Никак иначе

Но я закрыла лицо руками, уже совершенно не стесняясь своих слёз.

— Ну, всё, — просел его голос до хрипа, — иди ко мне, — и он притянул меня к себе. Бережно и трепетно гладил по волосам, давая мне всласть нарываться.

— Напугал тебя, да, — шептал он, — сам не знаю, что на меня нашло… Теперь не надумала от меня сбежать?

Я рассмеялась сквозь слёзы, и поднял лицо.

— Можно подумать от тебя можно сбежать? — шмыгнула носом.

— Правильно, — тёплая улыбка Кирилла растаяла, лицо стало серьёзным, а пальцы, утиравшие с моих щёк слёзы, жесткими, — нельзя от меня сбежать. Ты моя, только моя.

— А ты?

— А я только твой, — ответил он, и снова склонился и впился в мои губы, смешивая наши вкусы. Его с тонкой ноткой виски, и мой, солёный с привкусом слёз.

В голове, словно стук, чеканили, последние слова «только мой», «только мой».

И я сама сильнее сжимала его в объятиях, пытаясь больше втянуть в это мгновение его тепло, его вкус, аромат. Снова большими глотками, потому что не было насыщения, жажда только росла, аппетит увеличивался. Мир заволокло розовой ватой, пространство вокруг горело и плавилось.

Мой.

Он только мой.

И плевать, что там думает великолепная Аня, да жесткий, да грубый, но мой.

И плевать что кто-то знаком с его фантазией и в курсе его размера.

Он только мой.

И все его фантазии, и размеры, и помыслы. Всё моё, и никому я его не отдам.

Нас снова отвлекает машина, притормозившая рядом.

Кирилл, уже с матом, и, не скрывая своего раздражения, отлепляется от меня и рявкает, в открывающееся окно, что помощь нам не нужна.

— Ты так легко, отказываешься от помощи, словно у нас всё в порядке? — удивляюсь я.

— У нас всё в порядке, — безапелляционно заявляет он, и нажимает кнопку зажигания. Машина послушно заводиться и громкая музыка тут же наполняет салон ритмичными битами.

— Или ещё не всё выяснили? — делает он звук тише.

— Не трогай Катю, — морщусь я.

— Зеленоглазая, давай я сам буду решать, профпригодность своих кадров, — тут же отрезал Кирилл, наконец, выехав из сугроба.

— Кирилл…

— Закрыли тему, — отрезал Кир, и поняла, что не продавлю здесь свою позицию, замолчала.

— Я дам ей хорошие рекомендации, — роняет он, видя мой нахмуренный вид.

Ну что ж я сделала, всё что смогла.

Мы снова едем. Теперь уже без бешеной скорости и музыки. Той же дорогой возвращаемся назад.

Когда я хочу спросить куда мы, звонит мой телефон. На дисплее высвечивается тётушка, и я спешу принять её вызов, сразу предполагая худшее. Но оказывается что всё наоборот. Мой ангел спит, и Андрей тоже уже не в силах бороться со сном, тоже уснул, и тётушка, предупреждает, чтобы мы не спешили, и были осторожны, когда придём.

— Скажи, что приедем утром, — говорит Кирилл, прекрасно слыша наш разговор.

Я передаю ей эти слова, и мы прощаемся.

— Блядь, неужели я тебя трахну сегодня? — усмехается Кирилл, сворачивая на освещённую дорогу. — Напомни, чтобы утром я прикупил твоей тётушке цветы.

— Какой же ты… — фыркаю я, хотя сама при этих словах ощутила прилив энергии. — Твои слова порой такие…

— Какие? — перебивает он. — Честные, прямые?

— Очень честные, — поддакнула я.

— Скажи ещё, что не хочешь, — говорит он, и кладёт горячую ладонь, на моё колено.

— Зачем тогда это платье блядское? Всё готов отдать, чтобы снять его с тебя.

И его ладонь при этом продвигается выше, к развилке моих ног.

— Кирилл, смотри на дорогу, — протестующе свожу ноги, но его ладонь, становиться жестче.

— Ноги разведи, зеленоглазая, — не терпящем возражения тоном говорит он, и я подчиняюсь.

— Шире, — командует он, смотря на дорогу, и управляя одной рукой, машиной, а второй всё дальше забирается под подол моего платья.

— Кирилл, — дрожь в моём голосе выдаёт моё возбуждение, — давай доедем сперва… — дальше мои слова тонут в собственном стоне, когда два его пальца, проталкивается в меня, и я развожу ноги ещё шире, двигая бёдрами и сама, насаживаясь на его длинные пальцы.

— Да, давай, зеленоглазая, разогрейся, как следует, — хрипит его голос, вплетаясь в мои несдержанные стоны, — я хочу сразу в тебя… Бля, прямо тут кончу.

На повороте ему приходиться вытащить из меня пальцы, и я уже совсем потеряв себя в сладком дурмане стону и всхлипываю от потери.

— Потерпи, сейчас уже на месте будем, — Кирилл остервенело, выворачивает руль, и снова наращивает скорость.

Меня хватает только на то чтобы, более или мене принять приличную позу. После его вторжения кровь, словно лава, бродит по венам, и ждёт, когда можно будет прорваться, вскипев до предела, и затопить меня огнём.

Но когда мы подъезжаем в знакомый двор, пыл мой слегка остынет. По какой-то иронии судьбы, за всё прошедшее время, что мы вместе, считая время вместе с Сашей, я не была здесь ни разу.

Даже когда мы жили в городе, мы жили в квартире Саши, и здесь я была только однажды, в тот вечер, который можно считать точкой отсчёта наших нестандартных отношений. Тогда, когда я словно в каком-то опьянении, отпустив себя, разделила постель с двумя мужчинами. И откуда потом сбежала с утра, оскорбленная жестом Кирилла.

— Не хочу туда, — бурчу я, стягивая полы шубы, когда Кир глушит мотор.

Не знаю почему, но именно эта квартира мной воспринимается враждебно. Не квартира Саши, в которой мы прожили, месяц, и не дом Кирилла, который вообще стал мне как родной, не воспринимались мной, так как это место, в котором я сдалась им.

Теперь я была другой, а там всё ещё есть, что напомнит мне о прежней Свете.

— Не капризничай, Света, — терпеливо произносит Кирилл, — до дома ехать далеко, да и с утра надо забрать мальчишек. Не в гостиницу же ехать.

Всё понимаю, и всё равно медлю, когда он обходит машину, и, открыв дверцу с моей стороны, подаёт руку, снова все, решая за нас двоих.

— Ты не понимаешь, Кирилл… — пытаюсь наладить диалог.

— Всё я понимаю, — ворчит он в ответ, и вытягивает меня на улицу, хлопает дверцей и притягивает меня к себе.

— Но и ты пойми, Света, что было, то было, — его дыхание вырывается паром на студёном воздухе, серые глаза, горят решительностью, — если бы я знал тогда, я бы никого к тебе не допустил, никогда. Да я бы и мужа твоего бы на хер послал. Никого бы не было у тебя кроме меня. Но время не вернуть назад, да мне и по фиг, что было до, главное, что сейчас ты моя.