Нич Ниднибай

Страшное утро 16-го марта

Папа, прости, что понял тебя слишком поздно.

Мокрых дорог потемневшая кожа…«Я ухожу в бесконечность назад.Больше уже мне никто не поможет,Не прояснит затуманенный взгляд.И уж не будет дождей: их печальные песниВедь не застанут меня…Я ухожу, ухожу в неизвестностьСквозь одиночество дня.Мне хорошо: отступают все боли,Легче душе, утомлённой житьём…Дети мои, такова моя доля:Горестно жить, умирать под снежьём.Влага сокроет все ваши слезинки,Жить продолжать возвращайтесь домой.Нет на лице моём даже кровинки —Вечный покой, только вечный покой».

* * *

«Я хочу, чтоб был, как прежде», —И слеза дрожит. Нет, «женулечка»-гадюля,Жизнь рысцой бежит.Била в сердце, грызла душу —Мало было ей.Разломалсяя, смирился:Знать, Ему видней.Что ж, пусть канут все обидыВ Леты глубине:«Персиянка»-крохотуляУлыбнётся мне.

22.12.2007

«Жена» старается не пропустить ни одной пьянки, особенно в своём «творческом коллективе». Предпочитаетбез меня.

* * *

Укоры жалости и гнев иронийИ слышат, и глушат надежды стоны.Но нервный зверь непониманьяЗакрался Фрейдом в подсознанье,Уже прельщает похоть-сукуИ затевает нам разлуку.

Ездить стало и душевно, и физически труднее.

Перезахоронить в Израиле?.. Или не делать этого?.. Имею ли право? И моральное, и юридическое?.. Хватит ли денег?.. И страшна сама процедура эксгумации…

Но тело и душа стареют, и надо торопиться…

Сердце и разум подписывают перемирие: поехать, но ненадолго, и начать процедуру перезахоронения…

Еду… На этот раз зима в Аккермане, как зима: на кладбище холодно. Долго не простоишь…

Опять расставание с могилами, обещание вернуться и даже, может быть, забрать их в Израиль. Если позволит рок. Нет, не «тяжёлый», – а безысходный.

* * *

Дай Бог, чтобы Бог был:В пустыне горя и материй,В лесу жестокости неверийЯ заблудился без него,Не понимая ничего.Дай же Бог, чтобы Бог был.Дай же Он, чтобы Он плылНад уставшей моей душойИ вселял ей покой, Покой.

09.03.08

Элиньке – два годика…

О Длительность, остановись! Ну хотя бы не торопись…

Дошло, наконец: вектор (то есть тензор типа (1,0) или, иначе говоря, контравариантный тензор первого ранга) напряжённости электрического поля равен минус ковектору (то есть тензору типа (0,1) или, иначе говоря, ковариантному тензору первого ранга) градиента потенциала того же поля только в декартовой ортонормированной системе координат, поскольку в этой системе векторы не отличаются от ковекторов.

Снова зимнее аккерманское кладбище…

Похоронная контора. Человек с побеждённой Пушкиным фамилией оформил мне важные бумаги и был приятного обхождения.

От этого мне было не радостнее, но страшнее и спокойнее. Страшнее опять же потому, что страшно такое делать. А спокойнее потому, что делаю что-то… Вроде бы…

Новый Израиль

Здесь ли был Божий Дом?..Нет, я вижу Содом.Здесь ли был Божий Храм?..Нет, я вижу бедлам.А «народ книги»Скрутил фигиИ смеётся над ТобойИ собой.

Переехали в другой город… Поближе к детям.

* * *

Не сочинить ни стиха и ни прозы,Сколько мозгами не вороши:Смерти зловонный ужас мороза В лёд превращает крылья души.А за окном молодые семитыЖлобства флюиды сливают опять…Множество раз, вроде, были уж биты,Ну почему не дают мне поспать?Шины визжат лихачей-идиотов…Зря поменял я дурдом на дурдом:Там проживал чужаком средь кого-то —Здесь среди прочих живу чужаком.Но в утешенье нашёл ярешенье:Правит в миру преисподней закон,Где издевательство – есть наслажденье…Для издевательств и создан был он.

14.11.09

Сезон дождей

Готовы ль Вы в электрожёлтый вечерПечально помолчать со мною в унисонО том, что мы и этот мир не вечны,Что «всё пройдёт», словно дождей сезон?О если да, – устройтесь поудобнейВ двух метрах от дождя, у мокрого окна.За стёклами его бесится зверь огромный…Но мы молчим: молчанье – истина.

Лапушке-Эльчушке исполнилось три годика. Она прелестна иуморительно-смешная…

Мне хорошо только, когда я с ней…

Тяжёлая поездка: Израиль – Аккерман – Киев – Аккерман – Израиль… Исчезновение человека приятного обхождения со знаменитой фамилией… Настоящая помощь хороших людей в Аккермане. «Звёзды, плацкарты, мосты…». Советский сервис «снговских» поездов… Снобы и лживый блат в киевской синагоге (в попытке ускорить перевозку захоронений)…

Сомнение… Решимость и – опять сомнение…

* * *

Велосипед со сломанным рулёмК столбу привязан, весь в земле…Он был моим, я был уверен в нём,Не зная, что дефект в руле…Я, как и ты: со сломанным рулём.Я еду, а куда – не знаю.Считал, что понимаю, как живём,Но был дефект – дефект сознанья.

Что ж она?.. За похоть старушечью предала не только меня, но и мёртвого сына… Да и дочку с внучатами тоже: разрушила веру в родительский дом, семью, незыблемую опору, надёжное и уютное убежище от мерзостей жизни… Малыши подрастают, задают вопросы, и мне стыдно смотреть им в глаза: дед – неудачник, бабка – подлец…

Я давно понимал, что не принадлежу к кланам шикарных, сексапильных, симпатичных и даже хороших. Однако думал, что внешне и характерами мы дополняем один другого. Мне этого было достаточно, хотя и приходилось преодолевать в себе врождённую брезгливость. А для неё оказалось мало: даже ей я не подошёл… Но ведь могла сначала уйти… Без обмана…

Так подло и больно опозорен и унижен на старости лет… Глумились… Оргазм от издевательства надо мной – персональный духовный садизм?.. И зачем теперь поливает грязью меня? Оправдывается?.. Ибо во многом извращает истину… И про секс – тоже: от неё больше зависело. Сочетание брезгливости, запахов и обоюдной несексапильности сделало своё дело…

Не хотел работать?.. Работал, как мог. Через все унижения прошёл, чтобы оставалось время детям помочь, делать кое-что из задуманного и ездить на могилы. Забыла, о чём договаривались перед отъездом в Израиль?.. «У меня специальность хорошая – я устроюсь, а ты, – как получится. Не пропадём». Забыла и про могилы. Забыла и то, что я месяцы потратил (будучи сам неустроен) в поездках и переписке-перезвонке с израильской бюрократией, чтобы она разрешение нормальное получила на работу. До сих пор бы задницы подтирала… Хорошо, что по соглашению, которое утвердили полусонные и безразличные ко всему, за исключением формальностей, денег и должностей, «смотрители душ» раввинатского суда, оговорил себе меньшую долю (да и от той беру меньшую часть, оставляя на её совести отдать остальное дочке), иначе трубила бы об этом везде…