Николай I - Попаданец. Книга 3

Османский флот давно миновал период своего расцвета и теперь у причала вызвышались мачты восьми фрегатов и двух полусгнивших линейных кораблей, один из которых, старый трехдечный гигант "Махмудие" как китовая туша возвышался над более приземестыми фрегатами. При виде незнакомых, странно выглядевших кораблей с андреевским флагом, толпа на пристани пришла в движение. Люди что то кричали, размахивали руками, указывая на запиравшие вход в бухту узкие силуэты эскадры. Адмирал Корнилов, командующий Черноморским флотом находился посреди пролива на флагманском бронефрегате "Три Святителя". Оглядев в бинокль саму бухту и противоположный берег и убедившись, что основной османский флот находится у причала, он отдал приказ открыть огонь. Эта операция требовала значительной точности исполнения от канониров. Все бухта, насколько хватало глаз, была усеяна разномастными торговыми судами под дюжиной иностранных флагов. Благо боевые корабли Блистательной Порты размещались отдельно, что позволяло сосредоточить огонь, без ущерба для купеческих транспортов. Через две минуты башни броненосцев, уже направленные на турецкие суда, окутались дымом, а их корпуса вздрогнули от выстрелов. Громовое ухо прокатилось по бухте, спустя несколько мгновений прерванное разрывоми снарядов. Причал, где находился османский флот окутало дымом. Люди на пристани более не суетились, а в ужасе разбегались от летящих осколков. Через полчаса непрерывной каннонады от турецких кораблей осталась лишь груда горящих обломков. Большинство экипажей находились на берегу, а горстка матросов оставленных на вахте даже не успела сообразить, что происходит. Те, кто уцелел после первого выстрела, бросались в воду с горящих кораблей или по сходням спешили покинуть, ставшее таким не уютным место.

Удостоверившись, что вражеского флота больше не существует, Корнилов приказал прекратить огонь. Больше достойных целей для его артиллерии не было. В бухте наступила тишина. Лишь крики рененных турецких матросов, державшихся за обломки, доносились от лазурной поверхности моря. Следуя сигналам с флагмана, шесть броненосцев, подняв якоря направились на юг, в Мраморное море. Им еще предстояло разгромить укрепления Дарданелл и дождаться транспортов с десантом, который закрепится на месте замиренных фортов. Через три часа после столь оглушительной премьеры, у входа в бухту показалась цепочка транспортов и десантных судов. Под дулами русских орудий турки не осмелились приблизится к пирсам, у которых во мгновение ока оказались десантные суда. Оттуда по сходням посыпались солдаты, бегом занимая позиции по периметру порта. Матросы и купцы с иностранных судов, вымпелами получившие указание оставаться на месте, осмелев выскочили на палубы и разинув рты созерцая развернувшиюся перед ними картину. Мир на их глазах стремительно менялся.

Яркое солнце непривычно резало глаза, отчего Федор приложил ладонь казырьком рассматривая широкую мощенную площадь и голубую воду Босфора, от которой отсвечивали солнечные блики. Вниз от площади шли широкие каменные ступени, по которым сновал разношерстный люд. Среди них мелькали и выцвевшие солдатские гимнастерки, которые спешили на молитву в храм. А еще ниже, на набережной, расположились мелкие торговцы, громко зазывавшие прохожих. На ступенях и на самой площади сновали коробейники из греков, торгующие свечами, крестиками и даже святой водой из самого Иерусалима. Повернувшись и опираясь одной рукой на палку Федор задрал голову, разглядывая величественный купол Святой Софии. На самом его верху красовался простой медный крест, тускло блестевший на ярком южном солнце. Говорили, что император привезет с собой в дар храму более подобающий позолоченный крест, но и этот, несмотря на простоту, выглядел вполне величественно. Само здание вблизи выглядело обвешталым. На масивных красноватых стенах виднелись трещины и потеки, оставленные неумолимым временем. А на месте снесенных минаретов остались ямы засыпанные гравием.

