Николай Губенко - Режиссер и актер

Слов нет, даже в подобных, иллюзорно фальшивых ситуациях, Губенко искренен и обаятелен. У меня порою возникало чувство, что он прибавляет палочку к нулю. Роли нет, и роль есть. Николай еще раз блеснет своим артистическим мастерством во второй серии, когда смертельно усталые участники автопробега почти целую часть пляшут яростную джигу. Разумеется, тряхнет стариною и бывший матрос. Актеры, в первую очередь Губенко, работают пластично и азартно, снято все в динамике, взволнованно.

Однако - это звучный концертный номер, не больше и не меньше. Он мало, что добавляет к нашему пониманию центрального образа. Не получился он как эстетически значительный тип своей эпохи, - так думал я в 1970 году, так думаю и сейчас, пересмотрев заново картину

По замыслу, фильм "Директор" как бы продолжал линию, намеченную теми же Салтыковым и Нагибиным в картине "Председатель" с его главным героем, неистовым председателем послевоенного колхоза Егором Трубниковым в блистательном исполнении Михаила Ульянова. И в Зворыкине та же целеустремленность. Властность, решительность, организаторский талант, природный ум. Оба они - прирожденные лидеры коллектива. Но Зворыкин не только человек иной эпохи, он проходит, казалось, и более длинный и сложный жизненный путь, чем Трубников: от рядового матроса до капитана социалистической индустрии, близкого сподвижника наркома Магораева, в облике которого угадываются многие черты сталинского наркома Серго Орджоникидзе, со старым своим соратником Сталиным разошедшимся и безвременно погибшим.

И все же, как художественный тип, Зворыкин не дотягивает до уровня и масштаба ульяновского председателя. Губенко сделал все, от него зависящее, чтобы его герой встал рядом с Трубниковым, но сценарий и режиссура такой возможности не давали. Казалось бы, жизнь героя "Директора" полна остросюжетных ситуаций. Однако от эпизода к эпизоду наш зрительский интерес происходящему на экране не возрастает, а, скорее, падает. Во второй серии местами становится просто скучно. Применяя весь доступный ему арсенал выразительных средств, Губенко старается держать зрителя в напряжении, и на экране возникают иногда зрелищно эффектные сцены. Но мимолетно эффектные...

Любопытно, что сам Губенко отдавал предпочтение именно второй, а не первой серии. Та, вторая, представлялась ему, по его собственным словам, разнообразнее, полнокровнее актерски. И его отношение к герою выразилось здесь конкретнее и отчетливее.

Что ж, мнение критика не всегда совпадает и должно совпадать с мнением художника. Как говорится в таких случаях, время - рассудит. Но "Директора" мало кто сейчас желает видеть. Все-таки, подчеркну, я никак не собираюсь перечеркивать работу Губенко. Он играет с полной отдачей сил на протяжении всей ленты. Однако и не может полностью преодолеть внутреннюю шаткость драматургической конструкции. Да, Губенко выразителен, экспрессивен. Но один в поле не воин. И верно заметил Л. Аннинский, "грандиозный эпический характер рассыпался на детали".

Труднее, однако, согласиться с общей оценкой критиком актерских (экранных) работ Губенко 60-х годов. Чтобы точнее представить позицию Аннинского, придется привести длинную выписку из его брошюры.

"... Глубокая логика заложена не в быстром успехе Губенко-актере, а в смутном чувствуемом неуспехе его существования в артистическом воздухе шестидесятых годов.

В чем тут дело? Он заряжен бешеной энергией действия, а в центр выходят герои рефлектирующие. Он ненавидит "слюнтяйство и прекраснодушие", но что он может противопоставить "прекраснодушию"? Жесткость? Опыт? Трезвость? Азарт? В ту пору ответов ищут совсем на другом краю. И спор идет на другом языке. Спорят Баталов и Смоктуновский (имеется в виду спор Гусева и Куликова в фильме "Девять дней одного года" - Е. Г.), два умника, два идеалиста, два мечтателя - они-то и находят актерскую интонацию, символическую для того времени. Если же говорить о сверстниках Губенко, то есть о том, кого выдвинули сверстники, - о герое, тип которого оказался во времени, - ну кто же? Конечно, Олег Табаков! Острослов, умничающий насмешник, задаватель каверзных вопросов, несомненно, из "слюнтяев", и, несомненно, "прекраснодушный" идеалист.

