Никак иначе

Он говорил. А во мне опять нарастало неприятное чувство. Мы же по сути ничего не знаем… Хотя нет, как оказалось, я ничего не знаю о нём. Ничего. Он очень закрытый человек, и как бы это сказать конкретный, живущий здесь и сейчас. Это он сейчас с мальчишками разошелся, а мне вообще достаются крупицы от его прошлой жизни, от будущих планов. О чём он говорит охотно, так это о том, что происходит сейчас.

— Чего, загрустила, зеленоглазая? — спросил Кирилл, видя, что я снова немного скисла, когда мальчишки, наевшись, отпросились выйти из-за стола, и пошли в гостиную.

Я встала, чтобы прибрать со стола, но он мягко отстранил меня, снова подтолкнув к стулу, и сам стал собирать посуду в мойку.

— А мне можно такую же анкету на тебя, — не стала, ходит вокруг, да около.

— Нет, нельзя, — отозвался Кирилл, и развернулся ко мне.

Он был в простой домашней одежде. Хлопковый лонгслив, и тонкие спортивки. Но вот домашним он всё равно не выглядел. Взъерошенные темные вихры, щетина на щеках и подбородке. В треугольном вырезе лонгслива видны крылья татуировки, застывшие на ключицах. Тонкая ткань, вроде бы и свободна, но при движениях натягивается на широких плечах. Сейчас он вообще закатал рукав, собираясь мыть посуду, открывая жилистые кисти и запястья, разрисованные, как и пол его тела. Он большой и мощный, и совсем не домашний, особенно когда смотрит вот так сейчас, строго и хищно, снова видя моё неповиновение.

— Почему нельзя, — не сдаюсь я, уже научилась выдерживать эти тяжёлые гляделки, — я тоже хочу знать о тебе всё.

— Ты итак знаешь обо мне всё что надо, — отрезает он, и снова отворачивается, включает воду.

— Что всё? Мизер!

— Вполне достаточно.

— Мне недостаточно, — начинаю злиться, буравя его широкую спину взглядом.

Но Кирилл скала, его не прошибить нечем. Он спокойно заканчивает мыть посуду, вытирает руки полотенцем, и снова поворачивается ко мне.

— Света, заканчивай бузить, — говорит он, сложив руки на груди, и оперевшись бёдрами о мойку. — От того что ты узнаешь в какой детский сад я ходил, и как учился в школе, положение дел не измениться.

— Да причем здесь детский сад… — начала я и осеклась.

— Это что же такая анкета на меня, что там про детский сад даже?

— Да успокойся, зеленоглазая, — усмехнулся Кирилл и двинулся ко мне, и теперь уже я сложила руки на груди, — голые цифры. Мы должны были тебя проверить, без этого никак.

— Никак, — передразнила я, всё же чувствуя уязвлённость.

Нет мне, конечно, скрывать нечего. Было пара моментов в моей молодости, за которые не то что стыдно, но неприятно.

В седьмом классе с подружками зачем-то отправились бить окна в школе, нас поймали и даже в отделение, тогда ещё милиции, доставили. Скандал, родителей вызвали в школу, хорошо, хоть на учёт не поставили.

В девятом ходила на стрелку, и даже дралась, здесь правда обошлось без привлечения властей. Тоже неприятно сейчас вспоминать, и вообще мало ли что ещё.

Но это всё моё, захочу, расскажу сама.

— Свет, — Кирилл уже подошёл вплотную, нависнув надо мной, уперев руки по бокам в столешницу, — харе злиться. Захочешь, спросишь, я всё тебе расскажу.

— Вот именно, Кирилл, расскажу, — повела я плечами, не подаваясь, хотя тепло его тела, аромат уже накрыли меня, — а не вероломно возьму что, и когда захочу.

Кирилл вдруг, посмотрел поверх меня, прислушиваясь к звукам из гостиной, потом резко склонился, и, притянув меня к себе за талию, поднял, и прижал ещё сильнее, так что я в полной мере ощутила его твердое тело.

— Что ты делаешь? — я уперлась в его грудь, пытаясь оттолкнуть его.

— Усмирю тебя немного, а то ты чего-то разошлась, — хмыкнул он, криво улыбнувшись, и крепко сжал мой подбородок, попутно зажимая меня между столешницей и собой.

— Ты что… Ты… Что… — растерялась я, и растеряла все слова.

Хотела сказать про мальчишек, хотела вообще послать его с его методами усмирения, но его натиск, смёл всё на своём пути. У меня не было выхода, как только подчинится его силе. Как и всегда впрочем.

Горячий язык тут же ворвался в мой рот, как только тёплые губы коснулись моих губ. Я только и успела, моргнуть и выдохнуть, а дальше, уже ничего не контролировала, только поддаваться жёсткому напору его рта. Глаза закатились сами собой, и голова поплыла, тело стало мягким расслабленным. Я вцепилась в ткань его футболки, и потянула на себя, как будто мы итак не прижаты друг к другу теснее некуда.

Кирилл теперь держал меня за затылок, немного натягивая волосы, и вталкивал свой язык в мой рот, съедая все мои стоны, и дыхание.

Никаких мыслей в голове, естественно не осталось. Это был действительно верный способ меня усмирить. И даже когда он оторвался от меня, и прижал к своей груди, я ещё долго не могла успокоить дыхание, нежась в кольце сильных рук.

— Ну, вот так-то лучше, — раздался его низкий голос, — тебе сегодня ещё гостей встречать.

— Каких гостей? — я вынырнула из его объятий, подняла голову.

— Твоих гостей, у тебя же день рождения двадцатого марта, — снова усмехается он.

— Кирилл, да ты… — я опять начинаю закипать, и опять начинаю толкать его в грудь, вся чудодейственная сила поцелуя слетает мигом.

— Я же не собиралась совсем… Ничего не готовила…

— Всё стопори, зеленоглазая, — прерывает он поток моих слов, и я обиженно замолкаю.

— Если не хочешь никого видеть это один момент. А если переживаешь по поводу приготовлений, то расслабься, я всё устрою.

Я обдумываю его слова.

— И кто будет?

— Самый близкий круг, — отвечает Кирилл, — к трём будь готова, — и наконец, ослабляет хватку, отстраняется.

— Спасибо, — совсем не благодарно бурчу я, честно говоря, больше удивлённая новостями, — но по поводу анкеты мы ещё поговорим.

— Поговорили уже, — Кир режет недовольным взглядом.

— Кирилл…

— Закрыли тему.

***

К трем часам, в столовой накрыт стол, заполненный различной снедью. Гостиная украшена шарами и цветами. Пока я готовилась встречать гостей, внизу трудилась клиниговая служба, эвент- агентство, и повара.

Мне оставалось только иногда подглядывать и успеть привести в порядок себя и мальчишек.

Сильно не заморачивалась, если Кирилл говорит что будет близкий круг, то наверняка это будет тётушка и подруги. С работы навряд ли Кирилл позвал кого-то. Из всех сослуживцев я близка только с Петей, а его Кир терпеть не может, каждый раз ворчит, что тот пускает на меня слюни. Да и на работе я планировала проставиться завтра, купить пирожных и торт.

Простое синие платье, в мелкий горох, с глухим воротом, с прямой юбкой, длиной ниже колена показалось мне вполне достойным для скромного домашнего праздника. Небрежно уложила волосы, нюдовый макияж, удобные балетки. Я справилась за час, потом занялась мальчишками. Там тоже немного заняло по времени, остальное время мы с ними увлечённо наблюдали, как наша столовая превращается в залу ресторана.