Вытерев пот с лица большим синим платком и вернув его в карман, Федор, немного прихрамывая последовал во внутрь храма на воскресную молитву. В своем выцвевшем и потертом мундире он не выделялся из толпы таких же как он солдат, составлявших добрую треть прихожан. Это был его первый выход в город после ранения. До этого он лишь довольствовался рассказами и солдатскими сплетнями о том, что происходит в огромном городе и вообще в мире. А потому свой первый выход в город он решил посвятить Святой Софии, тем более, что выпало воскресенье.

Внутри храма царил прохладный полумрак, особенно приятный после пекла, царящего снаружи. Солдат прошел несколько шагов и замер, пораженный величием и в то же время хрупкостью строения. Благоговейно перекрестившись он смотрел ввех, откуда их под парящего над колоннами купола лился, переливаясь, свет, озаряя огромное строение и разноцветные мраморные плиты пола. Людские голоса гулом отдавались от каменной облицовки, от чего в храме стоял несмолкаемый гул. В ожидании патриарха народ делился впечатлениями и новостями.

В Стамбул, а по-нынешнему Царьград Федор Кошка попал двадцать третьего августа 1858 года, в составе второй воны десанта. Уже позже, в госпитале он вспоминал, как прямо посреди учений в Киевской губернии, их шестнадцатому полку приказали совершить короткий марш-бросок до железнодорожной станции, где уже стоял эшелон, уходивший в Одессу. Сразу по прибытии, весь полк отправился в порт, в котором были развернуты огромные склады с оружием и боеприпассыми. Ничего не понимающих солдат выстроили в шеренги прямо на пристани и ошарашили новостью, что они идут воевать Царьград у Турка, дабы отомстить ему за притиснения христианских народов и поругание христианских святынь. Загрузивши с собой двойной боекомплект и дополнительный рацион сухарей, солдаты погрузились на транспорты, которые прямо ночью отчалили на юг, в сторону Царьграда. Как оказалось, война началась еще день назад и за это время ударный корпус русской армии должен был захватить форты на Босфоре и высадится в бухте Золотой Рог. Но никто на самом деле не знал, что за этот день произошло, и солдаты, все еще находсь в невединии и теряясь в догадках, травили байки в течениивсе всех двух дней перехода. Их траспорт, переделанный из зерновоза не отличался даже минимальным комфортом. Но погода стояла теплая и служивые расположились на палубе. Конвой в пять десятков транспортов несколькими колоннами шел в вожделенной цели. Вокруг сновали всего шесть небольших фрегатов, прикрывавших эту отару. Вся надежда была на то, что туркам сейчас не до транспортной колонны, ибо их флот оказался запертым в Мраморном море.

Днем офицеры разъяснили план действий. Шестнадцатому полку предстояло действовать в составе пятой пехотной дивизии и развить успех первой волны десанта, зачистив азиатскую часть Стамбула от войск неприятеля. Судя по последним сводкам, полученным от почтового корвета прямо в море, благодаря внезапности, Первому ударному корпусу удалось захватить форты Босфора и причалы на обеих берегах Османской столицы, включая стретегически важный мост Новый мост . Но сил для захвата всего города и предместий не хватало. Поэтому солдаты закрепились на обоих берегах Босфора, заняв круговую оборону на случай контратаки противника. Пятой дивизии предстояло выдавить остатки столичного гарнизона из Стамбула и занять предместья, дабы не допустить прибытия подкреплений. Паралельно надлежало задержать всех османских чиновников, кои не успели покинуть столицу, для передачи их военной разведке.

