Никогда не было, но вот опять. Попал 3

Отдав команду и увидев что парни торопливо опускали на лица вязанные шапки с дырками для глаз, я встал и, постукивая тростью, сделал несколько шагов навстречу мужику в полушубке. Остановившись в пяти шагах, стал нагло и чуточку брезгливо осматривать его.

Какой-то дерганный и суетливый, он старался казаться спокойным и солидным, но получалось у него не очень. Он похож был на «шестёрку», который в отсутствии «пахана» корчил из себя «туза». Но то, что он держал правую руку в кармане полушубка, несколько напрягало. Похоже, револьверчик тискает. Лишь бы через карман стрелять не стал, а если вытащит, то пальнуть ему я не дам. Все таки я двигаюсь чуть быстрее, чем хроноаборигены.

Встретив мой взгляд, Фома остановился и, обернувшись, к своей команде, спросил, указывая на меня:

— Этот что ли?

Получив утвердительный ответ, он повернулся ко мне и начал, что-то угрожающе говорить. Я, не обращая внимания на его угрозы, скомандовал:

— Бей! — указав при этом, кого именно надо бить.

Но парни и без меня знали, кого следует успокоить. Быстро скользнув к пришельцам, они дружно замахали своими деревяшками на цепочках. Раздались шлепки, маты и стук выбитых из рук палок. Новоявленные бандиты совершенно не ожидали, что их без всяких разговоров будут банально и безжалостно бить, поэтому сопротивления почти не оказали. В результате этого стремительного «Sturm und Drang» или по русски «Бури и натиска», четверо ушлепков сидели на собственных пятках, а пятого, матерясь, охаживал по бокам Тоха. Он единственный получил палкой по спине и вымещал на обидчике свою злость.

— Отставить! — скомандовал я, внимательно следя за Фомой.

Тоха, ударив своего оппонента ещё раз, посадил его рядом с подельниками. Фома заторможено смотрел на внезапный разгром своего ополчения и явно не знал что делать. Наконец он опомнился и, матерясь, стал дергать из кармана револьвер. Тот, как это бывает у неопытных стрелков, не вытаскивался. Я шагнул к нему, одновременно выхватывая из тросточки свою недошпгу, но меня опередил Архипка, пнув мужика под коленку. Тот плюхнулся на задницу и от неожиданности пальнул прямо сквозь карман полушубка. Пуля обожгла мне бедро немого выше колена и улетела в сторону сцены, где раздался испуганный женский визг. Сделав ещё пару шагов, я приставил клинок к заросшему жидкой бороденкой подбородку и, глядя в испуганные мутноватые глазки, негромко сказал:

— Руку из кармана вынул! — и зло повторил. — Убрал клешню от волыны! Глаз выколю!

Побелев, тот суетливо вытащил руки и выставил ладони перед собой.

— Белый… Тьфу! Шварц проверь, — сказал я, не убирая клинка от бороденки испуганного мужика. — Сиди смирно. Дернешься — горло проткну.

Архипка быстренько обыскал оба кармана расстегнутого полушубка, вытащил из правого кармана револьвер, а из левого кастет. Револьвер подал мне, а кастет сунул себе в карман. Я осмотрел «пушку». Дешевенькая модель на шесть патронов и без самовзвода. Этот придурок держал в кармане взведённый револьвер! Как этот идиот себе-то ничего не отстрелил. Тут я вспомнил про пулю, что улетела в сторону сцены и похолодел, вдруг кого-то задело.

— Зафиксируй гада! — бросил я Архипке.

Подождал, когда тот набросит на шею мужику свои нунчаки. Держа обеими руками за деревяшки он прижал цепочку к горлу Фомы, не давая тому никакого шанса на сопротивление. Глядя как ловко и сноровисто действует Архипка немного ему позавидовал, сказав:

— Не задави утырка.

После чего повернулся и, оглядев артистов, Сару и Иванцова, спросил:

— Все целы?

— Никого не задело. Пуля у меня возле уха свистнула и в ширму попала, — возбужденно проговорил Моня — Эммануель.

После его слов все разом загомонили, переживая поздний испуг. Я, давая эмоциям артистов выплеснуться, положил в карман трофейный пистоль, поднял с пола тросточку-ножны, спрятал клинок и посмотрел на небольшую дырку в штанах.

