НИКОЛАЙ НЕГОДНИК

–  Мяу!

–  Слушай, Годзил, ты точно ничего не напутал?
– Коля глядел на обоих снизу, задрав голову.
– Раньше у него аппетит поменьше был.

–  Все я правильно сделал, - Змей с трудом оторвал Базеку от своей лапы и поставил на землю.
– Желудок немного модифицировал и когти. И еще кое-что… из мужской солидарности. А говорить он должен, но не хочет. Вася, ну скажи что-нибудь, а?

–  Мяу!

–  Шарлатан!
– Шмелев обвиняющее ткнул пальцем Годзилке в брюхо.
– И обманщик. Фигу тебе, а не довольствие. Подножным кормом перебьешься.

–  Ачоа? С когтями-то все получилось. Видишь, какие крепкие? Как сиганул, а? Я аж прямо испугался и чуть было не… хм…

Николай принюхался.

–  Точно нет?

–  Так это… не успел, - Змей тоже повел носом.
– Погоди-ка, князь, вроде рыцарями пахнет.

–  Ты их что, по запаху определяешь?

–  Ага, они и на вкус разные. Которые в темном пиве чудо как хороши, а некоторых только в винном уксусе вымачивать нужно. Вот, бывалоча, возьмешь такого, от скорлупы очистишь…

Договорить Годзилка не успел - дернулся вперед, закрывая Шмелева крыльями от града вылетевших из кустов арбалетных болтов. Оказавшийся без защиты кот схлопотал попадание точно в лоб. Каленый наконечник ударил четко по центру, выбил сноп искр и ушел рикошетом куда-то в лес. Запахло паленой шерстью, а самого кота отбросило шагов на десять, и теперь он сидел, прислонившись к дереву, и безуспешно пытался сфокусировать зрение.

Следом из леса на поляну вылетели рыцари с длинными копьями, а за ними, с треском проламываясь сквозь заросли шиповника и дикой малины, и пехота.

–  Убейте дракона!
– кричал всадник в белом плаще, укрывающем доспехи.
– Колдуна брать живьем!

–  А вот ни хрена себе!
– возмутился Николай и попытался выбраться из-под годзилкиной защиты.

–  Погоди, сейчас еще стрельнут, - новый залп застучал по шкуре ящера.
– А вот теперь моя очередь!

Над головой у Шмелева ухнуло, мощно загудело, а черед секунду на смену реву пламени пришли вопли сжигаемых заживо людей.

–  Вылезай, чо!

Коля выскочил из укрытия, на ходу вытаскивая меч, и тут же пригнулся - чуть не задев волосы, со свистом пролетела вырванная с корнем береза. В лапах Горыныча самодельная булава казалась маленькой тростиночкой, будто рыбак с удочкой на плече стоит. Годзилка не глядя смахнул с коней трех рыцарей и, радостно взвизгивая неожиданным фальцетом, бросился догонять разбегающихся в разные стороны кнехтов. Оставшийся в седле граф попытался ударить в спину, но копье бессильно скользнуло по чешуе, не причинив вреда. Змей в ответ отмахнулся хвостом, и Гуго фон Дигенгейм слетел с коня, придавив приходящего в себя Базеку.

–  Ты чего творишь, гадина?
– закричал возмущенный кот и тут же резко замолчал, понимая, что произошло нечто необычное. Он вытащил зажатые железной тушей задние лапы и отпрыгнул от рыцаря, пытающегося достать говорящее исчадие ада мечом.
– Брось ножик, брось ножик, я сказал!

Шмелев обернулся на незнакомый голос и чуть не поплатился за это - чужое копье ткнулось в живот, заставив согнуться пополам. Но сделанная многомудрым волхвом кольчуга выдержала, только остатки завтрака из желудка сильной струей плеснули на сапоги набегающего добить противника. Тот поскользнулся и пролетел ногами вперед по мокрой траве, удобно подставив незащищенное горло.