Губенко - диаметрально другой. Он не подходит к шестидесятым годам ни по фактуре, ни по пафосу".

Спору нет, о чем у нас уже шла речь выше, "розовские мальчики", к ним можно отчасти присовокупить и юношей из "Заставы Ильича", концептуально характерны для экрана и сцены шестидесятых годов. Но стоит ли подверстывать к ним Гусева и Куликова? Конечно, это - интеллектуалы, склонные к постоянной рефлексии и дискуссиям. Но они, в параметрах своей профессии, и люди активного действия, поступка. Им свойственны, одному больше, другому меньше, и трезвость, и идеализм, и азарт. Как свойственны эти качества, хотя и сугубо на иной лад, веселому и отзывчивому шоферу Паше Колокольникову из фильма В. Шукшина "Живет такой парень"(1964 г.).

Сейчас становится все очевиднее, что этико-эстетическая палитра художественной культуры 60-х годов внутренне богата разными красками и тонами. Только не все эти краски засверкали с равной яркостью. Отчасти по вине художников, но больше по вине свирепой цензуры и жесткого диктата чиновников. Этой эпохе могли бы быть вполне созвучны и губенковские Блюхер и Зворыкин, как ей созвучны (в сатирическом ключе) его Керенский из спектакля "Десять дней, которые потрясли мир", и Пугачев из композиции по С. Есенину. Или, тем более, Егор Трубников в исполнении М. Ульянова, фильм "Председатель" (1964 г.).

Тут дело не в актере, а в драматургии и режиссуре тех или иных лент, в их идейной концепции. Еще раз подчеркну, что в отличие от театра, советский кинематограф не предложил тогда Губенко ни одной роли, которая бы по-настоящему соответствовала масштабу его творческих возможностей. "Я считал, - заметит он с горечью в беседе с Аннинским, - что моя актерская судьба не сложилась...". Сказано это с излишней самокритичностью, но доля истины здесь содержится.

***

Как знать, если бы Н. Губенко целиком сосредоточился на работе в Театре, то он бы уверенно занял там лидерствующее, премьерное положение. Но мы уже убедились, что его, по разным причинам, магнетически влек к себе и экран. Так он и очутился в 1968 году на студенческой скамье в родном своем ВГИКе, на режиссерском отделении.

Решение довольно рискованное. Режиссура игрового фильма - профессия в кино самая жесткая, тяжелая. Только единицы пробиваются в ней к славе и успеху. А так возьмите наугад список выпускников Института кинематографии за любой гол по данной специальности и тотчас убедитесь, что в подавляющем большинстве этот список состоит из ничего не говорящих фамилий. За ними зачастую стоят люди с покореженными судьбами. Сменившие полученную профессию, прозябающие на студии где-то в тени. Почему? У одних не хватило таланта, у других - воли и энергии, у третьих - здоровья, у четвертых удачи и связей... И конкуренция здесь жестокая. Старые кинематографисты любили повторять: режиссер режиссеру - волк, а оператор оператору - волчок. В последнем слове обыгрывалась фамилия одного из известных операторов.

Однако Николай верил в себя, в свою счастливую судьбу. Немало значила для него и твердая поддержка С. Герасимова.

Главным, что привело Губенко в кинорежиссуру, была внутренняя логика его творческого развития. Ему надоела постоянная зависимость его как актера от чужой воли. "Я почувствовал, - говорил он в одном интервью, что как актер участвую в деле, подчас не приносящего желаемого результата: я, так или иначе, приспосабливался к стремлениям режиссера. И то, что хотел сказать зрителям режиссер, не всегда совпадало с моими намерениями. Актер, по-видимому, всегда будет зависеть от сценариста, дающему ему материал для игры, от режиссера, трактующего этот материал. Желание говорить о том, о чем, мне кажется, необходимо говорит сегодня, наличие своих мыслей, идей и, главным образом, возможность выбора темы - все это, вместе взятое, стало причиной того, что я закончил режиссерское отделение ВГИКа"5.

Что ж, Губенко не первый, и не последний, кто в поисках большей творческой самостоятельности ушел из актеров в кинорежиссуру. Обычно тут бросают первую свою профессию. Или сводят ее к исполнению чаще всего эпизодических ролей в собственных картинах. При несомненной близости режиссерской и актерской профессии, постоянно их бывает совмещать нелегко даже по чисто психологическим причинам. В одном случае ты полный хозяин на съемочной площадке, в другом, не у себя на картине, - лицо зависимое, подчиненное.