Никогда не поздно

– Вы молодцом, – сказала Пэтси, когда интервью закончилось. – Извините за кадр из «Ужасов», но он слишком хорош, чтобы не использовать его.

– Во всяком случае, вы не заставили меня визжать.

Небольшая команда собрала аппаратуру, привела в привычный вид гостиную Фэй и удалилась в рекордный срок. На прощание Пэтси произнесла:

– Удачи вам во всем, Фэй. От чистого сердца.

Люди, которые говорят, «от чистого сердца», далеко не всегда чистосердечны.

Фэй нажала кнопку автоответчика. Четыре звонка были от Барни, пятый – от Шерри Брукс, которая хотела узнать, правда ли то, что написали про Тару, и шестой – от Кэт Айверсон.

– Я вернулась из Монтаны, – говорила она, – все просто сказочно. Тара, Десмонд и все остальные приедут через несколько дней. Позвони, если будет возможность. Ах да, Фэй, я должна предупредить тебя, что эта девочка, Хизер, совершенно невыносима. Она прекрасная маленькая актриса, но, если бы я была на месте ее матери, я бы… Интересно, сколько мне еще позволит говорить эта машинка? Достаточно сказать, что она ужасна, просто ужасна. Она позволяет себе говорить такие вещи, как… нет, я расскажу тебе при встрече. Ты с ней лучше справишься, чем я. Чтобы ты поняла, в чем весь ужас: она…

На этом месте «машинка» прервала Кэт.

«Вот-вот, – подумала Фэй, – самый подходящий конец для этого дивного дня».

Зазвонил телефон, и как бы в доказательство того, что неприятные сюрпризы еще не кончились, женский голос сказал:

– Это Сильвия Льюисон, мать Хизер. Мы пока еще в Монтане, но мне хотелось бы договориться с вами о встрече. Я думаю, важно, чтобы вы провели вместе с Хизер какое-то время, вы согласны? Я имею в виду: прежде чем вы окажетесь на Каталине.

– Миссис Льюисон, – ответила Фэй. – У меня будет возможность пообщаться с Хизер на съемках. Там всегда масса времени.

– Но это совсем не то, мисс Макбейн. Я думаю, что мы могли бы провести втроем день.

И Фэй подумала: она не знает, что делать – плакать или смеяться.

15

Фэй поставила на стол огромное блюдо с фисташковым мороженым, которое очень любила Хизер, но та отрицательно покачала головой.

– Мне нельзя есть мороженое, когда я снимаюсь. Мама говорит: я могу покрыться прыщами.

– Тебе еще рано покрываться прыщами, – возразила Фэй, но Хизер была непреклонна. – Но почему тогда твоя мать сказала мне, что ты обожаешь мороженое, раз нельзя его есть? Я спросила ее, что ты любишь больше всего.

Они сидели на заднем дворике за ленчем, который Фэй приготовила для Хизер. Миссис Льюисон пока еще была в ванной. С тех пор как Льюисоны появились здесь, Фэй в первый раз осталась с Хизер наедине.

Хизер сидела очень прямо, а ее руки спокойно лежали на скатерти персикового цвета.

– Я знаю, почему так случилось, – сказала она с довольным видом. – Есть блюда, которые мне в самом деле можно кушать, а есть такие, о которых мама говорит журналистам, что я их люблю. В данном случае она перепутала – она ужасно нервничала в Монтане.

Фэй беспокойно оглянулась: Сильвия Льюисон в любой момент могла выйти из дома.

– Не беспокойтесь, – сказала Хизер, – она еще не скоро появится. Мама хочет, чтобы мы познакомились поближе. К тому же сейчас она, наверное, роется в вашей аптечке.

– Хизер! Как ты можешь так говорить!

– Очень даже могу. Вы же знаете, что я права.

Фэй посмотрела на маленькое, хорошенькое личико, но ничего не смогла на нем прочесть: ни злости, ни смущения, ни презрения. Волосы Хизер покрасили, чтобы они были того же цвета, что у Тары, а в остальном она была обычной десятилетней девчонкой в розовых легинсах и белой футболке.

– Скажи-ка мне, – спросила Фэй, – тебе нравилось работать в Монтане?

– Работа как работа, – Хизер пожала плечами. – Мне нравится О'Коннел, но актриса, которая играет мою мать, эта Кэт, ужасно противная. Я сказала Лизбет, что в сценах с Тарой Кэт должна выглядеть старше. Она, конечно, и так старая, но у нее такой тип лица, что этого незаметно. Разве я не права? Мать Рози должна выглядеть старше, когда вместо меня появляется Тара.

– Хизер, – мягко произнесла Фэй. – Обычно десятилетние девочки не вмешиваются в дела взрослых. К тому же Кэт могло не понравиться твое… предложение.

– Я этого не знала. По-моему, лучше покончить с этим мороженым, пока мама не пришла.

– Мне тоже нельзя его есть, – сказала Фэй. – Давай полюбуемся, как оно тает. Идет?

Хизер едва заметно улыбнулась.

– Мама говорит, что вы просто пожадничали, пригласив нас сюда, а не в ресторан, где нас могли бы все видеть.

Фэй задумчиво рассматривала то, что осталось от ее с любовью сервированного стола. Все, кроме десерта, ей удалось – мать и дочь до блеска вычистили тарелки с креветочным коктейлем и салатом из шпината. Растаявшее фисташковое мороженое плохо сочеталось с букетом желтых роз и яркой мексиканской посудой. Она решила пропустить мимо ушей упрек в скаредности, но что-то ответить на это грубое замечание было необходимо: как ни возьми, Хизер еще ребенок.

– А ты что об этом думаешь, Хизер?

Та подергала себя за новые белокурые волосы и вздохнула.

– Ничего не думаю. Мне бы хотелось оказаться за тысячу миль отсюда и быть на десять лет старше, – ответила она. – Не обижайтесь, вас я не имею в виду, с вами все в порядке, но остальные ужасно меня раздражают. Тара все время психует. Кэт думает только о том, как она выглядит перед камерой, Беверли и Дирк при первой же возможности спешат уединиться и заняться – сами знаете чем – просто от скуки. Мистер О'Коннел, хоть он вообще-то славный, все время пьет и думает, что если он будет запивать этой мятной гадостью, то никто не заметит, а мамочка горстями глотает таблетки и ловит кайф.

– Если это тебя беспокоит, то в моей аптечке она найдет только тампаксы и тиленол.

– Вот это да, – сказала Хизер. – Вам надо дать медаль.

– Хизер, на самом деле я хочу только одного: чтобы мы хорошо сыграли нашу сцену. Я бы многое еще могла сказать, но, кажется, ты не слишком расположена слушать.

Хизер встала, взяла блюдо с мороженым и унесла в дом. Через несколько секунд оттуда донеслось звякание ложки о тарелку, затем звук льющейся воды.

В этот момент Сильвия Льюисон вышла в сад. Вид у нее был почти безумный, лицо перекошено от напряжения.