Николай I - Попаданец. Книга 3

Две главные операции этой войны: захват Проливов и высадка на Хоккайдо произошли одновременно. Главным в их проведении являлся фактор неожиданности, позволивший не только сократить жертвы среди десанта, но и давший время закрепиться на захваченных плацдармах и развить успех. Подготовка к десантным операциям велась уже несколько лет. Здесь упор далался на относительно небольшие, но хорошо обученные силы с мощной огневой поддержкой. Во-первых, для десантирования больших армий у нас попросту не хватало флота, а во-вторых большие силы усложняли и без того растянутую логистику. В итоге были созданы так называемые "ударные дивизии", куда отбирали наиболее способных офицеров и унтеров. Для сокрытия все этих приготовлений, вся подготовка велась фрагментально во внутренних губерниях империи, где будущие десантные силы проходили усиленное боевое слаживание. На Каспии, вдали от любопытных глаз, броненосцы класса "Альбатрос" подвергались многократному тестированию, которое выявило целый список недостатков требовавших устранения, прежде чем корабли пойдут в серию. Заодно на Каспии проходили учения два полка морской пехоты и специальные команды, для установки мин. Гальванические мины уже доказали свою эффективность в битве за форты Дагу, но их установка не была механизирована и представляла собой длительную и сложную процедуру. В Одессе, Николаеве и Севастополе, в пакгаузах накапливались боеприпасы и амуниция. План операции был составлен небольшой группой из четырех генштабистов в обстановке строжайшей секретности. За месяц до часа Х в Киевской, Полтавской и Царицынской губерниях прошли годовые дивизионные маневры. Подобного рода мероприятия проводились в течении последних пяти лет и не вызывали подозрений. Под прикрытием этих учений войска второй и третьей волны проходили последнюю подготовку, даже не подозревая, что скоро им придется применять приобретенные навыки. На этих учаниях солдаты впервые ознакомились с осколочными ручными гранатами, впоследствие оказавшимся столь эфективными в условия городских боев.

Для захвата Босфора и Дарданелл мы выделили сто тысяч человек, поделенных на три волны десанта. Первая волна, состоявшая из ударного корпуса в тридцать тысяч штыков и сабель ранним утром восемнадцатого августа 1858 года отправилась из портов Одессы, Николаева и Севастополя в сторону Стамбула. Транспорты шли пятью колоннами, охранемые всего шестью старыми фрегатами. За два часа до отбытия кораблей с десантом, в сторону Босфора ушли двадцать два броненосца класса "Альбатрос" и два бронефрегата под командованием адмирала Корнилова. Переход оказался черезвычайно тяжелым. Невысокие борта кораблей перехлестывало волнами, несколько машин заглохло по дороге, а два "Альбатроса" пришлось буксировать обратно из-за неполадок с паровыми котлами. Тем не менее, спустя два дня, ранним утром двадцатого августа, колонна из бронированных монстров оказалась у входа в Босфор. За пошедшие годы нашей разведке удалось составить довольно детальные планы укреплений Босфора и Дарданелл и иследовать подводные течения в проливах . К концу пятидесятых годов укрепления, призванные запереть проливы для русского флота, были в довольно плачевном состоянии, как и все остальное в дряхлеющей Османской империи. Этому способствовали как тридцать мирных лет, которые раслабили турок, так и вечно пустая казна, не позволявшая содержать форты и артиллерийские позиции на должном уровне.

Цепочка старых фортов, построенная еще генуэзцами, являлась скорее живописными развалинами и не использовалась как укрепления. Взамен, неподалеку от этих развалин османы соорудили артилерийские позиции, спрятанные за земляными валами и прикрытые равелинами. Кое-где имелись бастионы. Основной расчет строился на узости проливов и мелководье у берегов, не позволявшее эфективно лавировать. А потому крепости располагались напротив друг друга, дабы вести перекрестный огонь против судов противника. Эти малохольные позиции оснащались разномастной артиллерий различных времен и калибров. Половину пушек составляли тридцатишестифунтовые мастодонты времен Наполеоновских войн. Османский флот, придя в упадок, сократился настлько, что стало возможным вооружить форты, сняв пушки с кораблей. Правда имелись у турок несколько десятков бомбических орудий, но качество канониров сводило на нет и это небольшое достижение.

