Никаких достоинств

Узнала я его в последний момент. Уже хотела ткнуть луком замерший затылок, чтобы на лицо захлебнувшегося посмотреть, но тут мой взгляд упал на рубец на оголенной спине. След от своего бича истинный профессионал узнает сразу.

Я даже не особенно удивилась. Весь сон нас с этим молодым гребцом что-то связывало. Во снах так бывает, в жизни тоже, но редко. Что ж, против сна во сне не попрешь. Вода была холодной, я погрузилась выше колен, с опаской вспоминала о водяном, схватила подарок моря за плечи и поволокла на берег. Гребца я особо не опасалась: он явно обессилел, а у меня было оружие и отличная подготовка воительницы-надзирательницы.

На берег бесчувственное тело начало выползать охотно, только было на ощупь как ледышка. Гребец открыл глаза, мутно взглянул на меня, и не особо удивился. Зато я удивилась. Да так, что когда набежавшая волна потянула тело назад, я стояла как дура и наблюдала.

Да быть не может!

Тут встрепенулась эльфийская сущность: мужчина же уплывает?! Он почти живой, может быть можно как-то спасти, отогреть, или хотя бы подогреть над огнем до приемлемой температуры?

Да, верно. В смысле, категорически не верно — не для того спасаем, но утонет же! Я-Марголлэта ухватила утопленника за руки, так тащить было проще, тело выползло на камень до штанов и застряло. Что-то держало. Тут меня осенило: цепь! Он же был прикован, чудом выплыл с цепью, но на мелководье оковы за что-то зацепились, а нырять и освобождаться гребец был уже не в состоянии.

Я снова зашла в воду, нашарила цепь и для пробы потянула — цепь поддалась, но очень неохотно. Наверное, за корягу зацепилась. Возможно, нырять и не придется, достаточно потянуть из стороны в сторону. Я потянула и увидела еще одну ногу, намертво прикованную к цепи. Там, конечно, не только нога была, но и все тело. Возможно, не одно. Гребцы по четверо были скованы.

Это было жутковато: двигать живой и неживой тяжелый груз. Я подтянула и повернула тело «своего» гребца, он слабо заворочался, помогая. Общими усилиями удалось выбрать слабину цепи. Положив цепь на камень, я вынула меч. Тут я-Марголлэта всхлипнула — у эльфийки это был единственный и дорогой сердцу клинок, если не считать несерьезного кинжальчика. Но что делать? Теоретически можно было отрубить гребцу ступню. Меч тогда не пострадает, но зачем нам мужчина без ноги? Он же кровью истечет, еще до того, когда…

Вот это эльфийское «когда» меня изнуряло. Неужели и я сама недавно была такой… изголодавшейся? Ужас, просто ужас, да простит меня Светлый Ай, чтоб его громом разразило!

Звонко лязгнуло. Цепь лопнула, на клинке остался серьезный, но не катастрофичный заусенец. Переживем.

Я помогла гребцу встать. Тут он мне что-то сказал — я не поняла ни слова. Иноземец, и вообще совершенно чужой. Не он…

Тогда, в первый момент, когда он посмотрел на меня, еще лежа в воде, мне показалось, что это Домовенок. Что-то такое в лице мелькнуло. Не внешнее сходство, нет, а что-то… А, мать моя каракатица, не знаю, что именно, но вот похож, и все! А сейчас не похож. Но не сталкивать же его обратно в воду? Все же я частично цивилизованная девушка, да и Марголлэта очень сильно нуждается в…э-э… в проявлении милосердия и дальнейшем использовании его плодов.

Мы без спешки взобрались по уступам, гребец старался на меня не очень опираться. Гордый! Гордый это хорошо, главное, чтобы он сам на меня вдруг не набросился. Это даже ошалевшая от близости доступного мужчины Марголлэта понимала: насильница и жертва насилия — совершенно разные развлечения.

Костер уже затухал. Я усадила спасенного, кинула ему сыроватый, но все же способный кое-как согревать плащ, и ушла за ветками. Лук я на всякий случай у костра не оставляла.

Когда вернулась с хворостом, гребец сидел и дрожал. Чуть подсохшие волосы вновь упали на его лицо, и я никак не могла понять: есть ли хоть отдаленное сходство? По типу прически несомненно, есть, но это ничего не значит. Может быть, он просто родственник здешних домовых?

