Никогда тебя не отпущу

— От себя защити! От тебя у нас одни неприятности. Мы нормально жили. Оправились от всех ужасов! — зажмуриваюсь. Не даю предательским слезам выплеснуться наружу. — Вот зачем ты появился?! Чтобы снова нас мучить?!

— Чтобы быть с вами, — в голосе звучит такая знакомая нежность.

Лживая нежность!

— Нет!

— Чтобы ты наконец-то стала моей женой! Моей, Виктория, и ничьей больше! — слова припечатывают меня к дивану.

— Ты женат! А у меня ребенок от другого! У меня жених! Которого ты, возможно, покалечил!

— Я уже люблю мальчика, — открываю глаза и встречаюсь с его жадным взглядом. — Он твой сын, я люблю все, что связано с тобой. Я усыновлю его, воспитаю как своего сына. Несмотря на… — замолкает. Сжимает руку в кулак, стискивает зубы так, что слышу, как они скрипят.

— На что?

— Оставим это… Будь со мной, Вик. И мы со всем справимся.

— Договаривай раз начал!

— Я прощу тебе, решение не спасать нашего малыша. Переступлю через это. Я смогу, — взъерошивает волосы.

— Ты… ты… Чтооо?! — мои глаза округляются до боли.

Хватаю чашку с кофе и выплескиваю ему в лицо. Руки дрожат, немного промахиваюсь, и попадаю чуть ниже, на белоснежную рубашку.

Наблюдаю, как по белой ткани расползается коричневое пятно. Очень символично… именно в эту коричневую жижу он превратил наши отношения.

Допускаю, что ему кто-то мог сказать подобную чушь.

Но как он мог поверить?! Зная меня?! Что я могла избавиться от нашего с ним ребенка?!

Следом выливаю на него стакан воды. И мне мало. Хочу еще кромсать, рвать, орать.

Денис встает, по лицу стекает вода, в глазах отражается безумие.

— Правда глаза колет, да, Вик? — хмурится. — А не проще ли все признать? Я пойму тебя. Попытаюсь…

Расстегивает пуговицы на рубашке. Снимает, кидает ее на пол.

Смотрю на Дениса. Тру глаза. Позабыв про макияж. Открываю. Снова тру.

Его тело. Глаза не врут.

Идеальный рельеф мышц, будто слеплен талантливейшим скульптором. Сила. Мощь. Красота.

А потом этот же скульптор изуродовал свое творение, исполосовал его многочисленными рваными шрамами.

— Откуда… это… — хриплый стон. Закрываю рот ладонью.

Глава 10

— Это я так развлекался в Калифорнии, — смотрит на меня с кривой ухмылкой. — Так же ты выразилась.

У меня колючий ком в горле. Хочу что-то сказать, но только хриплю. В голове рой предположений.

Денис выходит из кухни. Провожаю его взглядом, смотрю на спину, ком в горле разрастается, внутренности скручивает. Вся его спина исполосована рубцами. Они не новые. Жуткие. Шрамы хранят в себе перенесенную им боль.

Его избивали? Пытали?

Кто? Зачем?

Денис возвращается через пару минут в черной футболке.

— Это чтоб тебя не стошнило от отвращения, — опирается о мойку, скрещивает руки на груди.

— У меня нет отвращения. Я просто не понимаю… Кто это так тебя? — я в глубоком шоке.

Дико хочется подойти и обнять его. Поцеловать каждый шрам. Сказать, как, не смотря на все, я истосковалась. Как мне его не хватало эти годы. Что любовь, как бы я ее не травила, никуда не ушла.

Но я продолжаю сидеть, глядя на него расширенными от ужаса глазами.

— Это были жаркие и полные приключений годы, — выгибает бровь. — И не смотри на меня так, я в жалости не нуждаюсь.

— Не жалость это, — говорю и тут же опускаю глаза. — Не только она… — добавляю тише.

А как смотреть на исполосованное шрамами тело, не представлять, какие это были раны, и при этом не жалеть?

— Жалость, — из его груди вырывается шипящий выдох. Кухня наполняется запахом горечи. — Все чего я удостоился… Хоть не равнодушие, — смотрит на меня прищурившись. В глазах пелена, а за ней, он скрывает бурю эмоций, сдерживает их, не показывает. — Не бери в голову. Было и прошло. Выжил. Пришел забрать свое и наказать виновных.

— Ты знаешь, кто тогда на нас напал? — подтягиваю ноги к груди. Упираюсь подбородком в колени.

— Исполнителей уже нет в живых. К сожалению, — сжимает руки в кулаки, на руках вздуваются вены. — Иначе я бы их собственноручно четвертовал.

Денис из прошлого так бы не поступил. Он бы искал способы наказать их законно. А этот загадочный Денис, я уверена, не задумываясь бы их искромсал.

— А кто их нанял? — пересохшие губы едва шевелятся.

Сколько раз я задавалась этим вопросом. И до сих пор он меня не отпустил. Кому мы так мешали?

На ум у меня всегда приходил только один человек — мой отец. Но у меня нет ни доказательств, ни полной уверенности.

Денис был женат на моей сестре, они ждали ребенка. Я взбрыкнула, нарушила наши договоренности. Неужели этого хватило, чтобы он сотворил подобное?

Какие цели?

— Не знаю. Пока не знаю, — берет нож и с яростью вонзает его в разделочную доску. Вздрагиваю. — Но я непременно найду эту тварь. Возможно, мой папаша приложил к этому руку.

— Нет, — мотаю головой. — Только не Ярослав. В этом я уверена.

Глаза Дениса вспыхиваю яростным огнем. На моих глазах черный пылающий зрачок поглощает радужку. А лицо бледнеет.

— Защищаешь? Подружились? Или не только?

— За это время узнала твоего отца совсем с другой стороны, — его ярость в тиски меня сжимает. — Он не желал тебе зла. И он оплакивал тебя.

— Конечно, — скалится. — И нас с тобой он разлучал только из лучших побуждений!

Ярослав многое мне рассказал из прошлого, около постели моей умирающей матери. Тогда он был откровенен. И на многие вещи, я теперь смотрю иначе.

— Это прозвучит дико, но, да, — сминаю пальцами подол платья. — У него не было выбора.

— После того как меня не стало, папаня подсуетился и тебя утешил? — слова как хлесткие пощечины.

— Ты в своем уме?! — моя злость поднимается из глубин, я снова закипаю.

Жалость и сострадание оттесняет негодование. Что бы он ни пережил. Денис ведь меня всю жизнь знает, но продолжает обвинять в несусветных вещах.

Он в них верит?

Кем он меня считает?

— Сын от него? — добивает новой мерзостью.