Николай II

Венценосцы страстно молились вместе и порознь, прося у Всевышнего помощи. После встречи Нового, 1915 года, Николай II записал: «В 11 ч. 45 мин. пошли к молебну. Молились Господу Богу о даровании нам победы в наступающем году и о тихом и спокойном житии после нее. Благослови и укрепи, Господи, наше несравненное доблестное и безропотное воинство на дальнейшие подвиги».

Какие-либо закулисные переговоры с врагом о заключении сепаратного мира император безусловно отвергал. Ведь это предательство и России, и армии, и союзников! Царица придерживалась аналогичного убеждения. Летом 1915 года, когда стали циркулировать слухи о возможности скорого перемирия, они при каждом удобном случае категорически их опровергали. После разговора с великим князем Павлом Александровичем Александра Федоровна писала супругу: «Я сказала ему, что ты и не помышляешь о мире и знаешь, что это вызвало бы революцию у нас, — потому-то немцы и стараются раздувать этот слух. Он сказал, что слышал, будто немцы предложили нам условия перемирия. Я предупредила его, что следующий раз он услышит, будто я желаю заключения мира». Предполагая это, она как в воду глядела. Довольно скоро подобные слухи получили широкое хождение.

Домыслы лично ее задевали мало. Было обидно и больно за Ники. Александра Федоровна верила в милость Господа. Он поможет ее навсегда единственному, которому приходилось так нелегко! С начала войны Ники сделался таким задумчивым! У него теперь такие грустные глаза, а сон его стал тревожным и непродолжительным! И хотя супруг не жаловался на здоровье, но любящее сердце разве обманешь? Его, конечно же, угнетала эта ужасная война, конца которой все не видно! Заботы мужа, его тяжелые обязанности чрезвычайно волновали императрицу. «Ненавижу быть вдали от тебя, когда ты мучишься», — восклицала в письме. Раньше оказывала мужу лишь моральное сочувствие, теперь, во время этого «страшного испытания», она решила непосредственно помогать ему и в делах государственных.

Существовало ли вообще влияние царицы на дела государства? Да, она воздействовала на императора, стараясь добиться от него определенных решений. В принципе, само по себе, это не может выставляться в качестве обвинения. Ее интерес к политической деятельности не являлся следствием злокозненных устремлений, личных амбиций, а коренился в женском сердце. Александра Федоровна не сомневалась, что если мужу трудно, она должна разделить его ношу. Безбрежная любовь давала силы и уверенность.

Важнейшее обстоятельство, «стимулировавшее» политическую активность Александры Федоровны, заключалось в позиции самого царя. Его частые и все более продолжительные отлучки из столицы неблагоприятно сказывались на ходе дел, что он хорошо понимал. Нужно было принимать решения, и никто не мог взять на себя ответственность — это бремя монархов. Александра же редко куда выезжала, прекрасно была осведомлена о настроениях и мнениях самодержца и могла заменить его в некоторых случаях, тем более что он ей целиком доверял.

Императрица «втягивалась» в государственные дела постепенно. В первые месяцы войны она была занята исключительно благотворительной деятельностью и никаких советов и рекомендаций мужу не давала. «О, дорогой мой, как бесконечно ты мне дорог! Если бы я могла помочь тебе нести тяжелое бремя, ты так безмерно отягощен», — сетовала царица в октябре 1914 года. Пока она была еще убеждена, что не может давать советы мужу в политических делах. Однако эти представления постепенно менялись. Понимая, что для выполнения миссии правителя надо много и долго учиться, а просто так, в одночасье, царями не становятся, она заключила, что, довольно долго находясь рядом с самодержцем, сумела много увидеть и понять. Кроме того, у нее ведь есть великое чувство любви к мужу и к его России, сильная воля и благословение Господа! Разве этого не достаточно? Ведь «дорогой Григорий» много раз говорил, что сердце ее обмануть не может.

Начиная с весны 1915 года в потоке ее корреспонденции появляются первые просьбы и пожелания политического характера. Николай II благосклонно это принимал и был благодарен дорогой Аликс за столь живое участие в государственных делах. Летом же 1915 года царь дал царице карт-бланш, заявив: «Подумай, женушка моя, не прийти ли тебе на помощь к муженьку, когда он отсутствует? Какая жалость, что ты не исполняла этой обязанности давно уже…»

Сама же Александра Федоровна горела желанием разделить заботы любимого: «Ты все переносишь один, с таким мужеством! Позволь мне помочь тебе, мое сокровище! Наверное есть дела, в которых женщина может быть полезна. Мне так хочется облегчить тебя во всем». Ее участие вначале ограничивалось почти исключительно пересказом светских сплетен: «Извини меня за то, что так к тебе пристаю, мой бедный усталый друг, но я так жажду помочь тебе, и, может быть, могу быть полезна тем, что передаю тебе все эти слухи», — писала в июне 1915 года. Чуть ли не с восторженным пренебрежением воспринимала сетования по поводу ее новой роли и заявляла, что люди боятся ее, «потому что знают, что у меня сильная воля, я лучше других вижу их насквозь и помогаю тебе быть твердым».