— Вот гад! Штаны попортил, — пробормотал я и сунул палец в дырку от пули. Палец наткнулся на мокрую ткань кальсон. «Никак уписался с испугу» — мелькнула мрачновато — юморная мысль, но палец был вымазан в крови. Блин! Неуж — то ногу гад прострелил? Нога сразу заболела. Я осторожно подвигал ею, оперся на неё. Держит! Значит вскользь пуля прошла. И на этот раз повезло! А вот в следующий раз может и не повезти. Схлопочу свинцовую примочку в лобешник и пипец котенку. Избавится система от раздражающего фактора. Ладно! Не фиг предаваться рефлексии, пора закрывать балаган.

— Куртизанка — это стихия в цивилизованном облачении. Любая служанка может шлёпнуться на кровать и мужчины к ней прибегут. Источником подлинной власти является нечто более глубокое, чем красота. Клеопатра знала об этом. Феодосия, Аспазия — они могли соблазнить мужчину стоя в двадцати шагах, будучи одетыми с головы до пят.

— Как?

— Благодаря уму. Желание рождается в мозгу.

Диалог из кинофильма "Честная куртизанка".

Глава 16

Я вытер измазанный в крови палец о жилетку смирно сидящего Фомы и, чуть прихрамывая, прошел к замершим от неожиданности и быстротечности «военных» действий Саре и Иванцову. Постучал по столу тросточкой, призывая артистов угомониться и обратить на меня внимание, хотя те и так смотрели на меня во все глаза.

— Господа артисты, по независимым от нас причинам вынужден прервать наш смотр. Мне всё понравилась и Серафимой Исааковной будет выдана всем премия. А пока на сегодня всё. Всем спасибо! Все свободны! А вас Серафима Исааковна и вас господа, — указал я на Иванцова, Арнольдика и Моню, — попрошу остаться. Нужно будет заявление в полицию написать о нападении на артистов. А вы господа подпишетесь как свидетели. Господин Иванцов, набросайте текстик заявления, а я пока личными делами займусь.

Обернулся к парням, которые в своих масках — балаклавах выглядели довольно жутковато. По крайней мере несостоявшиеся «рэкетиры» впечатлились основательно. А чего они хотели? «Буря и натиск» это вам не фунт изюма. Я не знаю, что имели ввиду немецкие литераторы восемнадцатого века, обозвавшись так, но пацаны проиллюстрировали это пафосное название на пятёрку.

Чёрт! Ну и чепуха лезет в голову, а нога-то болит все сильнее.

— Грин, бинтик брось, — негромко попросил я. Платошка — хозяйственный мужичек, был у нас наподобие армейского старшины. Я был абсолютно уверен, что «индпакет» у него в карманах припрятан. Тот, молча, порылся у себя за пазухой, достал упакованный в бумагу бинт и бросил мне. Я довольно ловко поймал пакет и, положив его на стул, стал, под заинтересованными взглядами артисток, стал стягивать с себя штаны с кальсонами.

Я бы при необходимости без всякого стеснения разделся перед ними догола, но в данном случае светить голым задом мне необходимости не было. Под штанами и кальсонами я давно уже ношу нормальные семейные трусы, пошитые мне нашей портнихой еще в прошлом году. А как иначе? Я же никакой-то там хрен с бугра, а самый настоящий прогрессор, несущий высокую моду в крестьянские массы. Так что обломались любопытные девки. Не видать им голой комиссарской задницы.

Шутки шутками, а нога-то реально болит. Стянув штаны до колен, я несколько взбодрился. Пулька чиркнула по поверхности бедра наискосок снизу вверх, оставив на ноге глубокую кровоточащую борозду. Я разглядывал эту царапину и не знал, что с ней делать. Перевязать, но при ходьбе повязка обязательно сползёт. Оставить так, тоже плохо, грязь попадет и ранка воспалится, да и кровь все ещё выступает. Хорошо бы обеззаразить, а то мало ли что там в кармане у Фомы пуля на себя нацепляла.

— Господа! — ни на что не надеясь, обратился я к мужикам. — У вас случайно водки или самогонки не найдется?

Иванцов с Арнольдиком удивлённо переглянулись и уставились на Моню. Тот отрицательно покачал головой. Тогда Иванцов вздохнул, достал из внутреннего кармана небольшую фляжку и подал мне.

— Вот возьмите. Там немного ещё есть.

— Павел Степанович, вы просто гений, — обрадовался я.

Открыл крышечку и понюхал. Пахло водкой, но на всякий случай спросил:

— Водка?