Николетта Скайрини или Старший брат - босс Варии?!
Шрифт:
– Постой, Тсуна!
Схватив собравшегося уходить шатена за шкирку, бейсболист потянул его на себя. Под испуганные взгляды эти двое навалились на перегородку, которая не выдержала, сломалась и… ребята полетели с крыши вниз.
– Еши! Такеши!
Николетта, не осознавая, что делает, побежала к лестнице. Она не хотела верить в то, что ее друзья могут,… могут…. Нет, нельзя даже думать об этом!
Пробегая пролет за пролетом, Скайрини падала, поднималась и снова бежала. В ее мыслях не было сомнений: она должна бежать. Ради друзей, ради себя самой. Это впервые, когда она нашла себе друзей. Впервые
Добежав до предполагаемого места падения этих двоих, Скайрини остолбенела. Савада снова был в одном нижнем белье, что послужило признаком того, что Реборн снова выстрелил в парня.
– Ребята, вы…
– Нико-чан, – протянул Ямамото, видя ее разные глаза. Челка сбилась, открывая взгляду левый глаз.
– Нико-чан, – Савада видел слезы, стоящие в разных глазах.
– Идиоты! Вы хоть знаете, что я…. Вашу итальянскую мать! Да чтобы я еще хоть раз за вас так…. Черт бы вас подрал! Из-за вас я… – кричала девушка, а после упала на колени и зарыдала, уткнувшись лицом в ладони.
Надо ли говорить о том, с каким трудом удалось успокоить впечатлительную итальянку? Ямамото уже предлагал отвести девушку в медпункт, чтобы ей дали успокоительное, но Скайрини сумела взять себя в руки и успокоилась самостоятельно.
Савада отправился домой, делать уроки под присмотром своего репетитора, а итальянка отправилась в кабинет ГДК. Поприветствовав его, она намеревалась сесть за бумаги, но тот ее остановил, сказав:
– Подойди.
Немного поежившись, Скайрини приблизилась. Ей было неуютно рядом с этим парнем. Да и Бел ей сказал, чтобы она была аккуратнее. Если ее связь с Варией раскроют, то ей будет грозить смертельная опасность.
– На сегодня ты свободна. Кусакабе закончил твою часть работы, поэтому ты можешь идти.
– Э, хорошо. Тогда, я пошла.
Покинув кабинет, Николетта отправилась домой. Ей не давали покоя воспоминания сегодняшнего дня. То, что Такеши хотел спрыгнуть с крыши из-за того, что повредил руку на тренировке, да и странное поведение Хибари Кеи.
Тряхнув головой, итальянка продолжила путь. Тут ее внимание привлек ребенок лет пяти, сидящий на детской площадке. Кое-что смутило ее и напрягло одновременно. Пятнистый костюмчик, пышная шевелюра и… хвост с рогами?
– Малыш, ты потерялся? – спросила Николетта, чуть наклонившись к ребенку. Он сидел на скамейке и всхлипывал.
– Я, великий Ламбо-сан, не потерялся.
– Ну-ну, не надо плакать, – улыбнулась Скайрини, вытаскивая из кармана леденец на палочке. Ей его дал Ямамото, надеясь успокоить девушку. Она одарила его, конечно, не самым хорошим взглядом, но сладость взяла. – Вот, возьми.
Теленок оживился при виде сладости и принялся ее есть, поглядывая на девушку. Нежная улыбка, теплый взгляд и явное участие. Ламбо смотрел на девушку и забыл про леденец. Ему казалось, что она светится. От нее шло тепло, словно она была… солнцем.
– Где ты живешь? Я могу тебя проводить.
– Ламбо-сану надо в дом Савада. Там находится Реборн, которого Ламбо-сан должен убить.
– Ого, – удивленно присвистнула девушка, подумывая о том, что у ее шатенистого друга появляется разношерстное окружение. И все из-за репетитора. –
Ну, я там живу, в общем-то. Оя-оя, а ты где так поранился?Только сейчас итальянка поняла, что ее еще смутило: ребенок был в мелких царапинах, ссадинах и пыли. Так же от него пахло гарью, но…
– Это… это…. Реборн!
– Не надо плакать, Ламбо. Ну, пойдем домой? – улыбнулась итальянка, протягивая руки к ребенку. Она не стала его брать сама, давая шанс уйти. Но ребенок доверчиво прыгнул ей на руки, не переставая размазывать слезы и сопли по лицу. – Тише-тише, ну ты что. Ты же взрослый и сильный, Ламбо. Разве подобает взрослым плакать?
– Ламбо-сан взрослый! И он совсем не плачет!
– Конечно-конечно, – усмехнулась разноглазая, направляясь туда, куда шла до этого, а то есть, домой.
Скайрини направлялась домой и, придя, опустила ребенка на пол, чтобы разуться. Так теленок сорвался с места и побежал наверх.
– Может, он уже здесь был? – задумчиво пробормотала итальянка, а после чуть громче огласила: – Я вернулась.
Николетта направилась наверх, к себе в комнату, чтобы оставить школьную сумку и переодеться в домашнюю одежду. Только поднявшись на второй этаж и дойдя до двери, итальянка хотела войти в комнату, когда в комнате Тсунаеши раздался детский плач рев.
– Дева Мария, да что такое?
Открыв дверь в комнату шатена, девушка ничего не успела сказать... вообще не успела ничего сделать. А всё из-за того, что на нее налетело, едва не забив с ног, что-то пятнистое, и вцепилось как утопающий в спасательный круг. Еле отодрав от себя этого клеща, уже на вытянутых руках, Скайрини разглядывала нечто рыдающее в три ручья и пытающегося вновь вцепиться в одежду итальянки.
– Еши, Реборн, что у вас тут опять происходит? Почему Ламбо плачет?
– Эта бесполезная корова меня не интересует. Все, кто ниже меня по рангу, не заслуживают моего внимания.
– Реборн! Я совсем… не плачу…. Уаааа!
Тут Ламбо потянулся к своей шевелюре и, вывернувшись из рук Скайрини, спрыгнул на пол. Достав большую базуку, он направил ее на себя, и комнату заволокло розовым дымом.
– Что? А ведь я только собирался выпить виноградного сока, – раздался юношеский голос, а после дым развеялся.
Перед ними стоял юноша лет пятнадцати в черных обтягивающих штанах, пятнистой рубашке, которая была расстегнута почти полностью. Та же пышная шевелюра, но…
– Оя-оя, а где Ламбо?
Подросток обернулся на голос и замер. Он смотрел на итальянку, а после…
– Сестренка Летта, – закричал подросток, кидаясь к девушке и, подняв ее, заключил в объятия. – Я так скучал, сестренка! Я так рад, что ты жива!
– Э, что происходит? Ты кто? Где малыш Ламбо?
– Это я, Ламбо! Ты что, не узнаешь меня?
– Ламбо, Нико-чан не…
– О, молодой Вонгола. Так маленький я снова воспользовался базукой десятилетия. Присмотри за маленьким мной, сестренка Летта.
Пока Скайрини недоуменно хлопала глазами, комнату снова заволокло дымом, и перед ней стоял тот самый пятилетний Ламбо. Недоумение, шок и растерянность.
– Так, ладно. Я у себя, – пробормотала итальянка, выходя из комнаты шатена и заходя в свою комнату. Закрыв за собой дверь, она выдавила лишь одно: – И что это только что было?