Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 1

В связи с моим отказом выплачивать ему какие-либо деньги хозяин дома в конечном счете заставил меня явиться в суд. Я рассказал судье, что в день ограбления мы видели, как домовладелец спускался по лестнице из моей квартиры. В тот же день пропали и квитанции об уплате за жилье.

«Вы заявили о пропаже в полицию?» – поинтересовался он. «Нет, – ответил я. – Он бедный человек, и у него тяжелая жизнь. Я не хотел создавать ему еще больше проблем. Ему нужны деньги, чтобы выдать своих дочерей замуж, и я не стал делать заявления».

Судья поверил мне, и дело было закрыто, но перед тем как отпустить меня, он предупредил: «Господин Пунджа, будьте осторожны. Ваша честность может сослужить вам медвежью услугу и причинить вам неприятности».

Позже от своих соседей я узнал, что наш учитель уже не в первый раз проделывает такой трюк со своими жильцами. И нам пришлось как можно скорее покинуть этот дом, так как мы не могли больше оставаться там после произошедшего случая. Спустя семь дней после этого происшествия сын учителя умер. А вскоре после этого скончался и сам учитель от укуса змеи. По закону природы обман никогда не остается безнаказанным. Обманув кого-либо, приходится расхлебывать последствия поступка.

Как-то я спросил его супругу и детей, не приходило ли им в голову, что все беды, свалившиеся на их семью, могут быть последствием их нечестного образа жизни. Его жена посмотрела на меня, как будто не поняла, о чем шла речь. Тогда я напомнил ей об украденных из нашей квартиры драгоценностях. В ту ночь она страховала своего супруга у лестницы, поэтому, полагаю, была в курсе происходящего. Но она все отрицала. Тогда я не хотел причинять им лишних проблем и не заявил об увиденном в полицию, но они возбудили против меня судебное дело и вызвали в суд. Впоследствии, когда их дело было закрыто, они продолжали врать – вот как бывает в жизни.

Наш мир – это большая самсара. Все люди – честные и лживые – находятся в ее ловушке. И лишь немногие осознают это и пытаются освободиться от самсары. Это пришло мне в голову, когда я наблюдал, как рыбаки забрасывают сети в море и вытаскивают на берег пойманную рыбу. Две лодки с натянутой между ними сетью медленно движутся к берегу. Рыба в сети, но, не осознавая этого, она не беспокоится. Вокруг все еще много воды, и она продолжает спокойно плавать. Так происходит с каждым в мире. Нас окружает сеть смерти. Если мы не предпримем что-нибудь, то обречем себя на смерть. Но кому есть дело до этого, кто пытается выбраться? Практически никто.

В книге Рамакришны я прочитал одну историю, где рассказывалось о различных реакциях рыб, обнаруживших себя в сети. Наблюдая, как рыбаки окружают свой улов, я понял, насколько его слова были верны.

Некоторые рыбы очень осторожны и никогда не приближаются к сетям. В них заложен инстинкт недоверия. Некоторые святые ведут себя подобным образом. С самого детства они не позволяют миру поймать их в свою сеть. Они осознают ту опасность, которую несут в себе преходящие вещи: «Вчера здесь не было сетей. Это нечто преходящее. Лучше избегать этого». Шукдев был одним из тех, кто не позволял миру прикасаться к себе.

Остальные начинают чувствовать опасность только тогда, когда сети смыкаются вокруг них. Вначале еще есть возможность сбежать. До того как сети сомкнутся, еще можно миновать опасность, выплыв из зоны сетей. Как только почувствуешь приближение сети, устремись к свободе, иначе будет слишком поздно. Те, кто достаточно рано начинают ощущать, что сети самсары смыкаются вокруг них, быстро уплывают прочь и спасаются. К такой категории людей принадлежал Рама Тиртха. У него была семья, работа – он преподавал математику, – но он почувствовал, что сеть смыкается над ним, и успел обрести свободу до того, как сеть опутала его.

