Никогда-никогда (др. перевод)

– Ты голодна?
– спрашиваю сначала ее.

Я не знаю, может она все еще злится на меня или снова начнет плакать.

– Хочешь я сделаю нам что-нибудь поесть?

Она наклоняется вперед, не глядя на меня и ставит свои бобы на журнальный столик.

Я делаю шаг в ее сторону и выдавливаю:

– Мама?

– Она не ответит.

Я разворачиваюсь, чтобы увидеть, как Джанет идет на кухню, с пачкой «Доритос» в руке.

– Это то, что ты ела на ужин?

Она пожимает плечами.

– Тебе что, четырнадцать лет?

– У тебя что, умер мозг?

– стреляет она в спину.

А потом:

– Да, мне четырнадцать.

Я хватаю «Доритос» из ее рук и несу их туда, где пьяная мама смотрит на экран телевизора.

– Четырнадцатилетние девочки не едят чипсы на ужин, - отчеканиваю я, опуская пакет на колени.
– Протрезвей и стань мамой.

Нет ответа.

Я открываю холодильник, но все, что есть внутри - это десяток банок диетической Колы и банка маринованных огурцов.

– Бери свою куртку, Джанет, - решаю я, глядя на мать.
– Идем ужинать.

Джанет смотрит на меня, словно я - говорящий мандарин. Думаю, мне нужно бросить что-то обидное, чтобы соблюсти внешние приличия.

– Поторопись, ты, маленькая какашка!

Она бежит обратно в нашу комнату, пока я ищу дома ключи от автомобиля.

Что за жизнь я веду? И кто это существо на диване? Уверена, она не всегда была такой. Я смотрю на ее затылок и чувствую прилив симпатии. Ее муж - мой отец - в тюрьме.

Тюрьма. Серьезное дело. Откуда мы берем деньги на жизнь?

Вспомнив о деньгах, проверяю свой кошелек. Двадцать восемь долларов все еще там. Этого должно быть достаточно, чтобы купить нам что-нибудь другое, чем «Доритос».

Нахожу ключи как раз, когда Джанет выходит из спальни, одетая в зеленый пиджак. Зеленый, этот цвет ей идет, делает ее менее злым подростком.

– Готова?
– спрашиваю я.

Она закатывает глаза.

– Ладно, мамочка. Найдем что-нибудь пожрать!
– бросаю я прежде, чем закрываю дверь, в основном, чтобы увидеть, попытается ли она меня остановить.

Я пропускаю Дженет первой в гараж, предвкушая, какая у нас машина. Она не будет Лэнд Ровером, это точно.

– Да, парниша, - вздыхаю я.
– Эта штука и в самом деле работает?

Она игнорирует меня, надевая свои наушники, а я осматриваю автомобиль. Это по-настоящему старый Олдсмобиль. Старше меня. Пахнет сигаретным дымом и старыми людьми.

Джанет молча залезает со стороны пассажира и смотрит в окно.

– Ладно, болтушка, - ворчу я.
– Давай посмотрим, сколько кварталов мы сможем проехать, прежде чем эта штука сломается.

У меня есть план. Чек, который я нашла, был выбит в прошлую пятницу, из Electric Crush Diner, что во французском квартале. Кроме того, что этот кусок дерьма, называемый автомобилем, не имеет GPS. Мне придется найти его самостоятельно.

Мы выезжаем с подъездной дорожки, а Джанет все молчит. Она рисует узоры пальцем на окне, заставляя стекло запотеть своим дыханием.

Я наблюдаю за ней уголком глаз. Бедняжка. Ее мама алкоголичка, а папа в тюрьме.

Как же это грустно.

К тому же она ненавидит меня. Это оставляет ее одну во всем мире. Я с удивлением понимаю, что Чарли находится в той же ситуации. За исключением, может быть, того, что у нее есть сила, или была до того, как она изменила ему с Брайаном.

Тьфу. Я разминаю плечи, чтобы избавиться от всех своих мыслей. Я ненавижу людей. Они меня слишком раздражают. За исключением, может быть, Сайласа.

Вроде как.

***

Electric Crush Diner находится на улице северный бастион. На переполненной парковке нахожу место в углу и паркуюсь между грузовиком и мини-купером.

– Чарли, это отличная параллельная парковка, - думаю я с гордостью.

Джанет выходит после меня и стоит на тротуаре. Выглядит потерянной.

Закусочная через дорогу. Я стараюсь заглянуть в окна, но они по большей части скрыты. The Electric Crush Diner мигает розовой неоновой лампой над входной дверью.

– Давай, - подстегиваю ее я.

Протягиваю ей руку, но она отступает.

– Джанет! Пошли!

Я подхожу к ней, как может двигаться только агрессивная Чарли, и хватаю ее за руку. Она пытается отстраниться от меня, но я, крепко держа, перетаскиваю ее через дорогу.

– Давай. За мной. Идем!

Как только мы достигаем другой стороны, я разворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в лицо.

– В чем проблема? Хватит вести себя, как..., - «четырнадцатилетняя» заканчиваю в своей голове.

– Что?
– вздрагивает она.
– И почему тебе вообще волнует как я себя веду?

Ее нижняя губа дрожит, словно она вот-вот заплачет. И вдруг чувствую себя очень виновато, что так груба с ней. Она просто маленький ребенок, с маленькими сиськами и гормоном запутанного мозга.

– Ты моя сестра, - объясняю я.
– Сейчас мы должны держаться вместе, тебе не кажется?

На минуту, я думаю, что она собирается сказать что-то, может быть, что-то мягкое, приятное и сестринское, но потом она топает в сторону закусочной впереди меня и распахивает дверь.

Блин. Она крепкий орешек. Я следую за ней, немного смущенно, стараясь понять ее недоверие.

Это не то, что я думала будет. Это не совсем кафе, это скорее клуб, с будками и разукрашенными стенами. В середине комнаты то, что выглядит как танцпол.

Джанет, стоя у бара, оглядывается по сторонам в недоумении.

– Ты часто здесь бываешь?
– спрашивает она меня.

Я смотрю на стенды из черной кожи, на черный мраморный пол. Все черное, кроме ярко-розовых знаков на стенах. Это отвратительно и похоже на жвачку.

– Вам помочь?

Человек выходит из двери в дальнем конце бара, неся несколько коробок. Он молодой, может быть, двадцать с чем-то. Мне нравится его вкус, потому что он носит черный жилет поверх розовой футболки. Чарли должен нравиться розовый.

– Мы голодны, - ляпаю я.

Он криво улыбается и кивает на стенд.

– Кухня, как правило, не откроется еще час, но я посмотрю, что он может по-быстрому сделать для вас, если вы хотите остаться.

Я киваю, провожу взглядом линию на стенде и сажусь, потянув Джанет вместе со мной.