НИКОЛАЙ НЕГОДНИК

Слово сказано. Не простое - княжеское. И вот теперь вторую неделю приходилось ломать голову над изобретением того самого чудо-оружия. Пушки отметались сразу. Так как самобраный мешок категорически отказывался выдавать порох, а собственное производство упиралось в отсутствие сырья. И если проблему селитры можно еще как-то решить, то с серой… После долгих споров решили остановиться на легком стрелковом оружии и даже сделали несколько опытных образцов. Только стрелять из них все равно было нечем.

Расстроенный Николай набил трубку табаком и потянулся к горну прикурить. Постоянная работа в кузнице и ежедневные тренировки с мечом нарастили такие мозоли, что уголек можно было брать голыми руками.

–  Опять надымишь, - недовольно проворчал некурящий волхв и распахнул окно.
– Одно хорошо - комаров распугивает.

–  Они меня не кусают.

–  И меня. Но все равно хорошо.

–  Ага, - согласился Шмелев и выпустил густую струю в сторону открытого окошка.
– Вот так бы сидел и сидел. Ни тебе проблем, ни тебе забот. Захотел выпить - выпил, захотел закусить - закусил, захотел бабу…

–  И хренушки, - хлопнула дверь и в проеме показалась зеленая зубастая голова. Целиком Годзилка в кузницу не пролезал.
– Животные у тебя желания, князь! Растительные какие-то. А как же подвиги, слава?

–  Подслушиваешь?

–  Я по делу.

–  Ладно, не оправдывайся. Чего приперся?

Горыныч не обиделся на грубость - в дурном настроении и сам бывал несдержан.

–  По делу, сказал же, - в окошке появилась лапа с зажатым глиняным горшком, большая ручка на боку которого будила смутные воспоминания.
– Держите.

Волхв перехватил посудину и брезгливо сморщил нос:

–  Фу, как воняет. Ты туда чего, того..?

–  Ну, дык, - подтвердил Змей.
– Еще на прошлой неделе. Да не кривись, все уже высохло.

–  И чего с этим подарком делать?
– Николай с опаской заглянул в горшок. Пахло, конечно, неприятно, примерно как французский сыр из его времени. И по внешнему виду похоже.

–  Ну не есть же, - радостно оскалился Годзилка.
– Попробуй поджечь.

Серега пожал плечами, поставил емкость на наковальню и оглянулся на Змея:

–  Смотри, ежели что, - сам будешь мне рубаху отстирывать.

–  Э-э-э, погоди, - забеспокоился Горыныч, - так не договаривались.

–  Мы вообще ни о чем не договаривались.

–  Тихо, не ругайтесь, - вмешался Шмелев.

–  Я и не ругаюсь. Вот только исследование драконьего дерьма в обязанности волхва не входит.

–  Ачоа?
– удивился Годзилка.
– Вы, язычники, всегда были ближе к природе. А чего может быть природнее-то? Давай изучай, прохвессор!

–  Да пошел ты!
– Серега взял горшок и с размаху бросил на горящие угли.
– Будет тут еще…

–  Что это было?
– выбравшийся из зарослей крапивы волхв растерянно крутил головой.
– А где наша кузница?

Ответом было молчание да заполошный звон на колокольне Перуна-пророка. Вокруг валялись разбросанные взрывом бревна, а из-под самой большой кучи выглядывал длинный чешуйчатый хвост. Вот завал пошевелился, что-то громко затрещало и сверху появилась улыбающаяся драконья морда:

–  Видал, как бабахнуло? Килограммов десять в тротиловом эквиваленте.

–  Чего?

–  Не хуже динамита, говорю. Годзилка плохого не насоветует.

–  Сволочь ты, - волхв вытер разбитые губы остатками рукава и сплюнул на ладонь обломок зуба.
– Мог бы предупредить.

–  А кто знал, что так сработает? Мощно, да?

К месту происшествия уже сбегался народ, чтобы под видом безвозмездной помощи утолить любопытство. Праздник продолжался, просто перешел в новую фазу. Доброхоты быстро раскатали завал, под которым кроме Змея обнаружился и князь - бледный, с оплавленной наковальней в руках, но абсолютно невредимый. Даже рубаха не пострадала, на зависть волхву, на котором кое-где еще дымилась невообразимая рванина.

–  Неплохо!
– одобрил Николай и выбросил бесполезную железку.
– За чей счет будем восстанавливать?

–  За его, - Серега ткнул пальцем в сторону Горыныча.

–  А у меня денег нет, - Годзилка невинно округлил глаза.
– За харчи служу, за миску похлебки, практически. И потом - ликвидация последствий чрезвычайных ситуаций всегда лежала на плечах государства. Ну, или будет лежать… когда-нибудь. Ачоа? Да и науку нужно финансировать.

–  Науку, говоришь?
– Шмелев нахмурился и глубоко задумался.

Да, вот с этим в княжестве было туго. Точнее - вообще никак. Когда-то, в далеком будущем, в умных книжках рекомендовалось каждому попаданцу, ставшему императором, королем, великим или просто князем, обязательно позаботиться об образовании собственного народа. Разумеется - русского народа. В случае отсутствия такового допускалась полная неграмотность. Герои романов основывали университеты и академии, выписывали из-за границы за миллионы золотых рублей Невтонов, Лейбницев и Бэконов, создавали райские условия иным проходимцам. И прочая, и прочая, и прочая…

И Коле вдруг стало невообразимо стыдно за бесцельно прожитые годы. Нет, конечно, кое-что было сделано, но так, по мелочи… Разве могут сравниться с великими деяниями героев будущего какие-то там стекольные и бумагоделательные мастерские, или стоящие в лесах по левому берегу Лады малые домницы? Даже смешно сравнивать. Нет того шарма, размаха, обаяния больших капиталов и этого… как его там… научного подхода. Все на авось, на творчестве, на полете души. Так жить нельзя!

–  Оба за мной!
– скомандовал князь соратникам и, не оглядываясь, пошел в сторону терема.

Волхв со Змеем понимающе переглянулись. Опять мозговой штурм, как на прошлой неделе, когда планировали заработать несметные богатства с помощью мировой монополии на самогоноварение. Ладно, еще удалось убедить Шмелева в полной бесперспективности идеи и неизбежных финансовых потерях. Собственно, в последнем убедили хозяйственного домового, а уж он грудью встал на защиту княжеской казны. И от княжьих прожектов в том числе. Договорились оставить небольшое производство для медицинских нужд и поддержания годзилкиного огненного дыхания.