Два дня прошли без особых приключений, пока они не добрались до Босфора. Несмотря на заранее запланированный ордер, некоторые суда перемешались, отчего у входа в пролив возникла толчея. Наконец головной фрегат вице-адмирала Куценко выдвинулся вперед и вымпелами стал направлять транспорты, наводя порядок среди сбившийся в кучу отары. Проходя Босфор Кошка увидел, как часть судов бросила якорь и на шлюпках перевозит солдат к захваченным ранее фортам. С берега слышались радостные выкрики, а над полуразрушенными валами реял трехцветный российский флаг. Через четыре часа неспешного хода их транспорт добрался, наконец, до пристнни, где их уже ждали. Еще до прибытия офицеры выстроили солдат на палубе в полном снаряжении. Как только спустились сходни, по свистку подполковника все бросились вниз, на пирс, где весь полк выстроился и устроил поротную перекличку. Проверив, что все солдаты на месте, полковник обратился к солдатам с короткой речью:

– Братцы, сегодня нам предстоит сделать то, о чем мечтали поколения наших отцов и дедов. Освободить поруганные христианские святыни и братские нам христианские народы от осмнского гнета, дабы навечно закрепить земли эти за империей. Первый ударный корпус уже показал мощь русского оружия. Не посрамим же его и мы. Ну что удальцы, покажем турку, кто здесь хозяин?

– Покажем. Да мы его, - раздались выкрики.

– Ну что ж, тогда с богом робяты. За Веру, Царя и Отечество.

– Ураааа...
– гремело из солдатских шеренг.

Полковник отдал честь и отправился к орудийным расчетам, стоявшими поотдаль. Им предстояло сопровождать полк и оказывать ему огневую поддержку, ежели неприятель засядет в домах и станет оказывать сопротивление. Шестнадцатый разделился на батальоны, каждому из которых надлежало выдвигатся к стратегически важным точкам османской столицы.

Федор вспомнил, как их рота шла по узким, кривым улочкам огромного города, направляясь к казармам турецкого гарнизона, находившимся на северо-востоке этого лабиринта улиц, мостовых и площадей. Город поразил своей тишиной. Ставни домов оказались заперты. Лавки, кафе и цилюрни вымерли. Жаркий влажный ветер разносил по улицам мусор. Поначалу они встречали русских солдат из первой волны десанта. Те, в пропыленных мундирах, радостно приветствовали пополнение. От них Кошка и узнал о том, что после высадки десанта в городе началась паника. Часть жителей, в основном магометяне, бежали на восток, за пределы города, боясь страшных русских бешизбуков, коими они величали казаков. Остальные укрылись в домах и не показывали носа на улицу, выжидая, когда все закончится. По приказу начальства солдаты не мародерствовали и не давали мародерствовать местным. Хотя многие надеялись, что после того, как разгромят турка, им дадут кое чем поживится в захваченном городе. Стамбульский гарнизон в сорок тысяч штыков и сабель особого сопротивления не оказал. Сказался фактор внезапности. Часть из них успела отойти в предместья, где по-видимому дожидалась подмоги, но большинство попали в плен в блокированных казармах.

Через два километра русские патрули исчезли и началась вражеская территория. По дороге к казармам их путь проходил через небольшой рынок, где торговцы впопыхах оставили часть товара и теперь над грудами гниющих овощей и фруктов роились стаи мух. Сверившись с картой, майор повел свой батальон дальше, по широкому проспекту, который вел прямиком к баракам. С ружьями наперевес солдаткая колонна окружила обширные каменные здания, окаймлявшие выложенный булыжником плац. Но казармы оказались покинутыми. Лишь обрывки обмундирования и остальной ненужный хлам валялись на полу. Удостоверившись, что внутри пусто, солдаты собрались на плацу. Пока майор вновь возился с картой и совещался с ротными, откуда то неподалеку разнесся протяжный призыв муазина, а через несколько минут и несколько выстрелов. Озадаченный батальоный командир отрядил роту капитана Самохина проверить, что там происходит. Построившись в колонны и передвигаясь вдоль стан зднаний, рота двинулась на шум. Среди них находился и Кошка, в своем светлозеленом мундире и с вещевым мешком на спине, сжимая винтову, двигаясь в тени домов, зорко поглядывая на окна и крышы.