.

На экране замелькали образы, замедлились и проявились последние секунды боксерского поединка, свидетелем которого мы только что стали. Фигуры на экране очень медленно двигались навстречу друг другу, Сомон неспешно вытягивал левую руку ко лбу Нора, а Нор расплескался в замахе левой рукой, направленном к подбородку Сомона. Удар Нора даже на замедленном воспроизведении выглядел смазанным и достиг цели чуть-чуть раньше, чем Сомон коснулся лба противника.

– Вот это скорость! – удивился я. – Как вам это удается?

– О том чуть позже, – снова ушел Ланс от прямого ответа, – ты нас прости за Кенни, понимаешь, он самый молодой и ус дедушке ни разу не завязывал. Ему еще полста лет ждать, когда разрешим. А тут еще и сапожок последним выпил, вот и взыграла кровь. Ну ничего, теперь с двумя правыми ногами походит, глядишь, поумнеет, хотя вряд ли. Теперь, Василий, с тебя история.

Я помедлил немного и начал рассказ:

– Народ вы, я смотрю, веселый и не дураки подраться, поэтому я расскажу вам о двух братьях, которые любили бокс и сделали его своим занятием на всю жизнь. Звали их Вал и Вит. Оба громилы, каких мало, вам бы сразу не понравились. Двухметровые богатыри, косая сажень в плечах. Сначала они пробовали себя в боях, где ногами бить разрешают, потом перешли исключительно в бокс. Лупили братья всех, кто не попросит, любой поединок выиграть могли. Ну почти любой. Были и у них неудачи, особенно вначале. Младший из братьев белого африканца повстречал на ринге, уже, можно сказать, пенсионера. Сказать-то можно, но на пенсию-то он не вышел, а являлся на тот момент чемпионом Африки. Треснул старичелло пару раз оному герою, тот чуть колесом по рингу не прошелся, потом старший брат африканца уделал, но осадочек остался. Дошло до братьев, что удача – дама со скверным характером и если на нее только полагаться, может всякое приключиться. Но как приручить богиню победы, братья не знали, и тогда в их жизни появился некто Князь по имени До, промоутер, который знал, как накинуть узду на всякого рода случайности. Не будет лишним упомянуть, что Князь по имени До здорово похож на дедушку всех водяных. Такая же черная морда, и волосья так же во все стороны торчат, только не зеленые, а седые.

И разъяснил До Князь братьям, что теперь они суперстары, но не в смысле, что здорово устарели, а в смысле крупняк в кулачном бизнесе. Теперь подбором противников надо заниматься с масштабным подходом, то есть рассматривать бойцов не как машины для размахивания руками, а интересоваться их жизнью и здоровьем всесторонне. Что едят, что пьют, с кем спят, чем болеют – все имеет значение. И действительно, такой подход работает, братьям равных нет и до сих пор, правда, бои их смотреть скучно, не хватает интриги, перцу, так сказать. Поединок, как правило, заканчивается до боя, после беседы оппонентов братьев с До, который как змей их завораживает деньгами и посулами. Это если боец – подающий надежды новичок. А с опытными еще проще, надо только дождаться момента, когда их мощь пошатнется: ухудшатся жизненные обстоятельства, пошатнется здоровье, или они вовсе решат окончить карьеру. Такие дела! Теперь поклонникам бокса остается только дожидаться, когда братья состарятся и уйдут на пенсию, может, это вернет на ринг дух настоящего состязания и накал борьбы.

– Неплохая история, – похвалил Ланс, – немного грустная, но интересная. Названия ремесел в вашем каноне забавные. Промота – это человек, который деньги проматывает?

– В точку, – согласился я, – конечная цель именно такая: чужими руками из огня каштаны таскать и тугры прикарманивать.

– Теперь танцы! – провозгласил нараспев Ланс и взмахнул рукой.

Ближайшая стена отодвинулась, образовала круглую комнату, пол покрылся синими и белыми полосами. Водяники встали в ряд, выкинули пару забавных коленец и стали размахивать ногами, то приближаясь к краю разрисованного пола, то удаляясь от него. Танец сильно походил на кельтскую разножку.

Плясун из меня неважный, и я с неохотой встал в ряд и попытался копировать движения соседних танцоров. Получалось так себе, но я не сдавался и в какой-то момент все-таки попал в общий ритм. Как только это заметили водяники, они взвинтили темп. Я с трудом, но подтянулся, тогда они стали танцевать еще быстрее: туфли с пряжками так и замелькали, постепенно смазываясь в лихом переплясе. Я ускорил ощущение времени и продолжал оставаться в мерно движущемся строю.

Так продолжалось некоторое время, пока до меня не начало доходить послание, скрытое в нехитрых на первый взгляд движениях. Ряд танцоров изображал набегающую на берег волну. Неподвижные плечи и голова олицетворяли спокойствие и величавость водной глади, а бешено работающие ноги – скрытую жизнь морских обитателей и подводных течений. Потом мы как единый слаженный организм выбросили вверх руки и пошли на приступ земной тверди уже быстрее, приступили к «берегу» и обрушили принесенные массы воды на «преграду», опустив руки, откатились назад, и снова, и снова, и снова…