Она делает дело, угодное Богу, помыслы ее возвышенны и никто не вправе судить поступки Ники и ее. Один только Всевышний! «Ты, дружок, слушайся моих слов, — писала она мужу в сентябре 1915 года. — Это не моя мудрость, а особый инстинкт, данный мне Богом помимо меня, чтобы помогать тебе». В этом она была абсолютно убеждена. «Некоторые сердятся, что я вмешиваюсь в дела, но моя обязанность — тебе помогать. Даже в этом меня осуждают некоторые министры и общество: они все критикуют, а сами занимаются делами, которые их совсем не касаются. Таков уж бестолковый свет!» — констатировала Александра в сентябре 1915 года. Она не подменяла и не хотела подменять собой мужа, считая его мудрым руководителем, которому иногда не хватало лишь решительности и твердости характера, и была убеждена, что ее поддержка важна для дорогого Ники. Ведь это так необходимо для улучшения положения на фронте и в тылу!

Александра Федоровна начала принимать доклады некоторых министров, отдавать распоряжения по второстепенным текущим вопросам, но всегда непременно сообщала мужу о своей деятельности. Пристальное внимание и интерес императрицы привлекала важнейшая политическая область, находившаяся целиком в компетенции монарха, — назначения высших должностных лиц. Ее особенно интересовали претенденты на должности в церковной и гражданской администрации, так как здесь, в отличие от военной, она не сомневалась в своих возможностях рекомендовать достойных.

Перестановки на высших ступенях государственной лестницы, с легкой руки известного правового политика В. М. Пуришкевича, получили броское название «министерской чехарды». Действительно, за 31 военный месяц сменилось шесть министров внутренних дел, три министра иностранных дел, четыре премьера, четыре военных министра. Правда, в некоторых ведомствах смены руководства не происходило: в Министерстве финансов, морском, в Министерстве императорского двора.

И все же нестабильность в высшем административном эшелоне, несомненно, существовала. То же, что дела в России идут не так, как надо, не так, как хотелось бы, чувствовали и венценосцы. Для них не составляло секрета, что результаты государственной деятельности далеки от желаемых, а хорошие времена все никак не наступают. Они были убеждены — это во многом результат того, что к управлению приходят не те люди. Поэтому правильные решения до конца не выполняются, а некоторые игнорируются совсем.

В конце 1914 года на фронтах установилось позиционное затишье. Стало ясно, что первоначальные предположения о скором окончании войны, о том, что «будем встречать Рождество в Берлине», так и остались лишь мечтами. Приходилось готовиться к длительному и изнурительному противостоянию. В тылу оживились и стали вновь набирать силу противоправительственные настроения, угасшие было в первые месяцы войны. С новой силой стали проявляться старые распри и противоречия. И события на театре военных действии давали им мощный толчок.

Весной 1915 года начались успешные операции русской армии на Юго-Западном фронте, и к марту австрийская армия понесла серьезные поражения и вновь уступила всю Галицию. Возникла реальная вероятность скорого выхода Австро-Венгрии из войны. Германия, стремясь предотвратить подобное развитие событий и воспользовавшись затишьем на Западном фронте, бросила против России большие военные силы, оснащенные мощной артиллерией. Весной и летом русская армия приняла участие в ряде кровопролитных сражений. В силу недостаточного обеспечения боеприпасами и современным вооружением, особенно артиллерией, потери оказались огромными. С конца апреля ситуация развивалась не в пользу России, хотя в сражениях были задействованы лучшие войска, в том числе цвет армии и опора монархии — гвардейские части.

Император был удручен. Положение ухудшалось, а надежда на скорое окончание войны исчезала. Оставалось лишь уповать на милость Всевышнего. 21 июня 1915 года писал матери: «И Ты и Мы все здесь живем очевидно одними чувствами, одними мыслями. Больно отдавать то, что было взято с таким трудом и огромными потерями в прошлом году. Теперь к германцам и австрийцам подошли подкрепления, но и нашим войскам также посланы свежие корпуса, в том числе и гвардейский; так что надо ожидать скоро большое сражение. Помог бы Господь нашим героям остановить их! Все от Бога, и потому надо верить в Его милость».