Никогда_не...

С первой затяжкой чувствую, как меня резко начинает клонить в сон. Бросаю взгляд на часы, висящие у входной двери — половина шестого. Хвала всем богам, первый день в родном городе закончился. И закончился он довольно неплохо, в лучшей компании, какую только я могла найти. Значит, и дальше я не загнусь от тоски и скуки. А на днях еще раз забегу в жилищную контору, может пресловутый Кроликов излечился от чертей и горячки. Не могу я сидеть без дела до следующего четверга — это еще целых десять дней.

— Все, я в душ. Не то усну прямо здесь на диване. Я уже поспала сегодня в ванной, теперь здесь еще вырублюсь. Зачем мне тогда, спрашивается, кровать?

— Крова-ать… — протяжно говорит Наташка и снова поднимает палец вверх. — Классная у тебя кровать, громадная, во! Есть где развернуться, — она игриво подмигивает мне. — Только толку, когда одна на ней спишь? Вот вышла бы замуж, родила ребёночка — и осталась бы здесь. Жильё есть — еще и козырное какое! Модное, как в журналах! И огроменное для тебя одной. Мне было б страшно в таком одной спать.

— Да чего бояться, Наташ? У нас же здесь глухо как в склепе. Вот застрять тут навсегда — это действительно страшно, почище любых ужасов, — и осознав, что эти слова могут звучать обидно для неё, тут же уточняю. — Я же без денег совсем останусь, пойми. Работы не будет, а фотографировать и вляпываться в дурацкие ситуации — все, что я умею. Занятия совсем не для нашего города.

— Всё так, да не так, — в то время как меня снова пошатывает — на этот раз от усталости — Наташка начинает убирать следы нашего пиршества, вытряхивая остатки немногочисленной еды вместе с пластиковыми тарелками в мусор и хозяйственно расстилая на нормальном диванчике у стола свой комплект постельного белья, спешно прихваченный из дому. — Никогда не зарекайся, Полик. Сама не знаешь, что тебя ждёт завтра.

— Очень даже знаю, — пытаюсь отбиться шуткой. — Завтра я буду умирать от похмелья. Целый день. И проклинать себя за то, что понизила градус. А в четверг ты приходишь ко мне и мы делаем тебе офигенную фотосессию.

На этом месте Наташка довольно краснеет. Я сама предложила ей сделать фото у меня — такая фактурная внешность не должна пропадать. Кроме того, мне стоит срочно найти занятие в этом городе. Не то за две недели я тоже сопьюсь до чертей.

— А девчонок можно взять своих? — все еще смущаясь, спрашивает она, словно боясь отказа. — Я знаю, ты любишь все красивое. А они у меня знаешь, какие красотки? Все, как одна! Гордеевские гены, да еще новая кровь!

— Ага, басурманская, — беззлобно поддеваю ее я и мы снова пьяненько смеёмся. — Конечно, бери. Девчонок, мальчишек, кого хочешь приводи. Тащи мне любой материал для работы.

— Сама ты материал! — легко шлепая меня наволочкой по руке, укоряет Наташка. — Ты это… За языком-то следи. Это дети мои, а не материал.

Опять. Опять эта семейная гордыня, подмечаю про себя я, картинно закатывая глаза и, прихватив полотенце, поднимаюсь по небольшой пристроенной лестнице в бывшую баню котельной, а теперь — мою ванную.

— А в субботу же ко мне, слышишь? — напоминает мне в спину Наташка.

— Конечно, слышу. Все будет, Наташ!

— А в пятницу пойдёшь с нами смотреть платья на выпускной.

— Чего-о? — удивленно разворачиваюсь я, едва не роняя полотенце. — Какие еще платья? Что еще за провинциальные смотрины?

— Не смотрины, а выпускной. Мне Эмельке надо срочно что-то присмотреть на следующий год. Вот и глянем, кто там во что вырядится в этот раз, что там в моде, что нет. У детей должно быть все самое лучшее! — совсем как Тамара Гордеевна, изрекает она. — И хватит выделываться, Поль! Сама знаешь как у нас — пока тебя никто не знает, ты и есть — никто. Надо тебя всем показать, со всеми важными людьми познакомить. Чтобы ни одна коза больше не обижала подругу мою! — гневно говорит Наталья, по вечной семейной привычке вступаясь за тех, кого считает своим. В этом все Никишины — один большой кулак для удара, как говорил дед Гордей.

— Ох, Наташ, мне совсем это не надо! Я не хочу ни с кем знакомиться. Меня вполне устраивает твоя компания. И только!

— Нет, так у нас дела не решаются. Пока ты приезжая студенточка, тебя так и будут кидать от инстанции к инстанции и никаких справок тебе не дадут. У нас тут как? Встречают по заслугам и по статусу, — величаво поводя плечами, она становилась похожа на царицу из сказок, которые мы вместе читали в детстве. В том, что Наташка умеет впечатлять, я не сомневаюсь. Может, и правда, стоит прислушаться к ней? В конце концов, кто лучше знает законы этого города, как не тот, кто прожил здесь всю жизнь?

— Ладно, уболтала, — моя улыбка означает согласие — пусть и поневоле. — Пойдём, посмотрим на эти ваши платья. В какую школу?

— В нашу, в центральную! — радостно отвечает Наташка. — Она знаешь, какая престижная сейчас стала? Там и мэр города будет, и все замы его, и спонсоров куча, и прочих важных людей.

— О господи… — чувствуя, что поторопилась, сказав «да», я пытаюсь дать задний ход. — Нет, Наташ, это слишком. Только этих упырей от власти мне не хватало. Ты сама знаешь, как я всегда собачусь с любым начальством. Вспомни, как меня из школы два раза чуть не выгнали.

— И ничего, не выгнали же! Там давно другой директор. И кроме того — ты пообещала!

— Когда это я пообещала? — огорошено спрашиваю я, забыв о еще одном Наташкином таланте — ловить на слове и выкручивать сказанное, как ей удобно.

— Когда сказала «ладно, обещаю!»

— Я сказала «ладно, уболтала!» — поражённая таким вероломством, я едва не роняю полотенце.

— Нет, ты сказала «ладно обещаю!»

— Я не говорила такого!

— А ничего страшного! Любое согласие не берётся назад и это все равно что обещание! И вообще — ты что, боишься? Испугалась наших депутатов?

— Ты — манипуляторша! — возмущённо кричу я.

— Трусишка! Трусишка! — садится на своего любимого конька Наташка. — Или пообещай еще раз, что пойдёшь, или всем расскажу, что Полька Марченко — трусишка!

— Дурдом какой-то, — ворчу я и все равно улыбаюсь. Совсем как в школе. Ничего не изменилось. — Ладно, обещаю.

— Что-что? — нарочно прикладывает руку к уху Наташка.

— Обещаю! — во весь голос кричу я, слыша, как эхо разносится по всему лофту.

— То-то же, — Наташка победно смотрит на меня, довольная тем, как ловко меня провела.

Никогда не давайте пустых обещаний. Ни вы, ни тот, кто вытянул его из вас, ещё не знают, чем это можно закончиться.

…На следующее утро, вернее, давно перевалившие за полдень сутки, я просыпаюсь предсказуемо с головной болью. Перекатившись с одного угла кровати на другой, даже не встатю с неё, а сползаю — благо помост, на котором лежит мой огромный матрас не такой уж и высокий.

— Наташа!! — ору я, лёжа на полу и глядя, как высокий потолок все еще немного кружится. — Спасай меня! Я проснулась!