Николетта Скайрини или Старший брат - босс Варии?!
Шрифт:
– Хм? Николетта и… а это еще кто? – именно это пробормотал Каваллоне Дино, гуляя по магазинам со своими людьми.
– Аха-ха, ты что совсем? Нет! Карма, не надо! Положи лук обратно! Нет!
– Да ладно тебе. Это же не больно. Я только разок тебя им шлепну и все.
– Себя шлепни! По мозгам! Может хоть после этого они у тебя в черепной коробке появятся, – недовольно насупилась Николетта, глядя на веселящегося парня, а после и сама не сдержала улыбки и смеха.
– Ты сомневаешься в том, что у меня есть головной мозг? Я набирал сто баллов почти по всем предметам. Мой интеллект превосходит
– Во-первых, ты набирал эти баллы не в нашей школе, а значит, я не могу быть уверенна в том, что ты говоришь правду, во-вторых, я не знаю, о ком ты говоришь, ну а в-третьих…. Карма, я же несерьезно.
– Я знаю, – улыбнулся Акабане, понимая, что ему весело с этой девчонкой. Может, Нагиса был прав? – Я тоже пошутил.
Они снова засмеялись и продолжили свой поход по магазинам. Когда тележка была наполнена, Карма попросил девушку двигаться к кассе, а сам ненадолго исчез. Скайрини недоуменно проводила взглядом удаляющуюся спину приятеля и медленно покатила тележку к кассам.
– С какой целью ты следишь за Николеттой? – спросил Акабане, оказавшись за спиной Каваллоне. Он делал вид, что выбирает сладости, а сам медленно потянулся к пистолету. – Если еще раз окажешься рядом с ней, или просто задержишь взгляд дольше положенного, я тебе голову сниму. Даже не смотря на всю твою охрану.
Когда Каваллоне повернулся, аловолосого уже не было. Он выбрал сладости и шел к кассе. Пришел он как раз вовремя: подошла очередь Скайрини.
– Ты выбирал к чаю сладости?
– Ага. Попьем чайку?
Насмешливо фыркнув, Николетта ничего не ответила. Да парень и не ждал ответа. Они взяли три пакета и покинули магазин. Акабане забрал два пакета и оставил девушке только пакет со сладостями и мороженным.
– Ну, вот и пришли, – довольно произнес парень, вытаскивая из кармана ключ и открывая дом. – Заходи.
– Ого….
Уютная прихожая, хорошая обстановка, новая мебель. Пройдя на кухню, Николетта едва сдерживала счастливый писк: светлая просторная кухонька, на которой итальянка может полноправно хозяйничать. Дальше была гостиная. Мягкие диван и кресла, небольшой журнальный столик, тумбочка и телевизор. Так же имелись вазы, на стенах висели картины.
Пока девушка осматривалась, Акабане отнес пакеты на кухню, сложил продукты в холодильник и направился в гостиную. Там он и нашел Скайрини. Девушка сидела на диване и осматривалась.
– Пойдем на второй этаж. Там жилые комнаты, – произнес Карма, протягивая руку итальянке, которую та приняла и последовала за Акабане.
– Там тоже все ты расставлял?
– Нет, там еще ничего не расставлено. Я оставил за тобой возможность самостоятельно обставить свою комнату. Разберемся с твоей комнатой и пойдем за твоими вещами.
– Ладно, – кивнула девушка, улыбаясь.
Они поднялись на второй этаж и направились к комнате по левой стороне. Здесь были не только жилые комнаты, но и ванные.
– Еще одна ванная есть на первом этаже. Мистер Принц сказал мне, что ты так же бегаешь по утрам, так что после пробежек можешь пользоваться любой из ванных на втором этаже.
– Надо же. Ты обо всем позаботился в одиночку...
– Не совсем только я. Мистер Принц и приставучий гей мне помогли
советами, да и я о тебе фактически ничего не знаю. А с ними ты жила.На это Скайрини сказать было нечего. Занимаясь расстановкой мебели, девушка думала о том, что произошло сегодня днем в школе. Бейсболист и шатен на занятия так и не пришли, что заставляло девушку волноваться. Появление нового одноклассника, с которым она теперь будет жить в одном доме, а еще вдобавок ко всему этот самый одноклассник является убийцей. Да еще и эта ситуация с Главой Дисциплинарного Комитета…
Закончив, ребята отправились в дом Савада. Сняв обувь, девушка уже привычно крикнула:
– Я вернулась.
– Ох, Ник-чан, ты сегодня позже обычного…. А кто этот юноша?
– Нана-сан, это Акабане Карма, мой хороший друг. По просьбе моего брата он приехал сюда, и мы с ним будем жить в доме напротив. Так что сегодня я пришла, чтобы собрать вещи.
– Ник-чан, как же это…
– Я буду заходить к вам, Нана-сан, обещаю, просто теперь буду жить отдельно, в доме напротив.
Тут со второго этажа раздался детский крик, рев, плач и по лестнице скатились дети. Ламбо, заметив девушку, запрыгнул к ней на руки, спасаясь от И-Пин, которая явно была за что-то зла на теленка.
– Летта-нее, скажи этой яйцеголовой не обижать Ламбо-сана!
– Ламбо, нельзя себя так вести с И-Пин. Извинись.
– Почему нельзя?
– И-Пин девочка, а девочек обижать нельзя. Извинись и скажи, что больше так не будешь.
– Не буду я извиняться!
– Ламбо.
– Не буду!
Спрыгнув на пол, Бовино приземлился на голову и заревел. После вытащил из своей пышной шевелюры базуку и… уронил ее на Акабане.
Розовый дым заволок прихожую, а когда рассеялся, взглядам открылся вид на… полуобнаженного мужчину лет двадцати четырех – двадцати пяти. Полотенце, обернутое вокруг бедер, скрывало то, что нужно скрыть, но татуировка на спине, плече, предплечьях и груди ничто не укрывало. Все те же красные пряди волос, с которых сейчас капала вода, все те же тускло-золотистые глаза.
– К-карма? – просипела Скайрини, стараясь смотреть в лицо парню.
Мужчина дернулся и, повернувшись на звук, остолбенел. Перед ним стояла такая маленькая и нерешительная девушка лет четырнадцати-пятнадцати. Она была не такой, какой он ее помнил.
– Небеса… – прошептал Акабане, а после шагнул ближе и прижал опешившую девушку к себе. Та сдавленно охнула, но вырываться не стала. – Не могу поверить…. Это сон? Я сплю, да? Боги, ты такая маленькая, Небо. Такая хрупкая…
Скайрини мучительно покраснела, так как мужчина был практически, в чем мать родила, и мало ей этого, так он еще и прижимается!
– В-вы что-то перепутали, – проблеяла она, упираясь ладошками в голую грудь мужчины и стараясь отодвинуться. – Н-не могли бы вы… отпустить меня?
Отстранившись, Акабане обхватил лицо девушки ладонями и наклонился, вглядываясь в до боли знакомые черты лица. Он жадно скользил взглядом по плавным изгибам губ, ловил каждый вздох, а после вгляделся в чуть раскосые глаза итальянки. В них была тень испуга, и… они были разными. Один был ярко-синим, а другой цвета янтаря.
Тут его словно ведром ледяной воды окатили.