Николай Губенко - Режиссер и актер

Бывший учитель, а потом старший лейтенант Егоров из картины "Пришел солдат с фронта" вернулся домой без руки, но сохранив в сердце своем и доброту, и отзывчивость. А боевой офицер Криворучко вышел из войны не только с искалеченными руками, но и с искалеченной душой. Он внутренне зачерствел, привык к окрику, не умеет проникнуться чужой болью, хотя остается человеком вовсе не злым, скорее, - добрым.

Егоров и Криворучко - два вполне типических вариантов одной судьбы. И обе они, что долго не решалось признавать наше искусство, равно возможны. Война закаляет и умудряет, но и огрубляет, делает жестче, равнодушнее. Истина простая, общеизвестная, однако, и бесконечно сложная в практическом преломлении.

В немалой степени озлобленность присуща и Алеше, в чем он и несколько схож с обидчиком-педагогом. Осознает ли Криворучко свою нравственную ущербность? Хочется надеяться, что "да". Алексей же Бартеньев, это точно, ее осознает и стремится полностью изжить в себе. Потому он, а не только из-за зова сердце, и начнет разыскивать братьев и путешествовать в собственное детство, Там завязались ниточки, ведущее в его настоящее и будущее.

***

Огромная квартира, по коридору и комнатам можно ездить на велосипеде. Роскошная обстановка. Холодильник, полный отменных продуктов. Хозяин прямо-таки "новый русский" 70-х годов. Так живет преуспевающий архитектор Денис. Старшему брату всегда везло в жизни. Радушно, с купеческими замашками потчует Денис разыскавшего его брата. Режиссер очень точно выбрал актера на эту роль: Александра Калягина. Как мало кто в нашем кино, он умеет в своем исполнении смешивать темные и светлые краски. Его герой говорлив, суетлив, хвастлив. Но и по детски открыт душой, сердечен, хотя бы внешне, неглуп. Кто же он есть в действительности? Вместе с Алексеем Бартеньевым зритель стремится разгадать эту загадку.

Денис не забыл, что когда-то в детстве он, в сущности, отрекся от попавшего в беду младшего брата. Это - незаживающая рана у обоих. Может быть, она меньше ноет и напоминает о себе у Алексея. Он много пережил и понял, а, значит, и простил. Вероятно, слова оправдания находил для себя и Денис. И сознавал, что это только слова, жалкое оправдание. И не разыскивал он брата не только от лени, но и потому, что совестно было. И вместе с тем оба они понимают, что прошлого не поправишь, и бесполезно за него цепляться.

Ёрничая, Денис уверяет своего незваного гостя, что у него "ноу проблем, ноу проблем". Однако из его телефонного разговора выясняется, что у Дениса проблемы все-таки есть. Равно как и свои принципы и убеждения: ему предлагают какую-то сделку, он от нее отказывается. А, может быть, он просто рисуется, демонстрируя принципиальность перед братом? Нет, вроде бы он искренен. И тут же у Алеши, и у зрителей в сознание мелькают сомнений: от трудов праведных не наживешь палат каменных. А палаты-то у Дениса шикарные, что многократно подчеркивается в эпизоде.

В общем же, встреча родных братьев получилась теплой, даже, пожалуй, доброй. Однако и особой душевной близости не возникло. Да и откуда ей было возникнуть? Года не горы, их не обойдешь и преодолеешь.

Совсем иная доля у самого младшего брата, Сергея. В этой роли снялся любимый актер Шукшина Георгий Бурков, которого высоко ценил и Губенко. Бурков, как всегда, достоверен и убедителен в своем исполнении. Его герой вор, рецидивист, в конец изверившийся в людях и в самом себе. О таких людях говорят - пропащий. Спору нет, он, и в первую очередь он сам, виноват в своей трагической участи. Но от этого никому не легче.

Алексей находит Сергея в колонии, где в убогой комнатке для свиданий и происходит безрадостная встреча. В трактовке этого эпизода Губенко не позволяет себе ни малейшего намека на сентиментальность и умиление. Разумеется, ему, как и нам, зрителям, жалко Сергея. Он - совершенно разбитый жизнью несчастный человек, выглядящий старше Алексея. Но этические акценты расставлены четко и ясно. Сергей получил то, что заслужил. Но как, почему дошел он до преступлений?

Нас снова обращают в прошлое героев. С надрывом и ненавистью подчеркну: ненавистью!
– говорит Сергей об их матери, которая, не выдержав голода и беспросветки, наложила руки на себя. "Нашла выход - в петлю полезла!.. Нет, милая! Родила четверых - поставь их на ножки сначала. Будь хоть война, хоть всемирный потом! Вот тогда ты мать! Не верю, не верю, чтоб она не подумала о том, что нас ждет без нее! Подумала! Подумала! Знала даже наверняка, что мы сдохнем, сдохнем! Знала! И в петлю полезла!.. А другие терпели...".