–  А, бли-а-а-а! Наших бьют!
– Базека поднырнул под вражеский меч и вцепился графу в забрало. Толстый металл поддавался с противным скрежетом, отлетели в стороны клочки изодранной задними лапами кирасы, и противник быстро затих, немного подергав ногами.
– Следующий, мяу! То есть бли-а-а-а!

Желающих не находилось, и коту самому пришлось отлавливать не успевших разбежаться пехотинцев, с завистью прислушиваясь к доносившимся издалека смачным шлепкам годзилкиной дубинки.

–  Горыныч, брат, оставь маненько!
– вошедший в азарт Базека бросился было к лесу, но чуток притормозил около Николая, который сидел на на безголовом противнике и тихо постанывал, держась за живот.
– Чего, хозяин, совсем хреново?

–  Ага, - через силу произнес Шмелев.

–  Как на хвост наступили?

–  Хуже. Как в марте гулять не пустили, - Коля постарался объяснить привычными коту понятиями.

–  Негодяи! Я отомщу! Ты только держись, князь!
– последние слова послышались уже издалека.
– И этому отомщу, и тому… Эй, лохматый, стой! И тебе тоже!

Что было дальше, Николай уже не слышал - потерял сознание. А очнулся только от громких команд волхва:

–  Добычу в кучу складывайте, ироды. Куда потащил?

–  Дык эта… - оправдывался уличенный в мародерстве горожанин, - отмыть, значицца, хотел.

–  А в рыло не хотел? Князь тут, живота своего не жалея, народные гуляния устраивает, а ты, сволочь, его законные трофеи утаиваешь?
– тут Серега обратил внимание на открывшего глаза Шмелева.
– Ой, извини, я и забыл, что ты отдыхаешь.

–  Тебе бы так отдохнуть. Фигли тут за толпа?

Волхв покрутил головой по сторонам:

–  Где толпу видишь? Люди серьезным делом заняты - празднуют. Кстати, отец Мефодий предложил сегодняшний день назвать "Днем вооруженного захватчика" и отмечать его каждый год.

–  Ты подсказал идею?

–  Не-а. Змей твой, Годзилка. Образованный какой - ужас. А вот, кстати, идут, полюбуйся.

Коля приподнялся на локте и посмотрел в указанном направлении. Из леса вышла весьма колоритная парочка - громадный дракон в сопровождении вооруженного тяжелым кадилом священника. Они о чем-то мирно беседовали, для чего Годзилке пришлось низко склонить голову. Не дойдя до князя пару шагов, батюшка перекрестил его и бодрым голосом доложил:

–  Ну, вроде всех прибили, слава тебе, Господи! Сейчас еще Хведор со своими охламонами обшарит вокруг, да и пировать можно идти.

–  Сколько всего-то было?
– поинтересовался волхв.

–  Сотни три али чуть поменьше - штук двести пятьдесят. Кто же их считать будет, да и зачем?

–  А ты чего на штуки-то счет ведешь?

–  Как же еще?
– удивился отец Мефодий.
– Чай это же латиняне были. Ой, смотри, Серега, не доведет тебя до добра твое старобожие. Крестился бы, а? Мне ить как раз купель с иликтрическим подогревом испытывать не на ком.

–  Вот только давайте обойдемся без религиозных диспутов, - поморщился Николай, тяжело поднимаясь на ноги.
– Кота никто не видел?

–  Тута я, - из-за годзилкиной лапы показалась довольная кошачья морда.
– Звал? А пожрать нет ничего?

Повисло неопределенное молчание. Благостное выражение с Базекиной физиономии медленно сползло, и он обвел всех грустным взглядом:

–  Вы чего, действительно с собой съестного не прихватили?

Волхв только руками развел. Народ бежал сюда из города, привлеченный лесным пожаром, устроенным Годзилкой, и никому в голову не пришла мысль о еде. А уж потом, когда обнаружили такую шикарную потеху, то и вовсе одна мысль осталась - успеть бы кого приложить.