Николай I Освободитель // Книга 9

Империя на глазах становилась более гомогенной, а значит более крепкой и устойчивой к разного рода внешним влияниям и кризисам.

Ну а в начале сентября 1850 года в Николаев прибыл с визитом первый американский лидер — президент Мексики генерал Хосе де Урреа. Не то чтобы это было каким-то действительно значительным событием, в конце концов видали мы у себя в гостях политиков и покрупнее, однако повод для визита — официальный и неофициальный — делал его как минимум достойным упоминания.

Прибыл мексиканец на корабле «Игнасио Альенде», названном в честь героя мексиканской войны за независимость. Немого раньше этот корабль носил имя «Гридень» и плавал под Андреевским флагом, однако у нас намечалось в скором времени вступление в строй нового поколения крейсеров — пока еще все так же парусно-винтовых — и в 1848 году мы этот вымпел за умеренные деньги сбагрили мексиканцам, где он стал флагманом их не слишком могучего флота.

Встречали «эль президенте» максимально громко, изо всех сил показывая, на сколько большое значение Россия предает сотрудничеству с дружественной центральноамериканской республикой.

— Доброе утро, господин президент, — я встречал де Урреа прямо на дворцовом причале, благо глубина Бугского лимана, на берегу которого и стоял Николаев, позволяла заходить сюда кораблям с любой осадкой. Не зря же здесь в далеком будущем-прошлом строили советские авианосцы. — Рад вас видеть.

Испанский на простом разговорном уровне я знал еще в прошлой жизни, тут — вместе с французским и немецким это было сделать не сложно — подучил его до относительно свободного. От обращения на родном языке де Урреа мгновенно расплылся в улыбке и протянул мне открытую для рукопожатия ладонь.

— Ваше императорское величество, — президент выглядел достаточно крепким пятидесятилетним мужчиной, седые короткие волосы, жесткие черты лица, не слишком высокий рост. Его, наверное, когда-то можно было даже назвать красивым, но многочисленные морщины и несколько шрамов на лице делали мексиканца визуально старше своего возраста. Было видно, что генерал не всю жизнь провел во дворцах, а положение свое добыл, что называется «от клинка». — Спасибо за приглашение, для меня лично и для всей Мексики это значит очень много.

Действительно, хоть прошло уже добрых тридцать лет с начала освобождения испанских колоний от владычества погрязшей во внутренних проблемах метрополии, далеко не все страны Европы решились установить с латиноамериканцами полноценные дипломатические отношения.

В этом варианте истории процесс деколонизации Южной Америки пошел иным путем и Мадрид в итоге умудрился сохранить за собой достаточно приличный кусок территории вокруг озера Маракайбо и на Тихом Океане. При этом испанцы продолжали иногда делать попытки вернуть себе часть былых владений, без особого успеха, надо признать. Ну и при формальном признании бывших колоний прямых дипломатических отношений у Мадрида со странами Латинской Америки все равно не имелось. Соответственно и часть других стран Европы союзных Испании и Франции — Парижу, впрочем, не мешало это иметь достаточно тесные экономические связи с той же Аргентиной — были в этом отношении с пиренейцами солидарны. Не то чтобы та же Мексика от такого отсутствия дипломатических связей сильно страдала, но все же контакт на самом высоком уровне с одной из сильнейших стран мира должен был изрядно добавить самому де Урреа легитимности. Как внутри страны, так и снаружи.

— Прошу вас, — я указал рукой в сторону стоящих чуть поодаль повозок почетного конвоя и поинтересовался, — как доплыли? Без особых проблем?

— Никаких проблем! — Мексиканец, хоть и пытался не показывать это слишком уж явственно, был очевидно рад наконец сойти на твердую землю. Все же сорокадневный переход через полпланеты — от Веракруса до Николаева не много не мало четырнадцать тысяч километров пути — для непривычного к таким путешествиям человека — это достаточно тяжелое испытание. Физически и морально. — Скажем так, я ожидал гораздо худшего.

— О да! — Усмехнулся я, — еще лет двадцать назад такие путешествия были гораздо более долгими и куда менее приятными. Паровая машина воистину великое изобретение.

— Воистину.

Так перекидываясь ничего не значащими фразами, мы не торопясь дошли до подготовленного транспорта, погрузились в кареты — кроме самого президента в состав мексиканской делегации входило добрых три десятка человек, спасибо телеграфу всю информацию мы имели заранее, так что могли хорошо подготовиться к приему гостей — и двинули в сторону дворца.

Де Урреа принял на себя откровенно диктаторские полномочия еще во время техасской войны — при этом фактически переворот против Санта-Анны произошел в том числе и с участием некоторых российских агентов — и потом переизбирался без больших усилий уже два раза на общереспубликанских выборах. Следующий тур народного волеизъявления в Мексике должен был состояться в 1852 году, и действующий президент практически не скрывал своего желания сделать свои полномочия бессрочными.

При этом авторитет генерала у себя на родине при всей любви латиноамериканцев к восстаниям и прочим беспорядкам, был подавляющий. Достаточно сказать, что за пятнадцать лет существования Мексиканской республики до де Урреа успело смениться больше тридцати президентов. Тот же Санта-Анна успел позанимать этот пост раз пять, если мне память не изменяет. Естественно, такая политическая чехарда и на жизни в стране отражалась не самым лучшим образом.

Пятнадцать же лет под руководством де Урреа выдались куда более спокойными. Изначально заработав огромный авторитет на «победе» — Мексика не проиграла, не лишилась территорий и это уже было огромным достижением, пусть даже самую весомую гирьку на военные весы бросили отнюдь не латиноамериканцы, а русские — в войне с США, генерал обеспечил стране больше десяти лет стабильного поступательного развития.

Внешние инвестиции — как русские, так и, скажем, британские — значительная часть потока мигрантов из Европы, несколько масштабных инфраструктурных проектов… Двадцать миллионов населения, небольшая но достаточно боеспособная армия, стабильный экспорт серебра и хлопка: республика на глазах превращалась в достаточно серьезного игрока. Не такого как США, например, и не типичная банановая республика это точно.

— Как вам город? — Прежде чем заезжать во дворец, мы дали небольшого кругаля, чтобы показать гостям лучшие виды столицы.

— Удивительно, если честно, — де Урреа не скрывая своего любопытства крутил головой на все триста шестьдесят градусов, как будто был на не президентом достаточно большой страны, а десятилетним школьником из провинции, вывезенным по случаю праздника в большой город. — Очень чисто и очень красиво. А это каменное покрытые мостовой…

— Асфальт.

— Да, асфальт, просто чудо. Никакой грязи и очень удобно ехать. Тихо и не трясет!

— Продукт переработки нефти, — я напряг память и добавил. — Вроде я слышал, что в Техасе есть возможность ее добывать без больших проблем.

— Вернусь, обязательно уточню, — кивнул президент. — Я слышал вы, ваше императорское величество, сами принимали участие в планировании своей новой столицы?

— Исключительно на уровне идеи, не больше, — усмехнулся я, довольный похвалой. — Не думали и себе столицу поменять, господин президент?

— Просто Хосе.

— Тогда и вы зовите меня Николаем, — мы еще раз пожали друг другу руки. Этот обожжённый солнцем и порохом вояка вызывал у меня какую-то совершенно иррациональную симпатию. Возможно тем, сделал себя сам и выгодно отличался внутренними качествами от большинства моих европейских «коллег», которых сложно было назвать как-то иначе чем посредственностями. — Куда-нибудь севернее? И, может быть ближе к побережью?