Что скажешь на это? Алексей молчит, но его молчание вряд ли означает согласие. Проклинать родную мать - последнее дело, хотя и есть доля истины в горьких выкриках Сергея. Мать тоже надо пожалеть, оплакать. Она еще одна из бесчисленных жертв великой войны, точное количество которых не способна установить никакая статистика. Сергей - тоже подранок. Только в отличие от своих более сильных и удачливых братьев, выброшенный из общества, которое он яростно возненавидел.

Вероятно, Сергей, если и преувеличивает, то не намного, говоря Алексею: никто по-человечески до тебя со мной не разговаривал. Тот испытывает в отношении к нему щемящее чувство вины. Раньше следовало бы разыскать младшего брата. Гораздо раньше. Возможно, тогда бы и удалось его отогреть, спасти. Выходит, и самому писателю Алексею Бартеньеву свойственен некоторый дефицит добра. Неспешение с ним.

В кинокритике отмечалось, что при всей художественной убедительности этого эпизода, он не слишком органично вписывается в драматургию фильма. Если оппозиция Алексей - Денис логично протягивается в их взрослое бытие из их детских лет, то Сергей даже намеком в них не присутствует. Самый младший брат возникает чересчур "вдруг", неподготовленный предшествующим течением событий, что обедняет его образ.

Бурков вынужденно играет некоего урку вообще, отталкиваясь, видимо, от прежней своей и весьма заметной работы - роли бандитского главаря в фильме "Калина-красная". Внутренне Сергей схож и с Егором Прокудиным из того же фильма: по природе своей хороший мужик, сбитый силой обстоятельств с нравственного стержня. В образе самого младшего Бартеньева, есть, по выражению критика Ю. Тюрина, и некоторая "литературность". Не очень верится, когда этот, толком никогда не учившийся человек, обнаруживает серьезное знание Достоевского. И строго судит о нем: "А за что его любить-то интересно? Кому нужны его слезы и невинные младенцы? Чужое страдание для постороннего - ложь!". Конечно, среди воров и бандитов встречаются и начитанные люди, но тут уж лексика чуть ли литературоведческая.

Н. Губенко упрекали и в том, что Алексей Бартеньев психологически несовместим с самим собой мальчиком. Первый-де в исполнении Ю. Будрайтиса подчеркнуто сдержан, даже суховат, а второй - душевно распахнут, эмоционален. Мне думается, что подобный упрек не основателен. Жизнь капитально меняет людей, и вовсе не обязательно, что они сохраняли на всем ее протяжении свои детские характерологические черты. Да и потом не столь же распахнут Алеша. У него, что убедительно передано юным исполнителем Алешей Черствовым, отнюдь не детский, а, скорее, по взрослому пытливый, даже взыскивающий взгляд. Немало из того, о чем думает мальчик, остается глубоко в душе. У него, кроме погибшего Вали Ганьдина и рано умершей сестры, нет близких друзей, он больше тянется к взрослым.

Официозная критика, в общем, поддерживала фильм Губенко, поддерживала подчас весьма странно. Рассказ о детстве Алеши и его приятелей всецело принимался. А вот когда режиссер начинал показывать, как Бартеньев взрослый встречается с братьями, то это вызывало отрицательную реакцию. Дескать, здесь Губенко схематичен, не интересен. Есть резон в замечании, что "Подранки" несколько слабее в эпизодах, "где действие перебрасывается в наши дни". Слабее художественно, но не концептуально. Концептуально "взрослый" пласт картины, вызывающие прямые ассоциации с нынешней действительностью, даже сильнее и острее "детского". Но этого официозная критика не хотела признавать.

В брежневскую эпоху было так не желательно признавать во взрослых братьях Бартеньевых наших вполне реальных современников, представителей послевоенной генерации. Очень уж она оказывалась далекой от того мифологического идеала советского человека, которая сверху упрямо навязывался искусству. Разве мог этот человек - Алексей Бартеньев - иметь какой-либо дефицит добра? Конечно, нет. Оно ему должно было быть свойственно, так сказать, по определению, и в избытке.

Ну и, разумеется, победоносная великая война могла давать зримые уроки лишь великой доброты. Все остальное заранее объявлялось не типичным и как бы не существующим. Позволю себе вспомнить анекдот той поры. В поезде едут Ленин, Сталин и Брежнев. И вдруг поезд остановился. Что делать? Ленин: надо срочно устроить субботник. Сталин: надо тут же расстрелять машиниста. Брежнев: давайте задернем занавески и решим, что мы едем и едем.