Ничья

— Ну вот и разобрались: все, что останется, перешлю тебе, и делай с ним, что хочется. Мне они все равно не нужны, своих по горло и выше, так что нахер они мне сдались. Ну, а сейчас, — он морщится и проводит языком по губам, — мне, кажется, придется разбираться с этим чудовищем.

— Я все слышу.

Со второго этажа, укутанная в одеяло и с трудом перебирающая ноги, спускается Елена. Бледная, едва ли не зеленая, лохматая, заспанная, со странными красными пятнами на лице, еле открытыми глазами и сонным выражением на лице. Лили мгновенно подбирается, недовольно глядя на нее, а Деймон с любопытством смотрит на девушку, наклонив голову набок.

— Как самочувствие?

— Заткнись, — шипит та и сразу же морщится, прислонившись плечом к дверному косяку. — Что вчера было? Почему я впервые в жизни очень сильно хочу умереть и желательно как можно скорее, потому что мне очень херово?

— Пожалуй, я оставлю вас, — цедит презрительно Лили и, кивнув сыну, выходит из дома, забрав свои вещи.

Елена провожает ее бессмысленным взором и, хмурясь и зевая, прямо в одеяле, проходит на кухню, кое-как берет в руки бутылку воды и жадно пьет, за минуту опустошив ее полностью. Деймон останавливается позади нее и скрещивает руки на груди.

— Предупреждаю заранее: заблюешь хоть что-нибудь — будешь вытирать до блеска. И я не шучу. Мне плевать, что у тебя болит голова, сводит желудок, конечности не слушаются, и во рту кто-то нассал. Это не аргумент.

— Откуда ты знаешь? — она вскидывает на него мутные глаза и практически сразу качает головой. — Глупый вопрос.

— Очень.

— Ну так, может, просветишь? — осторожно интересуется Елена и с трудом садится на стул, плотнее укутавшись в одеяло. — Что вчера было? Только без приколов и шуток, потому что у меня реально разваливается голова, и я дико хочу спать. Но сначала мне нужно понять, что случилось прошлым вечером и, кажется, даже ночью, потому что я не помню ничего. И когда я говорю «ничего», я имею в виду именно это.

— А что ты помнишь последнее? — полюбопытствовал он.

— Кажется, что я выследила двух ублюдков, которые продавали детям наркоту в таблетках, приехала в бар, немного выпила, чтобы сойти за свою… И, кажется, в какой-то момент «немного» перешло границу… — съеживается она и осторожно смотрит на него. — Так что я успела натворить?

— Давай я тебе просто вывалю, как все было, а ты будешь разгребать, идет? — Елена кивает немного испуганно, и Деймон, откинувшись назад, с легкой улыбкой говорит: — Ну, ты надралась, причем неплохо так, потому что соображала ты туго. Я приехал в тот момент, когда ты была в подворотне с теми двумя парнями. Они тебя зажимали, а ты возьми и пальни в них. Один на месте, второму, судя по словам Рика, ногу ампутировать будут. Потом я затащил тебя домой, мы немного поссорились, и ты вырубилась. Бинго.

— Скажи… — голос подводит ее, и Елена сглатывает, после чего пробует еще раз, — скажи, что ты пошутил. Что это очень тупая, бессердечная и гнусная шутка.

— Я бы сказал, но пообещал маме с утра не врать, — очень серьезно отзывается он, и она мгновенно бледнеет. Чашка падает из ее ослабевших пальцев, и девушка соскальзывает на пол, словно потеряв все силы. Деймон, мгновенно растеряв всю свою пафосность, бросается к ней и садится на колени, сжав ее руки. — Только не вырубайся, пожалуйста. Я не хочу тащить тебя на второй этаж.

— Я… я убила человека? — слабым голосом интересуется она, и он слабо кивает.

— Хотела обоих, но обошлось.

— Господи… — она закрывает лицо руками и шумно сглатывает, — и весь ужас в том, что я этого не помню. Не помню, как стреляла в живого человека, как убила его… Вообще ничего не помню, словно это было не со мной.

— Может, это и к лучшему… — пожимает он плечами и нервно облизывает губы. — Серьезно, может, даже хорошо, что ты не помнишь то, какой была вчера, потому что я очень надеюсь, что такой ты больше никогда не будешь. Какой-то абсолютной безбашенной, бешеной, слишком взрослой и самостоятельной, и это не комплимент. Я вчера был слишком близок к тому, чтобы тебя ударить, а для этого нужно было постараться, потому что детей я не бью.

— Это так мерзко… — Елена проводит руками по волосам, кусая губы, и поднимает на него огромные от испуга глаза. — Это правда? Это правда происходит со мной? Я убила человека, я напилась, я отвратительно себя вела…

— Знаешь, — Деймон делает паузу, словно обдумывая то, что хочет сказать, — то, что было прошлой ночью, конечно, было ужасно. Но я понял одну очень важную вещь, которая многое изменило — ты уже не ребенок, Елена, как бы не мне хотелось этого признавать, ты действительно больше не ребенок. И теперь, кажется, мне нужно изменить отношение к тебе.

— Деймон…

— Нет, не переживай, я никуда не денусь, я еще долго буду мозолить тебе глаза и мешать рисковать собственной жизнью. Это, считай, моя цель теперь в жизни, так что тебе просто так не отвертеться. Но вести себя с тобой теперь буду иначе, — он сжимает ее руку и внимательно смотрит ей в глаза. — Мы теперь на равных.

— О, ради Бога! — Деймон закатывает глаза и недовольно смотрит на Елену, когда та, на ходу убирая пистолет во внутренний карман, пытается расправить взлохматившиеся волосы. — Я же просил тебя без крови!

— Прости, он сопротивлялся, — она рывком стаскивает с него кожаную куртку и запахивается в нее, скрывая кровавое пятно на груди, — и вообще у него был электрошокер. Что я могла поделать?

— Вырубить его.

— Я вырубила. По крайней мере я пыталась.

— Елена!

— Поехали уже, — она надевает шлем и залезает на мотоцикл позади него, обхватив его туловище руками, — я дико хочу напиться после того, как нам отвалят деньги за этого отморозка. А отвалить должны много.

— До сих пор не могу переварить тот факт, что ты стала моим другом-собутыльником после свадьбы Рика, но я тоже хочу надраться, так что поехали.

Время пронеслось слишком быстро. Вроде, только вчера Елена впервые переступила порог дома Сальваторе, а уже она успела отметить свое двадцатиоднолетие в компании этого безбашенного человека, который в прямом смысле этого слова вколачивал в нее, как правильно жить. Он никогда не был с ней мягок, никогда не скрывал от нее правду и никогда не старался показать мир или себя лучше, чем он есть в реальности. И она была благодарна ему за это, за правду и за широко открытые глаза на происходящее.

За эти годы она изменилась, она действительно повзрослела и стала человеком, которым всегда хотела быть. Человеком, которым ее хотел бы видеть Энзо. Между тем его имя всплывало в их разговорах все реже и реже, иногда днями они вообще не вспоминали о нем, живя настоящим и не оглядываясь назад, оставив все в прошлом.

— «Кровавую Мэри» и бурбон, — сразу же бросает Елена, бухнувшись за барную стойку, и кидает скомканную купюру, подмигнув бармену, — и побыстрее, сладкий. Я не люблю ждать. Так что шевели булками, а то никаких чаевых.