Те, кто по какой-либо причине медлят предпринять попытку освободиться, скорее всего окажутся на обеденном столе. Некоторые рыбы, опутанные сетью, продолжают оставаться в ней, полагая, что так безопаснее. Но привязанность к чему-либо в самсаре не может помочь. Привязанность к семье, друзьям или религиозным идеям оказывается бесполезной – лишь упрощает задачу смерти поймать вас. Иногда рыба понимает, что над ней нависла опасность только тогда, когда сеть уже сомкнулась. И в последнюю секунду пытается вырваться на свободу, выпрыгивая из сети. Но большинству из них это не удается: либо рыбак поймает во время прыжка, либо хищная птица схватит в воздухе. Мало кому удается избежать сетей. В большинстве случаев люди пробуждаются и видят опасность самсары, уже когда их засосала трясина семейных отношений, работа, обязанности и т. д. Прожив сорок, пятьдесят или шестьдесят лет, лишь некоторые осознают, в каком положении оказались, и героически сражаются за свободу. Побеждают немногие. Остальные, подавляющее большинство, ничего не предпринимают вплоть до самой последней минуты. Лишь за несколько секунд до того, как их вытащат из воды, они начинают борьбу. К такой категории относятся те, кто тянут до последнего момента, пока не становится слишком поздно. Детство и юность – самое благоприятное время для освобождения. А дальше все становится тяжелее и тяжелее.

Однажды вечером я наблюдал такую картину: рыбак привез на берег свой улов и, стоя на берегу, выбрасывал обратно в воду одну или две живые рыбины. Ему помогала жена. Я не мог понять, что он делает, и подошел спросить, почему он отпускает пойманную рыбу обратно в море.

«Чтобы выказать морю свою благодарность за то, что дает нам пищу», – ответил он.

Некоторые люди надеются, что в самый последний момент произойдет чудо, и они будут спасены, но этого практически никогда не происходит. Поэтому лучше самому бороться, пока есть сила, молодость и желание обрести свободу.

Пападжи не планировал возвращаться в Лаялпур, чтобы навестить своих родителей, но в середине 1947 года политическая обстановка в Индии вынудила его покинуть Раманашрам. Вот что он говорит по поводу своего отъезда.

В 1947 году английское правительство под давлением мусульман решило, что после обретения независимости должен произойти раздел Индии. Территория, где большая часть проживающих – мусульмане, будет новым государством Пакистан, а остальная территория будет принадлежать новой независимой Индии. Таким образом, граница проходила с севера на юг восточнее Лахоры. Следовательно, после утверждения независимости, которое должно было произойти в августе, моя семья оказывалась в Пакистане. За несколько месяцев до провозглашения независимости многие мусульмане, проживающие в Индии, мигрировали в еще не сформировавшееся государство Пакистан. В то же время индусы, проживающие на территории, которая должна была относиться к Пакистану, уезжали жить в Индию. В обоих сообществах отношения накалились до предела. Мусульмане нападали, грабили и убивали индусов, пытавшихся покинуть Пакистан, в то время как сами мусульмане, желавшие уехать из Индии, терпели такие же нападки со стороны индусов. Обстановка обострилась настолько, что мусульмане останавливали целые поезда, идущие из Пакистана, где пассажирами были индусы, и расстреливали их. То же происходило и с поездами, идущими в другом направлении: индусы нападали на спасавшихся бегством мусульман и убивали всех пассажиров, находящихся в этих поездах. Я ничего не знал о такой жестокости, поскольку никогда не утруждал себя чтением газет и не слушал радио.

В июле 1947 года, за месяц до провозглашения независимости, ко мне подошел Девараджа Мудальяр, компилятор книги «День за днем с Бхагаваном», и поинтересовался, из какой части Пенджаба я приехал. Когда я ответил, что приехал из поселения, находящегося в нескольких милях западнее Лахоры, он сообщил мне о предстоящем разделе, акцентируя мое внимание на том, что моя семья и отцовский дом после раздела территории будут находиться в Пакистане.

«Где сейчас находится твоя семья?» – поинтересовался он. «Насколько я знаю, – неуверенно сказал я, так как не поддерживал с ними связь, – они все еще в моем родном городке. Никто из них не проживает на территории, которая будет относиться к Индии». «Так почему бы тебе не поехать к ним и не привезти их сюда? – сказал он. – Им небезопасно оставаться там».

Он рассказал мне о происходящей там резне и о том, что мой сыновний долг заботиться о семье и увезти их оттуда. Он даже предложил мне привезти их в Тируваннамалай.

«Нет, – ответил я. – Я не могу оставить Махарши».

Это не было предлогом. Я на самом деле так чувствовал. Я достиг такой стадии во взаимоотношениях с Махарши, где моя любовь не позволяла оторвать от него глаз или даже допустить мысль о том, чтобы покинуть его на неопределенный период времени, уехав в другой конец страны.