Смотреть на замерзшего и полубессознательного мужчину было как-то неприлично. Непринужденно прихватив сумку с припасами, я спустилась к ближнему берегу. Тут инстинкт взял свое: внезапно я без размышлений вскинула лук и всадила стрелу в воду у самого берега. Стрела судорожно задергалась и попыталась уплыть, но я прыгнула в воду и схватила потяжелевший метательный снаряд: наконечник пробил приличную, с мой локоть размером, рыбищу. О, а ведь есть в Марголлэте скрытые таланты! Прямо в голову всадила, молодец какая!

Мы с рыбой и триумфом вернулись к костру. Гребца не было, висел развернутый для просушки плащ. Судя по шорохам и треску, спасенный собирал хворост между соснами. Тоже молодец. Не эльф, конечно, а слон, судя по звукам, но знает, как помочь девушке по хозяйству.

Гребец вернулся с огромной охапкой веток. Аккуратно сложил, отряхнул впалый мускулистый живот. Нет, все же похож. На Юркин живот без одежды мне смотреть не довелось, но я же обнимала его, когда на мотоцикле катались. Наверное, именно живот меня на ассоциации и навел. На лицо вроде бы никакого сходства. Хотя ничего так найденыш, приятен на вид, хотя и не красавец. Тут Марголлэта во мне заскулила с новой надеждой: ведь ходит, дышит, теплый — чего нам еще?!

Гребец увидел рыбу, приятно удивился, хотя виду и не показал. Воспитанный! В этом очень похож. И на то, что я практически немного голая, в одном поясе с оружием, тоже внимания не обращает. Тактичен, да.

О моей наготе спасенный все же думал, поскольку взял плащ и знаком показал: почти высох, может, завернетесь, благородная девушка?

Мне стало чуть неудобно. Моей эльфийке тоже, — ей вообще мужчины одеться никогда не предлагали. Наоборот порой случалось, да и то редко.

Я сурово, с откровенным намеком, поправила меч на поясе. Гребец лишь печально развел руками. В общем, да: намеков на встречное изнасилование я не наблюдала. Мы неловко сели рядом и накрылись одним плащом. Марголлэта была отчасти права: иной раз теплый мужчина, даже уровня плечо-колено, очень полезен.

В молчании мы жарили рыбу, поочередно поворачивая ветку с нанизанной добычей. Внезапно я осознала, что мне хорошо. Вокруг сосны, берега морских фьордов или как их там правильно, приятное тепло костра и доброжелательного живого тела, предвкушение простого, но очень своевременного ужина. А еще звезды над морем и скалами. Какого тухлого кальмара мне еще нужно?! Если у Марголлэты еще какие-то разнузданные фантазии в хорошенькой голове бродят, так пусть потом, без меня воплощает. Я-то человек спокойный, взрослый, сдержанный: утопила корабль и сижу, мирно рыбку жарю.

Рыба, кстати, созрела. Я надрезала шкуру с обугленной чешуей. Мы, слегка обжигаясь, понемногу отщипывали белую мякоть. У-у, без соли и лимона, а как идет! Гребец пытался отщипывать с брюха, уступая мне лучшие куски, но я потыкала в рыбью тушку пальцем, запрещая неуместную куртуазность. Несомненно, я добытчица и зоркая эльфийская лучница, но человек хворостом весьма прилично занимался, так что ужинаем на равных. Парень улыбался. Вот сейчас похож, определенно, похож.

На закуску были запеченные в золе улитки — вкус оригинальный, но недурной, можно было побольше набрать. Улитки кончились, и гребец показал куда-то во тьму. Я живо насторожилась: похож-не-похож, а сейчас как… Он жестом показал, как пьет. Да, ладно, вода?!

Родничок оказался крохотным: чуть булькал, впадина в камне — разве что ладонь погрузить, потом вода окончательно терялась, уходя по скале к морю. Мы медленно пили, стоя на четвереньках подобно диким зверям, и поочередно погружая ладони в пресную прохладу. Успели согреться у костра, свежесть стала приятной, чуть пьянящей. Эльфийская ночная зоркость позволяла мне видеть куда лучше, чем моему сотрапезнику. Я смотрела из-под ресниц почти в упор. Взглядом он очень похож. Только взглядом и ничем иным. Смотрит, как на живую девушку, а не как на сексуально привлекательную и манящую плоть. Какая странная и редкостная манера поведения.