Появление русского флота и начало войны стало полной неожиданостью для Порты. Длительный мир и помощь России в борьбе против Али-Паши способствовали нормализации отношений между двумя империями. Форты на берегу Босфора еще мирно спали, когда сразу после восхода солнца на них обрушился огненый шквал. Прежде, чем сонные турки сообразили, что происходит, позиции по обе стороны Босфора превратились в дымящиеся руины, а на берег высадилась морская пехота. Впрочем, пленных оказалось немного, одни раненные. Те, кто не погиб после ужасной канонады, бежал куда глаза глядят, подальше от этих странных серых кораблей и их сокрушительных орудий. Дабы не тратить времени и по максимуму использовать эффект внезапности, броненосцы разделились на несколько групп. Пока первая группа, состоявшая из шести судов уничтожала форты у входа в Босфор, остальной флот проследовал дальше к следующей артиллерийской позиции. Таким образом позиции турок вдоль Босфора оказались под русским огнем почти одновременно, не позволяя врагу скоординировать усилия и подготовиться к отпору десанта. Разрушенные цели занимались морской пехотой с десантных судов следовавших за броненосной флотилией. Таким образом уже к полудню, полностью уничтожив босфорские укрепления, русский флот подошел к Стамбулу. Там, конечно слышали отдаленную канонаду, но еще не успели понять, что происходит. Единственная телеграфная линия, ведущая от побережья Черного моря к столице, оказалась перерезана.

Османский флот, стоявший в бухте Золотой Рог представлял из себя жалкое зрелище. Линейные корабли давно пришли в негодность и уже несколько лет не выходили в море. Старый трехдечный гигант "Махмудие", гордость османского флота, горой возвышался над остальными судами. Но времена его былой славы безвозвратно ушли. Его полусгнивший корпус и изношенный такелаж едва позволяли выйти в море, а команда все время проводила на берегу. Оперативный костяк флота составляли десяток фрегатов, три из которых являлись парофрегатами французской и английской постройки с колесами по бортам, затруднявшими артиллерийский огонь. Не удивительно, что в течении получаса от всего этого великолепия осталась лишь куча горящих обломков. Все же современный броненосный флот индустриальной эры был не чета деревянному. Двухсотпятидесятимиллиметровые снаряды попросту разрывали корпуса кораблей, за десяток выстрелов пуская их на дно.

Покончив с вражеским флотом, адмирал приказал произвести пару выстрелов по дворцу Топкапы и вглубь города, дабы обазначить серьезность намерений и дальнобойность русской артиллерии. Так или иначе, но турки не препятствовали высадке десанта прямо в порту, на глазах у многочисленных иностранных купеческих судов, стоявших на якоре в бухте. К вечеру две дивизии из ударного корпуса заняли порт, Галатский мост и господствующие высоты в европейской и азиатской частях Стамбула. На высотах была установленна полевая артиллерия и полевой телеграф, для координации действий между частями.

Сразу после разгрома османского флота, десяток судов под командованием вице-адмирала Новосильского отправились на юг, в сторону Дарданелл. Опасаясь передвигаться ночью из-за мелководий, адмирал встал на якорь у входа в пролив. Восход следующего дня встретил эскадру под парами, длинной змеей входящей в узкое горлышко пролива. К этому времени османы опомнились и попытались организовать оборону, но, тем не менее, фактор внезапности все еще был на стороне русского флота. Гарнизоны дарданелльских фортов оказались лишь частично укомплектованны. Запасы ядер и пороха давно не пополнялись, а часть его отсырела. Появление серых "Альбатросов" было встреченно выстрелами. Несколько ядер со звоном отскочили от бронированной обшивки. Как на учениях, шесть кораблей не спеша выстроились напротив османских позиций и бросили якорь. Через секунду раздался грохот двенадцати орудий и в воздух, ухнув, взметнулись комки земли и осколки кирпича. Остальные четыре броненосца, не останавливаясь, направились к последней позиции турок у южного входа в проливы. Как и за день до этого на Босфоре, к полудню все было кончено. К двум часам дня у полуострова Галиполи бросили якорь два транспорта из которых на берег переправились две пехотных батальона с полевой артиллерией. Солдаты спешно окапывались на разрушенных позициях, стараясь успеть до сумерек. Броненосцы перегородили пролив, встав на якорь в два ряда. Следующим утром подошел запоздавший транспорт с саперной командой, которая занялась установкой гальванических мин в узком горлышке пролива.

Три дня до прибытия второй волны десанта прошли в тревоге. Солдаты зарывались в землю, готовили позиции для полевых орудий и для тяжелой артиллерии, которая ожидалась со второй волной. Лишь когда на гаризонте появилась вереница судов под андреевским флагом, все вздохнули с облегчением. Теперь, даже если появится британский флот, или отошедшие от шока османы контратакуют, их будет чем встретить.

Для второй очереди десанта начало операции стало полной неожиданностью. Ничего не подозревающих солдат прямо посреди учений погрузили в поджидавшие эшалоны и направили в Одессу и Николаев. К этому времени город походил на муравейних. В порту скопились десятки транспортов, наскоро адаптированные для перевозки людей. На них загружались провизия, оружие и боеприпасы. Лишь перед погрузкой на корабли солдаты узнали о начавшайся войне и о том, что им предстоит воевать против коварных османов, угнетающих братские славянские народы. Третьему эшалону пришлось полегче. Газеты к тому времени уже пестрели заголовками о начавшайся войне и описывали зверства турок против невинного христианского населения. Через десять дней после начала операции последние четыре дивизии высадились в районе Стамбула и развивая успех принялись зачищать прилегающие территории.

