Ничего невозможного

— Вам нельзя…

— Можно. П-помоги, — приказал канцлер тоном, не терпящим возражений, невзирая на отчетливое заикание.

— Вы только что чуть не померли, милорд. Надо хотя бы немного полежать, — умолял его маг. — Вам снова станет плохо.

— Не ст'анет. — Росс ощупал свою грудь, покрытую ранами от ожогов, и поморщился. — П-пошли, М-мор-р-ран Кил. У нас… п-полно дел. Я не для того в-вернулся с Той Стороны, чтобы ж-ждать.

И действительно, когда это было, чтобы Росс Кайлин, одиннадцатый лорд Джевидж дожидался, пока что-то в его жизни образуется само по себе? Вот только Моррану Килу пришлось на себе, в прямом смысле на своем горбу, тянуть бесстрашного милорда навстречу неизбежной битве с превратностями судьбы. Грузить почти недвижимое, но жаждущее деятельности тело в экипаж и надеяться на лучшее, на помощь и поддержку близких друзей, которые не дадут Джевиджу совершить что-нибудь героически- самоубийственное. Не дадут ведь?

Мир опрокинулся и встал вверх тормашками, как песочные часы, отмеряя секунды безвременья черным песком небытия…

Наверное, где-то там за грязно-лиловыми тучами, неаккуратно размазанными по горизонту, в этот миг садилось солнце, в горах стремительно холодало, а впереди была ночь, которую капитану Джевиджу и его роте предстояло провести на открытом всем ветрам каменистом гребне холма. Слева отвесные скалы, справа речушка. Кто-то обязательно замерзнет, потому что развести костер тут не из чего — вокруг сплошь камень, ни деревца, ни кустика.

— Хорошенький канун Нового года, — недовольно проворчал идущий рядом Кинвридж, просто подумал вслух без всякой надежды на ответ.

Ничего удивительного, многие солдаты разговаривали сами с собой: одни от страха, другие — чтобы согреться, третьи — лишь бы не думать о том, как неприятно умирать в канун домашнего теплого праздника.

Но мэтр Кинвридж был ротным магом, а капитан ненавидел чародеев и не скрывал своего отношения.

— Еще хуже будет, если мы заблудимся среди этих проклятых булыжников, — неожиданно отозвался Джевидж. — Я лично оторву яйца умнику, который сделал долбаную карту.

Он возмущенно потряс куском бумаги перед носом мага и в доказательство своих слов продемонстрировал ему сие произведение топографического искусства. Колдун присмотрелся к карте повнимательнее, и его тоже перекосило от злости.

— Проклятье! Выродок все перепутал! Даже не в зеркальном отражении… Пьяный он был, что ли?

— Я обнаружил это только утром, — честно признался капитан.

— Мы сбились с дороги…

— Но у нас есть приказ, — нахмурился Джевидж.

Не дать уйти обратно в Дамодар гарнизону небольшой крепости под названием Кафалли — вот и вся тактическая задача. Ничего сложного при наличии приличной, а главное, точной карты с достоверными ориентирами. Все утро Росс пытался определить, где они находятся, но в метель сделать это оказалось почти невозможно. И вот, глядя на своих замерзших солдат, гнущихся под порывами ледяного ветра, Росс твердо решил, что ради их спасения и выполнения задания он засунет свою нелюбовь к колдунам куда подальше.

— Кинвридж, вы сможете мне помочь? Под силу ли вам отыскать дорогу к форту? — деловито спросил капитан.

От неожиданности маг растерялся. Не привык он к отсутствию в голосе Джевиджа стали, а в глазах — отвращения.

— Я — боевой маг, моя специализация… — Он смущенно развел руками.

Крошечный огонек приязни тут же погас.

— Я так и знал! — фыркнул капитан. — Вечная история…

Но Кинвридж его перебил:

— Но я мог бы попробовать одно заклинание. Как вы относитесь к собакам, милорд?

Росс опешил. А при чем здесь собаки? Разумеется, в детстве у него был пес — с хвостом-бубликом, острейшим нюхом и синими глазами — по имени Сва. Настоящий друг, единственный, кому стоило доверять безгранично.

— Я люблю собак.

— Отлично! Тогда у меня получится, — обрадовался маг.

У сержанта Либана в бездонном мешке сыскалась медная проволока, из которой дубеющими руками тот кое-как сплел ошейник, а потом Кинвридж разделся догола… Он был смуглый и призрачно худой, сутулился и косолапил — словом, ничем не напоминал большого белого зверя редкой северной породы охотников. Но отзывался он только на Сва, а в глазах его застыла небесная голубизна. Рога шла за воскресшим из мертвых псом в человечьем обличье всю ночь, а на рассвете Росс в подзорную трубу увидел стены форта Кафалли. Метель задержала дамодарцев, тем самым отдав их судьбы в полное распоряжение капитана Джевиджа и его солдат. Никто не хотел умирать в канун Нового года, в том числе эльлорский командир, щедро предложивший полковнику Мирринье сдаться в плен. Кто же знал, что тот окажется таким дураком и будет стрелять по парламентеру?

После ночного марш-броска Джевидж выглядел не лучше своих солдат — весь обмороженный, с опухшим лицом и струпьями на щеках, он прицепил носовой платок к штыку винтовки и отправился на переговоры. Кусок батиста с вензелем чистым назвать было сложно, но на почти две сотни эльлорцев он оказался самым белым предметом. Жаль, дамодарец не оценил щепетильности капитана.

— Мы не сдадимся! Мы будем драться! — орал Мирринья, плюясь кровавой слюной. — Убирайтесь к демонам со своими мирными переговорами!

— Сударь, подумайте хорошенько, — вздохнул Джевидж. — Подмоги вам ждать неоткуда, никто не придет, война скоро закончится, а сдавшихся без ненужного кровопролития обменяют в числе первых. К концу весны вы и ваши люди будут уже дома.

Говорил он громко, так, чтобы слышали в форте.

— Сегодня Новый год, стоит ли отличным солдатам гибнуть в такой хороший день?

Но, видимо, Мирринье надоело жить, и он решил помереть героически — в бою с превосходящими силами. Хотя вряд ли… убийство переговорщика каралось во все времена трибуналом. Дамодарец выхватил револьвер и выстрелил.

Пуля попала прямо в сердце…

Но вместо вечной тьмы Той Стороны Росс Кайлин Джевидж увидел лицо мага-экзорта Моррана Кила. И свой кабинет в безобразном виде: дымящиеся дыры в бархатных шторах, трещины в оконных стеклах, разбитая в щепы мебель, разбросанные бумаги. Словно по «белому» дому опять стреляли картечными гранатами.

«Какого… дьявола?» — хотел было спросить капитан Джевидж, но вдруг вспомнил, что он уже много лет как в отставке, что покинул армию на вершине славы в чине маршала.

И он тысячу раз думал о том, сколько остался должен судьбе за тот меткий выстрел дамодарского стрелка-рядового, который предпочел чужого милосердного командира своему бесчестному. И еще о том, что однажды настанет час платить по этому векселю. Раньше Россу казалось — он готов честно заплатить… Но, ВсеТворец-Вершитель, только не жизнью Фэйм!

«Такого уговора не было. Я не согласен! Никогда!» — сказал он себе и заставил подняться с пола. Внутри, прямо в грудной клетке, горел костер, паркетный пол качался, словно палуба корабля, в голове звенело, но это не имело никакого значения.