Никто и звать никак

— Это всё в прошлом. Я не о факультете, а о семейном капитале. Отец как знал, что жить ему не долго, и всё, что мог откладывал на чёрный день. Мы теперь остаточки доскребаем, и мама всё вбухивает в моё образование. Я хотел медицине учиться, как и отец, но мама ни в какую. Она и настояла на менеджменте. А отец медиком был, занимался косметической хирургией. Его убили несколько лет назад во время теракта в институте Косметологии. Может быть, слышали, громкое дело было…

— Да, я читала, — произнесла Сонечка.

Психология всё объясняет: и отчего случаются неслучайные встречи, и почему несуществующая Софья-София либо проходит мимо кофейни, либо непременно берёт два пирожных. Но иногда случаются сбои, оба пирожных оказываются съедены, и сиди, верти в пальцах пустую чашку.

— Чему учат на факультете менеджмента? — спросила Сонечка, мысленно отхлебнув выпитый кофе.

— Толком — ничему. Готовят управленцев, но главное там не учёба, а знакомства, налаживание связей. Хочешь попасть в обойму — изволь участвовать в общих увеселениях, выходках, студенческих шкодах, иной раз очень небезобидных. Зато потом бывшие однокурсники будут тебя узнавать, назначать на должности, продвигать по службе. А я, как невмоготу становится, убегаю сюда, кофе попить. Ещё здесь коктейль подают «Слеза дьявола». Он не крепкий, но едкий до жути. Пьёшь и плачешь. И никто не знает, от коктейля ты плачешь или на самом деле.

— Это удобно, — согласилась Сонечка. Она прекратила мучить чашку, поднялась из-за стола. — А я на историческом учусь. Хорошая наука история, учит как жить, чтобы потом не пришлось плакать. К несчастью, уроки её обычно запаздывают.

* * *

Лекции профессора Малова, посвящённые эпохе потребления, были популярны не только среди историков. Слушатели приходили со всех факультетов, и каждый находил что-то своё. Особенно привлекали слушателей подробные перечисления: что и как потребляли предки. Как говорилось в старинной речёвке: «Не едим, так поглядим».

Малов осторожно ставил под сомнение постулат, что феномен сверхпотребления был вызван стрессом, который поголовно мучил одиноких людей. Либерализм на грани пропаганды разрушительных идей — такое дозволялось только в университете.

Сонечка оторвала прилежный взгляд от конспекта и увидела, что рядом сидит Ринат и разглядывает её профиль.

— Зачем ты здесь? — спросила Сонечка шёпотом.

— Увидеть хотел не только в кафе, но и какая ты в жизни.

— Смотри, — Сонечка демонстративно вернулась к конспекту.

Лектор наполнял аудиторию хорошо поставленным баритоном:

— Широко распространено мнение, будто обращение на «вы», существовавшее задолго до появления возможности совмещать несколько личностей в одном теле, было попыткой уменьшить страдания одинокого человека. Между тем, известно, что на «вы» обращались не к одиноким, а к уважаемым и богатым людям. Что же касается самоидентификации, то себя во множественном числе именовали только царственные особы. «Мы, султан турецкий…» А царственные особы были людьми меньше прочих страдавшими от одиночества. Думается, обращение на «вы», столь неожиданное в древние времена, подчёркивает высокий статус адресата, его способность потреблять за несколько человек. Лишь в наше время к обращению вернулось его подлинное значение. Одна личность — «ты»; две и более — «вы».

Возвещая конец лекции, мягко прозвучал электронный гонг.

— Я даже не знаю, на «ты» или на «вы» мне обращаться, — сказал Ринат, дождавшись, когда Сонечка захлопнет конспект.

— Если судить по нормам потребления, то на «ты».

— У меня есть два билета на премьеру в «Театр живого общения».

— С ума сошёл! Премьера, это же бешеные деньги! Через месяц то же самое втрое дешевле будет.

— И что? Дорогие билеты — высокий статус потребления и, значит, это будем «мы» во множественном числе, а не «я» и «ты» по отдельности.

Сонечка рассмеялась и согласилась пойти на премьеру, хотя «Театр живого общения» не слишком ей нравился.

Главным в ожидаемой премьере было не само действие, а часовой антракт, во время которого будущие хозяева жизни демонстрировали сами себя. И, разумеется, дамские наряды.

С нарядами у Сонечки было не богато: пара костюмов, которые, в лучшем случае могли считаться приличными и годились, чтобы бегать в них на лекции. Ещё было «платье абитуриентки», из тех, что шьются на один раз, а потом больше никогда не надевются. Платья эти отличались единообразием: непременно светлых пастельных тонов, безо всяких украшений, длинные, почти до полу. После торжественного приёма новых студентов, для которого и шилось платье, его можно было носить с брошками и прочей бижутерией разной стоимости, только кто станет это делать? Хотя украшений у Сонечки было больше, чем нужно; впору обвешивать себя, что новогоднюю ёлку. Дело в том, что от одного из заказчиков кроме секретных счетов Сонечке досталась банковская ячейка с огромной коллекцией драгоценных камней.

К сожалению, и ювелирка не могла спасти положение. Многие миллиардерские сыночки приходили на подобные мероприятия с любовницами, о которых дамы бомонда презрительно отзывались: подставка для бриллиантов.

Ринат, по-видимому, был не в курсе этих тонкостей и не догадывался, какую задачу поставил перед Сонечкой. Проблему Сонечка решила просто. Надела платье абитуриентки, закрепив внизу на подоле семь крупных бриллиантов. Знала, что у каждой второй дамы в веере, лорнете или заколке скрыт крошечный спектрометр, позволяющий отличить сияние бриллиантов от блеска стразов и феанитов. Природные алмазы, брошенные практически на пол, должны были произвести впечатление. А платье абитуриентки показывало, что перед собравшимися не чья-то метресска, а скромная студенточка.

Расчёт оказался верен, такого наряда больше ни у кого не было, и перепутать Сонечку с содержанкой тоже было невозможно. Сонечка ловила на себе любопытные взгляды, несколько раз ничем не примечательные молодые люди кивали Ринату, и по тому, как Ринат напряжённо вздрагивал, можно было заключить, что здоровались те самые будущие олигархи, знакомство с которыми следовало сводить небогатому студенту дорогого факультета. Самой Сонечке такое внимание было смешновато, но хотелось помочь человеку, который ни в чём не будучи виновен, изрядно пострадал, когда Сонечкины пути пересеклись с дорогой его отца. Конечно, вина лежит на папашке, а не на Сонечке, но Рината всё равно жалко.

— Куча народа спрашивала, кто ты такая и откуда взялась, — сообщил Ринат во время их следующей встречи.

— Откуда? От верблюда! — ответила Сонечка, которая как раз начала слушать курс древней детской литературы.

Разговор происходил в знакомом обманном кафе, где можно вперемешку врать и говорить правду, так что Сонечка чувствовала себя легко и спокойно.

— Я знаю, ты не говоришь о себе правды, — очень спокойно произнёс Ринат. — Помнишь на вечере к нам подходил невысокий юноша в сером костюме?

— Нет.

— Неважно, его никто не запоминает. Он, как и я, из бедных богатеев. Но у него всё схвачено, он всем нужен. Не человек, а сыскная контора. Народ заинтересовался, кто ты такая, так он принялся о тебе справки наводить.

— И много он выяснил?

— Прежде всего, среди богатых семей Сониных нет.

— Значит, я из небогатой семьи, либо родители дали мне не свою фамилию.

— И ещё он выяснил, что в твоём личном деле адрес фальшивый.

— Врёт. Я давала настоящий адрес.