Первые несколько дней турки, ошеломленные внезапным нападением, не оказывали серьезного сопротивления. Половина столичного гарнизона в тридцать тысяч штыков и сабель, сдалась в плен, блокированная в казармах. Остальные разбежались. Сам султан, в спешке бежал в Адрианополь, а после его занятия русскими войсками бежал еще дальше на север в Филибе , где находился значительный османский гарнизон.

Несмотря на временное затишье, в огромном городе нашлось достаточно фанатиков призывавших к борьбе с неверными. На первых порах наша группировка в Стамбуле была малочисленна и мы контролировали лишь часть города, примыкавшую к порту. А в предместьях, скопилось множество народа, подогреваемых подобными речами. Среди них оказалось множество вооруженного люда из бежавших солдат гарнизона и ополченцев. Через четыре дня после высадки в городе полыхнуло. В предместьх спорадически возникали стычки с вооруженной, фанатичной толпой. Ночью русские патрули подвергались нападению горожан, прекрасно знающих окрестности, отчего солдаты начали передвигаться большими отрядами, дабы в случае чего дать отпор. Впрочем востание было быстро локализовано, а затем и подавлено. Генерал Дубинин, главнакомандующий экпедиционными силами, приказал применять артиллерию против мятежных кварталов, что привело к скорому прекращению беспорядков. Еще одним следствием этого "варварского", как писали в английских газетах, шага стало бегство местных жителей подальше от города. Да и солдаты, озверевшие после гибели товарищей, стреляли во все, что движется, что лишь усилило ужас перед русской армией. Толпы беженцев заполонили дороги ведущие на восток, в сторону анатолйского плоскогорья, и на юг, в сторону Измира, подальше от русских войск. Из-за этого, те немногочилсленные османские силы, спешащие на помощь городу оказались на в состоянии продвигаться дальше. А когда, это им все таки удалось, они натолкнулись на русские позиции и отступили под плотным ружейным и артиллерийсим огнем. Две дивизии из экспедиционных сил двигаясь за колоннами беженцев и придавая им ускорение, закрепились в сотне километров от города, окопавшись и создав достаточно мощный заслон у дорог, ведущих к Царьграду. Тоже самое повсеместно происходило вдоль всей линии проливов. Русская армия, захватив бывшие османские позиции, закрепилась на них и постепенно расширяла "санитарный коридор" вглубь територии, километров на сто, создавая там укрепленные позиции и контролируя немногочисленные дороги.

Сам Стамбул, переименованный в Царьград, через две недели локальных боев затих и замер в ожидании. В городе был введен комендантский час, но местные жители и без того не решались выходить из дому без нужды. Большинство мусульманского населения бежало из города, опасаясь гяуров. Город, всего месяц до этого, насчитывающий порядка семиста тысяч дителей, теперь наполовину опустел. Не только мусульмане, но и часть греческого населения, спасаясь от пришедшей в их дом войны бежали куда глаза глядят. Никто им в этом не препятствовал. Наоборот, после востания, русская армия даже перестаралась, зачищая мятежные кварталы и выселяя, по выражению одного из офицеров КНБ "ненадежный элемент". Со всременем на их месте предпологали рассалить переселенцев из внутренних областей империи, ну а пока, город значительно опустел и притих. Большинство базаров оказались закрыты. Лишь рынки торгующие продуктами нормально функционировали. Но цены на продовольствие взлетели в разы, еще больше увеличивая поток беженцев, которым грозил голод в ставшем столь негостеприимным городе.

Бывшие казармы османской армии и большинство административных зданий были заняты русскими солдатами. В порту ежедневно разгружался десяток судов, подвозивший провизию и боеприпасы для экспедиционных сил. Раненные вывозились домой, а на их место прибывало свежее пополнение. Порт расчистили от обломков и теперь в нем на рейде стоял бывший Черноморский, а теперь уже Средиземноморский флот Российской империи. Через месяц после начала операции я лично с небольшой свитой прибыл в Царьград, привезя с собой символический подарок - позолоченный крест для Софийского собора. Это событие широко освещалось в русской и европейской прессе. Русские газеты ликовали. А как иначе, Победа! Православный крест вновь воссиял над древней христианской святыней. Европейцы же наоборот, описывали зверства русских солдат и пестрели фотографиями изможденных беженцев. Впрочем ажиотаж вокруг России длился недолго. В 1859 году французкая и прусская армии вновь двинулись навстречу друг другу и им стало не до нас.